Тайна мраморного херувима
Шрифт:
— Но какое это имеет отношение к нам? — удивилась Холли. — Ты хочешь сказать, что те самые наши попутчики и лысый бородатый старик на мосту — члены этого самого тайного общества?
Марк беспомощно развел руками:
— Вот видите? Я так и знал, что вы мне не поверите, решите, что я все выдумал.
— Я этого не говорила, — возразила Холли. — Мы знаем, что по Европе разгуливают террористы, подбрасывают бомбы и убивают людей — к сожалению, это часто случается, — но зачем им преследовать нас? Ведь мы не политики и не
— Погодите, выслушайте меня, пожалуйста, — взмолился Марк. — Вы рассказали мне про двух мужчин, которых видели в Англии в поезде, а потом узнали их в Париже. Пожалуйста, расскажите мне — что произошло в том поезде?
Как можно более кратко Холли сообщила ему все, что могла; когда она закончила, он покачал головой:
— Боюсь, что дело обстоит так. Вы случайно увидели этих людей — этих «борцов за мировую свободу» — и стали свидетелями похищения человека. Теперь они поняли, что ваши подозрения усилились, — вот почему вчера вечером они попытались заставить вас замолчать.
— Что-то тут не сходится, — заявила Белинда. — Если ты намекаешь на то, что они пытались стереть нас с лица земли, то они должны были предпринять нечто более существенное, чем сброшенная с моста бутылка. В конце концов, едва ли они рассчитывали прихлопнуть нас троих одной-единственной пустой бутылкой!
Марк кивнул:
— Согласен. Но думаю, они просто пытались вас запугать. Это было простым предупреждением, чтобы вы не пытались и дальше совать нос в их дела.
— Постой-ка… — Теперь наступила очередь Трейси. — А как же тот старик, который бросил бутылку? Судя по твоим словам, он совсем не похож на тех двоих — не террорист, а просто какой-то старый маньяк.
— «Борцы за мировую свободу», сокращенно Б.М.С., — это самые разные люди, молодые и старые, но для всех важнее всего их цель, и ради ее достижения они не остановятся ни перед чем. Нарушая закон и порядок, она рассчитывают добраться до власти в отдельных странах, а со временем править всем миром! Вот почему я называю их маньяками.
— Понимаю, — медленно произнесла Холли. — И ты думаешь, если мы сообщим полиции все, что знаем, и об этом узнает Б.М.С., то в следующий раз дело не обойдется пустой бутылкой?
— Боюсь, что так… Вот почему вы не должны ничего предпринимать, что может навлечь на вас новые неприятности, — это слишком опасно.
Холли была потрясена больше, чем готова была признаться, однако она попыталась расставить все точки над «и».
— Что ж, я могу дать слово, что мы больше ни во что не станем ввязываться, — нам совсем не нужны неприятности!
— Вот именно, — поддержала ее Трейси. — Если я увижу кого-то из этой загадочной парочки — или лысого старика с бородой и зловещим смехом, — я помчусь как ошпаренная кошка подальше от них, можешь мне поверить!
— Рад это слышать. — Марк теперь держался более спокойно, и этот небольшой сквер снова показался девочкам безопасным местом.
— Я не знаю, что и думать, — сказала Белинда. — Кроме одной вещи, которую я знаю точно.
— Да? Ты о чем? — спросила Холли.
— Что-то подсказывает мне, что настало время подкрепиться, — я умираю с голоду.
Трейси засмеялась:
— Ты в своем репертуаре.
Холли посмотрела на часы:
— Ты права — уже полдень. Нужно найти где-нибудь кафе. — Она повернулась к Марку. — Ты можешь нам посоветовать что-нибудь поблизости?
— Не очень близко — но и не так далеко, если вы не против короткой прогулки. — Он встал. — Придется перейти через реку, на Левый берег — вы знаете, где это?
— Да, мы пересекали вчера вечером реку, когда ехали на пристань, — ответила Холли. Но почему это называют Левым берегом?
— Левый берег получается слева, если встать лицом на запад, а Правый берег справа — все очень просто. Кстати, Левый берег всегда имел репутацию интеллектуального — академического, — там много школ и колледжей, там собираются для диспутов поэты и философы.
— Прекрасно — пока они не начинают плести заговоры против правительства! — заявила Белинда. — Они случайно не мастерят бомбы в свободное от науки и дискуссий время?
Марк покачал головой.
— Нет, они делают то, что и все поэты и философы, — они просто разговаривают. — Когда они переходили через реку, он переменил тему и сообщил своим новым знакомым: — Кстати, это Пон Нёф.
— Нёф? Значит, девять? — спросила Трейси. — Значит, Девятый мост, верно?
— Боюсь, что нет, — ответил он ей. — «Нёф» означает «девять», но еще и «новый»! Так что это Новый мост.
— Новый? — фыркнула Трейси. — Вот уж не сказала бы.
Марк рассмеялся:
— Ты права — вообще-то это самый старый мост в Париже! Понимаешь, это первый мост, на котором не было домов и лавок, — так что это был новый тип моста.
К этому времени они дошли до Левого берега, и Марк повел девочек по узкой улочке, где старинные постройки стояли так тесно, что, казалось, люди, живущие на противоположных сторонах улицы, могли здороваться за руку. Он остановился возле небольшой двери, над которой раскачивалась вывеска с единственным написанным на ней словом «Бистро».
— Вот мы и на месте, — сказал Марк. — Надеюсь, вы убедитесь, что кормят здесь прекрасно — да и гораздо дешевле, чем в ресторане.
— Мне это нравится! — Белинда моментально повеселела. — Чего же мы ждем?
С улицы этого не было видно, но, когда Марк толкнул дверь, и вся компания вошла внутрь, они обнаружили, что бистро забито до отказа; за всеми столиками стояли посетители — ели, пили, разговаривали и смеялись.
— Ой, тут полно народа! — воскликнула Белинда, жадно вдыхая соблазнительные запахи, доносившиеся из кухни. Какая жалость!