Тайна опустевшего причала
Шрифт:
– Галчонок! Я, конечно, и сам циркач, но чтоб вот так…
Вадим Аракчеев действительно в «прошлой жизни» работал в цирке. И неплохо работал! Его сольный номер «Дом летающих кинжалов» был блестящим по исполнению образцом владения полудюжиной видов холодного оружия. Вадик использовал и тяжелые метательные кинжалы, и огромный лук, стилизованный под древнее и грозное оружие викингов, и боевые топоры. Он виртуозно владел длинным бичом, гася зажженные свечи на расстоянии 6–7 метров, феноменально точно метал бумеранги и пользовался целым набором «летающих» причиндалов из арсенала ниндзя.
– …Полное мое восхищение, дражайшая Анахит! К сожалению, больше «объектов» не предвидится. Второй тоже случайно проскочил: Снайп не засек его вовремя из-за того, что стекла в машине оказались сильно тонированные, и «качку» повезло вылезти оттуда незамеченным. А я бежал с другой стороны и… чуть опоздал. Но ты же великолепно сама справилась! Продолжаем работать. Постарайся попасть к эстонке домой…
Чуть отвернувшись в сторону, Алексеева проговорила:
– Я вам обоим потом счет выставлю! – Девушка осмотрела свою испачканную и порванную кофточку. – Думаю, есть причина отправиться к Трийну. Не уверена, что там удастся что-нибудь существенное обнаружить, но девушка явно что-то недоговаривает.
Эстонка продолжала сидеть на земле. Взгляд ее огромных глаз только-только начал приобретать минимальную осмысленность. Вот она указала рукой на распростертого ниц мужика и повернула голову в сторону Алексеевой.
– Ну-ну, не стоит так волноваться, – успокоила та. – Самое плохое уже позади. И, пожалуйста, извините меня, что пришлось так неудачно вас оттолкнуть: этот «паровоз» с разбега мог причинить вам гораздо большие неприятности. – Галя протянула руку. – Поднимайтесь. Сейчас отряхнемся…
Уцепившись за протянутую руку, Эне встала, машинально одергивая короткую юбку. Потом ее взгляд упал на перепачканную и разорванную кофточку новой знакомой:
– Ой, как он сильно вас… тебя…
– Чудненько! Я сама давно хотела предложить перейти на «ты». Да-а-а, похоже, что в таком виде мне неприлично ходить по улицам… – Гюльчатай беспомощно оглянулась.
Теперь Трийну окончательно пришла в себя. Ее лицо порозовело, а на губах появилась даже слабая нерешительная улыбка.
– Знаешь, я специально хожу всегда в это кафе, потому что оно находится на полдороге от работы до моего дома.
– А удобно к тебе?
– Конечно! Я живу одна. Там ты спокойно приведешь себя в порядок.
Они направились по широкой тенистой аллее к ближайшему выходу из сквера. Неожиданно Эне поинтересовалась:
– А почему эти люди напали на тебя?
Галина даже слегка растерялась:
– Ну-у-у… вообще-то, я думаю, что из нас двоих объектом нападения являлась вовсе не я.
– А кто? – с неподдельным изумлением спросила Трийну.
«Что там у нас говорят о блондинках?!»
– Мне показалось, что первый «грабитель» явно заинтересовался твоей сумочкой. – Алексеева указала на висящий на плече эстонки ридикюль.
Трийну искренне удивилась:
– Да в ней же ничего нет! Чуть косметики, мобильник и совсем немного денег.
Галя пожала плечами, решив отложить разборы до более спокойной, домашней обстановки.
«Никак не тянет эта красотка на возможный контакт журналиста с Россией. Так сыграть невозможно», – про себя подумала Алексеева.
– Ну вот, – сказала эстонка, как только девушки ступили на ближайшую от сквера улицу, – второй дом – мой.
Четырехэтажное здание с тремя парадными стояло чуть в глубине, отделенное от улицы невысокой чугунной оградой. Сразу за ней был маленький дворик с крохотной детской площадкой и местами для стоянки личных автомобилей. Трийну повела гостью к среднему парадному.
– Задержитесь на минутку! Надо подъезд проверить, – раздалось у Гали в наушнике.
Девушка тут же схватила спутницу за руку, остановившись метрах в пяти от входа, прямо посередине тротуара.
– Ой, камень в туфлю попал! – Она крепко оперлась на хрупкое плечо спутницы. – Подожди секундочку, сейчас вытряхну, а то совсем невозможно идти.
Тут же за спиной эстонки в подъезд незаметно прошмыгнул молодой мужчина.
– Так… так… куда-то под стельку закатился… – Галя постучала туфлей об асфальт. – Ну вот, теперь поправим… – Боковым зрением она увидела, как мужчина выскользнул из дверей, показав на бегу большой палец. – Спасибо. Теперь хорошо, можно идти.
