Тайна могильного креста
Шрифт:
Уже спускаясь к Другусне, столкнулся со Спирей, который вез в город злосчастное колесо. Обнялись, не слезая с коней.
— Княжну вот сопровождаем, только отъехали, колесо возьми и… — ответил Спиря на немой вопрос Аскольда. — Заменить надо, к Еловату спешу.
— А где отряд?
— Да сидит в Медвежьем логу.
На душе стало легко и радостно. Подъезжая к дружинникам, юноша издалека заметил, что княжны с ними нет. Он знал, где она. И поприветствовав на ходу воинов, помчался дальше.
Всеславна вспоминала минувшие события. Вот тут она прилегла, чтобы вскоре услышать конский топот… Но что это? Ей мерещится или все повторяется? Девушка в испуге вскочила. В ее направлении во весь опор мчался всадник. Она вскочила в седло и хотела уже пуститься вскачь, но сердце обмерло. Он!
Подняв коня на дыбы, Аскольд остановился прямо перед девушкой как вкопанный.
— Всеславна… — прошептал он, и щеки его зажглись спелой вишней.
Они молча стояли какое-то время, а потом тронули нетерпеливо топтавшихся коней, которые пошли рядом. Молодые люди почти не разговаривали, только смотрели друг на друга. Первой опомнилась княжна.
— Аскольд, я в Киев еду… дядя болен.
— Знаю.
— Вон и мои спутники. Я напишу тебе. И постараюсь скорее вернуться. — И, сжав на прощание его руку и закусив губу, поскакала прочь. Юноша остался стоять, пока отряд не растаял вдали. Только теперь Аскольд почувствовал, насколько устал. Тело постепенно наливалось тяжестью, словно его обмотали железными цепями.
Подъезжая к думной площади, Аскольд увидел толпу горожан и восседающего на необъятной колоде Добрыню. В одной руке тот держал крынку с молоком, в другой — свежеиспеченный каравай, а прямо на траве перед ним была навалена гора всяческой снеди. Зрители терпеливо ждали, пока он утолит голод и начнет рассказ о произошедших событиях.
— Домой уйти не дают, — пояснил Добрыня. — Узнали, что голодный, вишь, натащили сколь. — Затем вдруг зычно крикнул: — Эй, люди! — Поперхнулся крошкой. Прокашлялся и крикнул снова: — Эй, люди, вот наш герой, он вам все и расскажет.
Аскольд растерялся, когда глаза всей толпы обратились к нему.
— Что, други, рассказывать? Повоевали малость Литву с поляками да рыцарями…
Андрей Сеча добрался до Козельска на второй день после приезда сына. Встречали его и дружину радостно и торжественно. Молодой князь с отцом Нифонтом ждали у березняка. Когда показались всадники, Нифонт, высоко подняв крест, вышел вперед и запел сильным голосом «За здравие!» Остальные встречающие подхватили молитву. Дружинники спешились. Сеча подошел к Нифонту и, встав на колени, поцеловал крест.
В этот день поля пустовали — никто не хотел пропустить встречу с дорогим и уважаемым человеком. Горожане любили Сечу за человечность, справедливость и заботу.
После трудных военных дорог воеводе всегда первым делом хотелось сбросить накопленную усталость. Для этого в большой бочке, стоявшей в избенке без окон, крутым кипятком заваривались разные травы и коренья. Под плотной крышкой вода настаивалась, пока температура не становилась терпимой для тела. Тогда воевода опускался в бочку почти с головой, оставляя снаружи лишь большой нос.
Вот и сейчас долго блаженствовал в ароматной воде, вдыхая густой пар. Захотелось пить — рядом уже стояла кружка с его любимым смородичным настоем. Чуть кисловатая вода прекрасно утоляла жажду. Наконец Сеча выбрался из бочки, набросил шубу и, слегка пошатываясь, пошел в дом. Выпил малинового настоя и завалился спать.
Утром воеводу было не узнать — бодрый, помолодевший, куда только девалась усталость? Позвал прислуживавшего ему паренька:
— Сбегай спроси князя, когда мне быть…
Глава 10
Отряд, сопровождавший Всеславну, выбившись из сил, остановился у подножья большого холма под могучей раскидистой березой. Пока готовились к обеду, Чупрыня куда-то исчез. В последнее время он вел себя как-то странно, если не сказать — подозрительно. Подолгу задерживал отряд, находя разные причины: то дорогу искал, то люди якобы притомились. Его взволнованность бросалась в глаза, но дружинники пока молчали.
На этот раз его долго не было. Когда вернулся, голос вдруг зазвучал ласково, и сам он стал вроде как мягче.
— Отыскал дорогу, княгинюшка, думал, враз заплутал. Ан нет, скоро… на месте будем.
Однако, отобедав, Чупрыня не торопился поднимать отряд. Отойдя на несколько шагов в сторону, что-то внимательно разглядывал.
— Ты что столбом встал? — резко спросил Зуб.
— А ты иди сюда, полюбуйся! Вишь, березка, красавица какая. Жаль, одинокая, бедная. Красота-то запрочь пропадает. Лучше бы тебе в лесу расти, милая, с подругами говорить. А могуча, что дуб!
— Будет тебе, — прервал его Зуб, — пора и двигаться. Чего время терять. Видишь, княжна изнывает, поторопился бы. А то невидаль нашел! Да на нашей дороге их…
— Я сейчас, сейчас, — заторопился Чупрыня, но с места не сдвинулся. Зуб и его люди начали тревожно переглядываться. Вероятно, это могло продолжаться долго, если бы из леса не раздался то ли свист, то ли крик какой-то птицы.
Чупрыня словно того и ждал. Он вдруг решительно вскочил в седло и приказал трогаться. Зуб на всякий случай проверил меч и подмигнул своим.
Дорога шла вдоль опушки, и Зуб отвел отряд подальше от леса, испытующе поглядывая на Чупрыню. Тот делал вид, что его это не касается — охотно подчинился, и Зуб успокоился. Но вскоре дорога вильнула в лес. Ехали молча, в полнейшей тишине. Лишь иногда от легкого ветерка шумели верхушки деревьев да кони чавкали копытами, наступая в грязные лужи.
Но вот вдали ослепительно сверкнул солнечный луч, за ним другой. Вскоре среди деревьев показалась поляна. Дохнуло теплом. Деревья здесь росли реже, но были более мощными, их ветви спускались к самой земле. Зуб облегченно вздохнул и убрал руку с меча. Оглянулся, поджидая отставших… И не заметил, как в воздухе мелькнула, пробиваясь сквозь листву, волосяная петля. Метнувшая ее рука была точна. Аркан сдавил шею и, прежде чем Зуб успел схватить его, кто-то сильно и резко дернул веревку. Зуб вылетел из седла. Такая же участь ждала и стоявшего рядом. На них навалились выскочившие из кустов люди. Зуб боролся сразу с двумя, которые пытались повалить его, и, собравшись с силами, успел прохрипеть: