Тайна могильного креста
Шрифт:
— Княжна, беги!
Голос его смолк после удара по голове тяжелой рукоятью меча. Зуб свалился, и нападавшие начали вязать ему руки.
Но княжна и дружинники услышали этот крик. Завязалась схватка.
— Беги, княжна, мы догоним! — крикнул Спиря, рубившийся рядом с Всеславной. И девушка решилась…
Но дорогу ей преградил могучий бородач. Он со смехом отбил первый удар. Княжна снова взмахнула мечом — и с тем же нахальным смешком ее выпад был отбит. Но не зря обучали Всеславну лучшие мастера. Рубить она не стала. Сделала ложный взмах, переменила направление клинка и уколом проткнула нападавшему глотку. Он бросил меч и схватился руками за горло, судорожно глотая воздух. Последний дикий взгляд — и бородач повалился под копыта лошади. Путь был свободен.
Княжна бросилась прочь. И в этот момент позади раздался отчаянный крик Малуши. Не раздумывая, Всеславна повернула коня.
На повозке какой-то здоровенный мужик пытался вязать отчаянно сопротивлявшуюся Малушу. Княжна на ходу рубанула его по беззащитной толстой шее, и, соскочив с коня, принялась резать веревки. Но поблизости уже слышались крики и топот. Оглянувшись, Всеславна увидела, как к ним бегут несколько человек. Решив дорого отдать свою жизнь, она повернулась спиной к толстому стволу дерева и приготовилась к бою. Неизвестные, окружив ее, не стали нападать. Один из них просто схватил Малушу и, подведя к княжне, крикнул:
— Бросай меч, или я… — И, достав кинжал, приставил к горлу девушки. Та вскрикнула. Княжна бросила меч и упала без сознания…
Очнулась Всеславна от сильной тряски. Происшедшее тотчас всплыло в ее сознании. Она боялась открыть глаза, надеясь, что все окажется дурным сном. Но действительность дала о себе знать. Княжна почувствовала, что рядом кто-то лежит, и, повернув голову, узнала Малушу. Та не подавала признаков жизни. Руки у Всеславны были связаны, и она толкнула служанку плечом — в ответ девушка пошевелилась и застонала.
Их возню заметили сопровождавшие повозку всадники.
— Ишь, ожила ведьма! — грубо заметил один. — Она ж порубала наших, у, гадина! — и всадник стегнул Всеславну плеткой.
Она только дернулась, но не издала ни звука, а глаза сверкнули гневом. Всадник снова поднял плеть, но спутник перехватил его руку:
— Князь велел и пальцем не трогать. Смотри, она ведь тоже княжьих кровей.
— А ты откуда знаешь?
— Сказывали. Ведьмой она стала опосля, как позналась со злым духом.
— А княгиня другое говорила: «Если что, души ее как бешеную собаку!»
— А ну их! Князь правит, княгиня управляет… И вообще, если бы она была тово… ведьмой, да разве лежала б сейчас вот так? Люди говорят, ведьма взовьется — только ее и видели, а энта лежит, ничего.
— Ой, Меченый, смотри, узнает княгиня, горя не оберешся.
— Ну, ты… язык прикуси, а девок не обижай. Пусть там сами рассудят, нам сказано доставить — вот и доставим.
Услышав их разговор, Всеславна внутренне охнула. Значит, приказали князь или княгиня. Но какие? И почему ее схватили? Почему зовут ведьмой? Неужели оклеветал кто…
Во рту все пересохло.
— Пить… — попросила девушка слабым голосом.
Кони остановились. Меченый пошарил в повозке и вытащил деревянный бочонок с водой.
— Слышь, может, руки ослобоним-то? — предложил он напарникам.
Второй всадник пожал плечами. Возница, до сих пор не вступавший в разговор, поддержал Меченого:
— Неужто мы, трое мужиков, девок испужались? Да куды они уйдут со связанными ногами!
Меченый осторожно освободил девушкам руки и помог Всеславне напиться. Снова тронулись в путь, некоторое время ехали молча. Когда начало смеркаться, возница взмахнул кнутом, лошади прибавили шагу. На одном из ухабов повозку сильно тряхнуло. Княжне на ногу накатился бочонок с вином, больно ударил. Она застонала. Меченый схватил бочонок и швырнул его в кусты.
— Да ты что! — завопил второй. — Что за воин, коли ради баб добро переводить готов!
— А то и воин! Намеднись с князем в поход ходили, с нами козельские были. Ихнюю девчонку кто-то обидел, так, говорят, сын воеводы на бой того гада вызвал!
— Кто вызвал? — переспросил возница.
— Аскольд, говорю, сын воеводы козельского.
От этих слов сердце Всеславны забилось.
— Ты знаешь Аскольда? — не выдержала она.
Меченый удивленно повернулся к ней.
— Да, знаю. Добрый вояка. Меня выручил, а то бы давно вороны склевали.
Теперь княжна не сомневалась: ее везут в Чернигов.
Глава 11
Танцовщица была прекрасна. Много их прошло уже перед глазами хана, но такую он видел впервые. Стройна, изящна, легка как перышко. Изгибаясь по-змеиному, девушка поражала пластичностью и грацией. Вот она опустилась на ковер и замерла, а затем медленно, так что едва улавливал взгляд, начала подниматься, словно ее тянули вверх невидимые нити. Батыю даже захотелось сойти с подушек и посмотреть, не обман ли это, но он сдержался, теребя жидкую бороденку. Он еще долго любовался бы танцем, наслаждаясь прохладой великолепного шатра, если бы не вошедший Субудай-багатур.
Старик никогда не спрашивал разрешения, входя к хану как в свой шатер, лишь слегка склонял голову. Такая фамильярность давно беспокоила хана и ущемляла его самолюбие. Батый не терпел Субудая, сознавая его превосходство. Но его очень ценил Покоритель вселенной и неизвестно еще, кто больше сделал — великий хан или этот небольшой толстый человечек, острый ум и зоркий глаз которого видели все. С ним следовало держать ухо востро, жить дружно, тем более сейчас, когда затевался великий поход. Без такого полководца любое начинание обречено на провал.
Поэтому Батый улыбнулся вошедшему, а тот, кряхтя, опустился на подушки, вытирая струйки пота на жирном лице. Хан махнул рукой, что означало конец представлению, и танцовщица растаяла в глубине шатра.
— Они ждут, почтенный, — глуховато сказал Субудай.
Хан хлопнул в ладоши, и в шатер вошли его самые приближенные люди. Все молча расселись. Слуги стали подавать еду. Хан за последнее время очень пристрастился к узбекскому плову. И на этот раз высокий худенький узбек торжественно внес большое золотое блюдо, на котором горкой возвышалось его творение.