В парадном было тихо и прохладно. На широких подоконниках стояли цветы в глиняных горшках, а перед каждой из трех квартир на этаже лежали небольшие аккуратные коврики, светлые и чистые. «Заграница». Квартира Эне Трийну находилась на втором этаже. Девушка быстро открыла высокую и широкую входную дверь, обитую дерматином.
– Заходи. Вот тапочки, а то, наверно, совсем ногу стерла. Сейчас займемся твоим гардеробом.
Тишина в квартире была абсолютной. С улицы сюда не долетало ни звука. Из небольшой квадратной прихожей, куда выходили две закрытые двери, короткий коридор вел в кухню. Хозяйка сразу направилась туда, а Галина, осторожно ступая, приблизилась к одной из дверей и тихонько приоткрыла створку. Это оказалась довольно большая светлая комната с полированным столом посередине, на котором стояла вычурной формы хрустальная ваза. Гюльчатай шагнула внутрь… И тут же на ее горле сомкнулся удушающий захват чьей-то мощной руки. Одновременно другая рука большой ладонью закрыла девушке рот и нос.
Она дернулась всем телом, но лишь почувствовала, как сильнее сжались стальные объятия. Стало нечем дышать. «Эх, тапочки, тапочки… Где вы, мои шпильки?! И ногами не от чего оттолкнуться». Галя с силой ударила назад локтем. Возникло ощущение, что ее локоть наткнулся на каменную стену. Тогда она попробовала добраться до физиономии обхватившего ее сзади грозного противника. Однако попасть ему с размаха в глаз не удалось, но уже следующим движением Гюльчатай вонзила все свои наманикюренные ноготки куда-то в район уха врага и рванула на себя что было сил.
Мужчина за спиной глухо заревел, но не только не ослабил свою мертвую хватку, а попытался окончательно придушить верткую тварь. И допустил роковую ошибку! Он не сжал смертельный локтевой захват на горле жертвы, а с силой сдавил ладонь, закрывающую ее рот и нос. От этого напряжения его пальцы слегка растопырились и согнулись, и мизинец попал прямо в рот Гюльчатай…
Когда говорят «…палец в рот не клади!», наверно, подразумевают что-то иносказательное, но девушка продемонстрировала на деле, что это выражение может иметь и абсолютно прямой смысл! По крайней мере по отношению к ней. Она мгновенно захватила палец за второй фалангой и изо всех сил сжала зубы. Послышался хруст костей, рот Гюльчатай наполнился кровью, а глухой рев противника перешел в низкий истошный вопль.
Мужчина резко отдернул руку от лица потенциальной жертвы и обезумевшими глазами воззрился на фонтанирующий кровью обрубок – точнее сказать, огрызок – своего мизинца. Этих мгновений вполне хватило Галине, чтобы выскользнуть вниз из ослабевшего захвата. Не тратя время на то, чтобы перевести дыхание, девушка схватила со стола тяжелую вазу и нанесла ею смертельный удар в висок врага.
Одновременно боковым зрением она зафиксировала, как медленно приоткрывается внутренняя дверь, ведущая в смежную комнату, и в проеме показывается длинный ствол пистолета с глушителем. Прежде чем из него вылетела первая пуля, Гюльчатай рухнула на пол и ужом отползла к низкой софе в углу. Тут же с негромким чмоканьем в ее верхний мягкий валик впились две пули. С того места, где сейчас находился стреляющий, попасть ниже было невозможно: мешал стол.
Стрелку надо было входить в большую комнату. И тут случилось неожиданное: после удара вазой в висок первый мужчина неподвижно замер на месте, глаза его закатились, обе руки беспомощно повисли, но он, уже мертвый, продолжал стоять на колонноподобных ногах. И лишь по прошествии нескольких секунд его плечи дернулись вперед, увлекая за собой все массивное тело, и гигант, не сгибая коленей, во весь саженный рост рухнул на пол.
В это время стрелок только-только начал выдвигаться в гостиную, вытянув вперед руку с пистолетом. Его мертвый напарник всем весом неудержимо падающего тела ударил снаружи в приоткрывающуюся створку двери. Та резко захлопнулась, откинув назад стрелка и с силой придавив его руку к косяку. Пистолет выпал из мгновенно разжавшихся пальцев и отлетел к тумбочке с телевизором, совсем недалеко от прижавшейся к софе Гюльчатай. Девушка метнулась вперед и завладела оружием.
«Ну, теперь я продиктую свои условия!»
Она осторожно двинулась к маленькой комнате, дверь в которую снаружи была теперь плотно прижата телом противника.
«Странно, почему не видно и не слышно эстонки? Хотя сейчас это только на руку».
Но неожиданности на этот день оказались исчерпанными еще не до конца. В открытую дверь большой комнаты из коридора, медленно и как-то странно скособочившись, вступила Эне Трийну. Короткий взгляд в ее сторону быстро объяснил Галине все: правая рука девушки была сильно вывернута назад, а в ее висок упирался короткий ствол небольшого пистолета.
«Бельгийский «браунинг», – машинально отметила Гюльчатай. – Осечка практически невозможна».
