Шрифт:
Федор сказал, что Лера не оставила ему выбора. Сказал:
– Я был с тобой очень терпелив. Очень ждал и надеялся, что ты изменишь свое поведение. Дура ты, дура.
– Да что я сделала-то? – спросила Лера.
– Ты даже не понимаешь? В таком случае мое решение уйти – абсолютно правильное. Не вижу смысла что-то тебе объяснять и доказывать. И не вздумай звонить мне и уговаривать вернуться. Не вернусь. Найду другую, завтра же.
Он быстро прошелся по квартире, собрал свои вещи (зубную щетку и тапочки) и напоследок
Лера сползла по двери и безудержно расплакалась. Она уже было поверила, что у них с Федором всё сложится. И вот, опять что-то сделала не так. Он, бедный, терпел, ждал и надеялся все эти три месяца, что Лера изменится, исправит, наконец, свое поведение, и не дождался. Не дождался! Дура она, дура. Даже не поняла, каких именно изменений ждал Федор. Кинувшись к окну, Лера проводила взглядом грузную фигуру Федора, который на ходу поправлял очки. Он стал для нее таким родным, Лера всё бы отдала, только бы Федор вернулся.
Нарыдавшись, Лера вышла на балкон и долго смотрела на закат, наслаждаясь своей печалью. Так бывало, если что-то плохое происходило внезапно. Наверное, вырабатывались эндорфины как защитная реакция организма, и тогда грусть приносила Лере даже какое-то нездоровое удовлетворение. «Вот ведь, – думала Лера, – такое вот испытание придется мне теперь пережить. Не меньше полугода буду зализывать раны. Может, даже больше». Кто-то звонил по телефону, кто-то звонил в дверь, но Лера решила хотя бы сегодня никого не видеть. Может она в одиночестве поупиваться своим горем, в конце-то концов? Пусть всё внутри перегниет, перебродит. Нужно пройти через этот надрыв. Лера сварила себе вторую чашку кофе. Хоть бы пошел дождь, под шум дождя любовные страдания особенно хороши. Дождя Лера не дождалась ни в этот день, ни на следующий, но самозабвенно переживала свою печаль, припоминая встречу и знакомство с Федором, их домашние ужины, постельные утехи и совместный просмотр сериалов.
Спустя два дня Лере стало скучно. Надоело переживать, захотелось поделиться с кем-нибудь своими переживаниями, чтобы поскорее от них избавиться. С кем-то, кто ее поймет.
Ни для кого не секрет, что Вселенная любит равновесие. Рано или поздно устанавливается баланс. После слез и переживаний неизбежно, неотвратимо в жизнь врываются безмятежность, смех, умиротворение. За бедами и страданиями приходят удача и спокойствие. Следом за печалью, отчаяньем и одиночеством наведываются радость, счастье, любовь.
Но мало кто замечает, что в темные, сложные, отчаянные времена всегда подворачивается кто-то в том же плачевном положении, чтобы поддерживать друг друга, поучиться друг у друга, подавать друг другу примеры смелости, а то и помочь развеять мрак. Вдвоем легче будет оптимистичней смотреть вперед, иначе можно совсем раскиснуть. Так что Лера обзванивала знакомых и друзей из адресной книги по алфавиту, пытаясь разузнать, что происходит в их жизнях в надежде найти подругу по несчастью. Она уже дошла до буквы «Н», когда нашла, наконец, ту, кого искала.
– А когда у меня шли дела хорошо? – уныло спросила Несмеяна. В трубке слышалась грустная симфоническая музыка, под которую Несмеяна, вероятно, пыталась унять свою боль.
– И как ты справляешься?
– Как обычно. Рыдаю каждые два часа.
– Помогает?
– Да, помогает.
– Слушай, Несмеяна. Можно к тебе заехать? Дело в том, что у меня сейчас тоже всё пошло кувырком. Мы могли бы поболтать, поделиться своими переживаниями. Обменяться опытом.
– Да, у меня есть, чему поучиться. У меня уже третий год всё идет кувырком.
– Погоди. Без прояснений? Черные и белые периоды не чередуются?
– Ну, не сказала бы. Мне всё время хочется плакать, я стала очень уязвима.
Лера посмотрела на не зашторенное окно. За окном плыл тополиный пух. Муха на всей скорости врезалась в стекло и шлепнулась вниз на землю.
– Что купить? – спросила она у Несмеяны.
– Да ничего, у меня полный холодильник продуктов и шкаф, забитый бутылками с вином.
Как можно грустить с полным шкафом вина и забитым продуктами холодильником? Приехав, Лера первым делом направилась на кухню.
– Голодная? – спросила Несмеяна, плетясь за Лерой и слабо утирая слезы.
– Я что-нибудь приготовлю, – ответила Лера, открывая холодильник, – а ты пока рассказывай, давай ты первая. Что у тебя стряслось?
Лера посмотрела на Несмеяну снисходительно, доставая стейк из форели и овощи для салата. Никто не имеет права говорить о плохом периоде в жизни, если еды вдоволь. У самой Леры в холодильнике были только яйца и пожухлый огурчик.
– И расскажу, – ответила Несмеяна, доставая вино и бокалы, – я поправилась на четыре килограмма.
– Это, по-твоему, проблема? Ты из-за этого рыдаешь? – удивилась Лера. Это и близко не стояло с ее глубокими переживаниями.
– Ты помнишь, чем я зарабатываю? – плаксиво парировала Несмеяна, – Я – публичная личность, звезда. Потеряю внешнюю привлекательность – потеряю поклонников. Потеряю поклонников – потеряю рекламодателей, приглашения на шоу, не будет желающих купить мои фотографии для обложки журнала. И всё схлопнется. Деньги, популярность, легкая жизнь – всё! Схлопнется! По-твоему, это ерунда? А я вот так не думаю! Моя! Жизнь! Рушится!
– Прости, Несмеяна, ну не плачь, пожалуйста. Я не хотела сказать, что твои проблемы надуманные. Это и правда грустно. Ты как, держишься? Что делать-то будешь?
– Да ладно, ты ни при чем, не извиняйся. Я просто уже два часа не плакала, – Несмеяна махнула рукой и, подвывая и шмыгая носом, разлила вино по бокалам, – а у тебя что случилось?
– Был выбран неверный сценарий, и с этим уже ничего не поделать. Я неправильно себя повела, и терпение мужчины лопнуло. Сейчас слишком много эмоций, с ними почти невозможно двигаться дальше. Я всё сделала неправильно: и на работе, и с мужчиной, совсем поломала себе жизнь. С работы уволили, мужчина бросил. Я одна, никому не нужна, без работы, без денег, несчастна и голодна.
Конец ознакомительного фрагмента.