Тайна моего двойника
Шрифт:
— Я вот хотела спросить… Удалось ли вам что-нибудь выяснить про него… Про Джонатана?
— Ты с ним общаешься? — комиссар внимательно посмотрел на меня.
— Да… Он единственный, кто поддерживает меня здесь…
— Это хорошо. Не волнуйся, это мальчик из хорошей семьи, с ним все в порядке.
И он заулыбался, глядя на заметное облегчение, которое появилось на моем лице.
— Было бы даже желательно, чтобы он не только узнал твой адрес, но и пожил немного у тебя. Или ты у него, — добавил он.
— Он предлагает
— Ты человек свободный, я тебя удерживать не имею права. Но это очень опасно. Хочешь совет?
— Ужасно!
— Уезжай куда-нибудь. Спрячься. Исчезни. Куда-нибудь на острова, подальше. Если хочешь остаться в живых, конечно. И, самое главное: не звони в Москву. Никому, даже своей маме. Пока они уверены, что ты мертва — ты жива. И у тебя есть время, чтобы исчезнуть.
Я подумала.
— А вдруг убийца ждал у подъезда, чтобы удостовериться, что он меня убил?
— Весьма маловероятно. Он в этом и так абсолютно уверен. Человек, находившийся за дверью твоей квартиры, был стопроцентно обречен на смерть. Женский голос ответил — а твоего голоса он не знает, зато знает, что ты живешь по этому адресу, — он открыл стрельбу. Убийца не может даже предположить, что по ту сторону двери оказалась не ты! Так что у тебя действительно есть время для передышки. Подумай над моими словами. Я постараюсь тебе помочь с визами.
Я не ответила. Мне было очень страшно и очень плохо. Мне безумно хотелось спрятаться подальше. Но… Уехать на острова? И жить там под банановым деревом остаток жизни, вздрагивая при виде каждого брюнета и каждого джинсового костюма, затесавшегося в толпу туристов?
Комиссар пошел к двери.
— Пойду-ка я для разнообразия домой, — улыбнулся он, — напомню жене, как я выгляжу. — Ты, девочка, никому не давай свой адрес. Кроме Джонатана, разумеется. Просто так найти тебя в городе очень непросто, так что шансов у них мало… Этот Владимир Петрович знает, что ты сменила квартиру?
— Нет.
— Превосходно. Мы завтра же возобновим твою охрану. Если надумаешь все же ехать в Москву, дай мне знать. Но не забудь, что я тебе очень не советую… Спокойной ночи, Оля.
ГЛАВА 5
ПРИКИНЬСЯ УБИТОЙ.
… Земной шар был гол, круглился к горизонту морем, желтым бесконечным песком с жалкой растительностью; и была Дверь.
Дверь стояла неприкаянно посреди ничего, посреди пустоты. Но она защищала от ветра. Иначе бы ветер сбил Олю с ног.
В замочную скважину проникал одинокий луч, густо-пурпурный луч заходящего солнца. Он торчал из скважины, словно прозрачный ключ, и песчинки роились в нем, розовея.
Оля стояла, прижавшись к Двери. На пустой планете это была единственная опора, к которой можно было прислониться. Единственная защита, за которой можно было спрятаться.
И вдруг Дверь вспороли огненные брызги, и в дыры, обрамленные вспученной древесиной, хлынули красные кровавые лучи солнца, оседающего за круглый бок голой планеты.
Олю залило красным и огненным. Она обхватила дверь руками, прижалась к ней, как к матери, — то ли защитить, то ли защититься?
В пробитые солнцем дыры врывался космический ветер. Кровавые облака стремительно догоняли мстительный красный шар солнца и обваливались за горизонт…
На часах было полпервого ночи. Сердце удушливо билось, в горле пересохло. Я сползла с постели.
Не зажигая света, выпила на кухне воды, закурила. Незавешенное окно — не успела купить занавески — смотрело в ночь.
На улице негромко раздался мужской голос. Я осторожно выглянула.
Двое парней стояли внизу под окнами, разговаривая. Оба в джинсах. Но кто нынче не носит джинсы?
Вдруг они оба подняли головы и посмотрели на окна. Я похолодела. Я теперь буду бояться каждого представителя человеческой породы в штанах. Особенно если штанами являются джинсы.
Парни направились к подъезду. К моему подъезду.
Я кинулась в прихожую и прижала ухо к двери. Лифт прошумел мимо, унесясь куда-то вверх. Сердце мое глухо билось.
Вспомнилось как тогда, у Шерил, я стояла у двери. Теперь-то я понимаю, что если бы ему удалось войти в квартиру — он бы убил меня. Или Шерил. Или нас обеих.
Да, вот так теперь я и буду жить: вздрагивать, слушать стук собственного сердца и звон от ужаса в ушах, буду передвигать ватные от страха ноги, в надежде, что удастся спастись, что и на этот раз — судьба охранит…
Потому что меня хотят убить. Как это странно — хотят убить. Меня.
Почему?! Кому я помешала? Кто этот безжалостный заказчик, пославший убийцу? Кто этот человек, которому не жалко меня — молодую, красивую девушку, успевшую прожить на свете всего двадцать один год, никому не причинившую зла и ничем не заслужившую такого жестокого и раннего конца? Я люблю жизнь, я хочу жить! По какому праву моей жизнью хотят распорядиться!!!
Конечно, я плачу. Мне себя жалко, вот я и плачу. Я так беспомощна и одинока, и за мной охотится убийца. И нет больше единственного человека, который мог бы меня защитить — нет Игоря. Он исчез. Он меня бросил. Предал.
Нет, он меня не просто бросил, он меня не просто предал. Джонатан сказал: ты оказалась замешана в этом деле, ты слишком многое узнала и поняла. И поэтому ты стала помехой.
То есть, я стала мешать Игорю. В его «делах», которым он себя столь самозабвенно отдает, я получилась лишней. Он сделал свой выбор между мной и делами, и этот выбор оказался не в мою пользу.