Тайна одного портрета
Шрифт:
– Ты ему сказала про Синглтона? – удивленно спросил Гарри.
– Разумеется, нет. Я просто намекнула, что ему стоит приехать на аукцион. Ведь Адаму не помешает проявление кое-какого интереса извне, чтобы повысить ставки.
– А вот и он, собственной персоной, – сказал Гарри, увидев подъезжающий к дому знакомый автомобиль.
– Пойду сварю кофе, – сказала Лора.
– Я думала, ты торопишься отбыть, мама, – засмеялась Гэбриэл.
– У меня найдется пара минут, чтобы познакомиться с такой знаменитостью,
Лора Бретт оказалась не более стойкой к действию дайзартовского шарма, чем до нее мисс Скудамор. Адам, выросший в доме, полном женщин, чувствовал себя с Лорой непринужденно и моментально завоевал ее расположение, пообещав присмотреть за Гэбриэл, пока родители в отъезде.
– Я даже предлагал ночевать здесь на диване, но, увы, она мне отказала, – проговорил он печальным тоном.
– Лично мне кажется, – быстро сказал Гарри, – что это неплохая мысль. Дом стоит на отшибе…
– Вот именно, – подхватила Лора, содрогнувшись. – Я бы ни за какие коврижки не согласилась ночевать тут одна.
– Со мной все будет в порядке, – твердо сказала Гэбриэл. – Если мне станет не по себе, я попрошу мисс Принс пожить со мной.
– Поехали, Гарри. Я собираюсь проделать путь необременительными этапами, с частыми остановками для чаепития, ленча и тому подобного, если тебе станет нехорошо от моего вождения.
– Не станет. Я, скорее всего, засну, – заверил ее Гарри и направился к чемоданам, но Лора покачала головой.
– Тяжестей не поднимать.
Адам отнес багаж к машине, а Гэбриэл обняла родителей. Потом они махали им вслед, пока машина не скрылась из глаз.
– Ваша мать очень привлекательная женщина.
– Она вышла замуж и стала матерью, когда ей не было еще и двадцати лет. Пример, которого я твердо решила избежать, – сказала Гэбриэл. – Очень не люблю быть невежливой, но мне пора начинать. Хотя сегодня я могу поработать и дольше, поскольку не надо идти в больницу.
– Ни в коем случае – работайте как обычно, – быстро сказал Адам.
– Мне все равно делать больше нечего. Кстати, – добавила она, – вчера вечером позвонил Джереми Блит. Он вернулся из Штатов и…
– И сейчас на крыльях летит сюда, чтобы увидеть вас?
– Вовсе нет. Мне некогда принимать гостей. Но он скоро приедет, потому что я сказала ему об аукционе. Намекнула, что может найтись кое-что интересное для него. Надеюсь, вы не против.
– Деньги одного человека ничуть не хуже денег другого, – заверил ее Адам. В дверях он обернулся, глядя из-под полуопущенных век. – Я мчался сюда, чтобы пригласить вас где-нибудь пообедать, – сказал он с театральным вздохом. – Но при данных обстоятельствах вы мне, конечно, откажете.
– И что же это за обстоятельства? – спросила она.
– Возвращение возлюбленного.
– Это слово не подходит для Джереми. И его возвращение никак
– Тогда я заеду за вами в восемь.
Адам улыбнулся ей улыбкой, от которой осветилась вся мрачная старая кухня. И бегом вернулся к машине.
– Сегодня я поработаю подольше, но вы можете закончить в обычное время, – сообщила Гэбриэл Уэйну.
Тот покачал головой.
– Эдди сегодня куда-то идет, а я останусь, пока ты не закончишь. Я обещал твоему отцу помочь тебе все закрыть и запереть на ночь.
– Но если ты останешься, то Эдди некому будет подвезти.
– Нет проблем. За ним заедет Эмма.
В положенное время Эдди укатил в Пеннингтон, а через час напряженной работы Гэбриэл испустила такой дикий вопль, что Уэйн опрометью бросился к ее рабочему столу. Она сняла защитный лист картона и показала свою находку.
На стене за спинами сестер художник нарисовал не еще одну картину, как думала Гэбриэл, а зеркало, в котором отражалось красивое и порочное мужское лицо.
– Бенджамин Уоллис, неверный возлюбленный, – выдохнула Гэбриэл, которую буквально трясло от возбуждения.
Уэйн присвистнул.
– Он повысит цену картины?
– Думаю, да. Папа говорил, что Синглтон известен своими спецэффектами. А в сочетании с историей, которая связана с картиной, эффект зеркала иначе и не назовешь. – Она смотрела на картину не отрываясь, словно зачарованная появлением третьего члена любовного треугольника.
– Ладно, Гэбриэл. Закругляйся на сегодня.
– Мне нужно еще несколько минут. Я должна найти подпись.
Через полчаса напряженной работы Гэбриэл наконец обнаружила три заглавные буквы, переплетенные в виде монограммы, за которыми следовала нечитабельная закорючка.
Уэйн навис над ее плечом, от напряжения затаив дыхание.
– Она немного нечеткая, Гэбриэл.
– Лучше такая, чем стертая совсем. Я не рискну дальше удалять с нее лак. Спасибо, что остался, Уэйн. А можно тебя попросить отнести картину в дом? Адам приедет позже вечером и захочет увидеть мои открытия.
Прибираясь в мастерской, Уэйн был необычно молчалив, и Гэбриэл подавила вздох, запирая дверь. Ей меньше всего хотелось, чтобы в рабочее время рядом с ней был помощник, страдающий от неразделенной любви.
– Ну, я пойду, – сказал Уэйн, положив картину на кухонный стол. – Спокойной ночи, Гэбриэл.
– Спасибо, Уэйн. До завтра.
Когда позвонила Лора Бретт и сообщила, что они доехали без происшествий, Гэбриэл тепло поблагодарила ее и попросила позвать к телефону отца.
– Я нашла подпись, так что это точно работа Синглтона, папа.
– Я понял это с первого взгляда на картину, малышка. За находку Адама должны дать неплохую цену. Но ты не вздумай там надрываться, – строго добавил Гарри.