Скрывающегося за спиной эстонки человека практически не было видно, зато резкий голос громко разнесся по всей комнате:
– Оружие на пол! На пол!!
Алексеева медленно наклонилась, не отрывая взгляд от Эне, и опустила трофейный ствол на паркет. Потом так же медленно выпрямилась во весь рост, подняв руки на уровень плеч.
– Ствол ногой ко мне! – последовал новый приказ.
Галя несильно толкнула оружие вперед носком мягкой тапки. Длинный пистолет заскользил, поворачиваясь, по лакированному паркету и, зацепившись глушителем за ножку стола, замер на середине расстояния между противниками. Удерживающий Трийну человек выругался вполголоса по-эстонски и перевел ствол своего «браунинга» на неподвижно замершую Гюльчатай.
– Спиной ко мне! – Девушка не двигалась. – Я сказал…
Повторить свой приказ захватчик не успел: что-то екнуло у него в горле, потом послышался протяжный затихающий выдох, и мужчина безвольной куклой неслышно опустился к ногам белокурой эстонки. Пистолет же оказался перехвачен другой рукой, и знакомый голос уверенно провозгласил:
– Спокойно, девушка! – Это к Эне Трийну. – Не надо громких слов и резких движений. Кругом все свои. Вот теперь я точно вовремя. – Это уже к Гюльчатай.
Вместо ответа Галя приложила палец к губам, призывая к молчанию, и указала рукой на придавленную мертвым телом дверь в смежную комнату. Затем выставила вверх один палец, давая понять Аракчееву – а за спиной эстонки стоял сейчас именно он, – что там находится еще один боец. Потом девушка быстро подобрала из-под стола пистолет с глушителем и, не раздумывая, несколько раз выстрелила в закрытую дверь.
Вадим в это время, продолжая держать в руке окровавленный нож, пригнувшись, дотянулся до ног убитого Галиной бойца и с натугой оттащил его на метр. Вход в комнату был освобожден. Алексеева с другой стороны резко распахнула дверь, опустившись при этом у косяка на одно колено и выставив вперед оружие. Вадик метнулся внутрь. Легкая тюлевая штора на высоком окне была сдвинута вбок, само окно распахнуто настежь, а по комнате гулял прохладный ветерок раннего прибалтийского вечера.
Аракчеев и Гюльчатай подскочили к широкому подоконнику одновременно. Внизу пытался подняться с асфальта последний уцелевший «грабитель». Алексеева вскинула было пистолет, но Вадим остановил ее движением руки: «Не надо!» – и бросился к выходу из квартиры. На бегу он едва не сбил с ног растерянную эстонку, которая, прижав обе руки к груди, так и продолжала стоять на входе в гостиную. В ее голубых глазах застыл неподдельный страх.
Вадик прыжками преодолел четыре пролета лестницы и пулей вылетел из подъезда. На тротуаре никого не было. Он быстро обежал глазами двор. Метрах в сорока, на краю автомобильной стоянки, сбежавший боец торопливо дергал ручку водительской двери темного тонированного лимузина. Аракчеев обходным путем, прикрываясь сооружениями на детской площадке, устремился к нему.
Он видел, как дверца автомобиля распахнулась, но грабитель почему-то вместо того, чтобы скорее разместиться на сиденье, отпрянул назад. В следующее мгновение странность поведения противника нашла свое объяснение: из автомобиля наружу не спеша выбирался… Снайп! В его руке был пистолет, направленный на незадачливого беглеца. Вадик быстро подбежал к товарищу, и вдвоем они быстро загрузили уже не сопротивлявшегося мужчину в лимузин. Там, на заднем сиденье, «отключенные» и крепко связанные по рукам и ногам, покоились двое его прежних обитателей. Вовремя Вит подоспел и подсуетился!В это время в квартире Трийну Галина отвела хозяйку на кухню и усадила на мягкий угловой диванчик. Девушка оставалась в шоковом состоянии: она тупо смотрела в стол, ничего не говорила, и лишь ее хрупкие плечи мелко подрагивали. Алексеева заметила на подоконнике кофеварку и стоящий рядом пакет зерен «Арабики». Порывшись в посудном шкафу, она отыскала ажурные чашечки и быстро приготовила две порции крепкого бодрящего кофе. Потом подумала, принесла из гостиной фирменную бутылку ликера «Вана Таллин» и плеснула щедрую порцию темного тягучего напитка в одну из чашек.
– Ну-ка выпей, пожалуйста! – Галя пододвинула эту чашку своей новой подруге. – Тебе надо взбодриться.
Эне послушно отхлебнула несколько маленьких глотков. Уже через минуту ее лицо порозовело, а из глаз исчезло «потустороннее» выражение. Она посмотрела на Гюльчатай:
– Откуда эти… люди в моей квартире? Что им надо?!
Алексеева пристально всмотрелась в голубые глаза эстонки, решая, способна ли та теперь адекватно реагировать на происходящее. Похоже, что способна, хотя с расспросами надо поосторожней.
– Мне кажется, это были квартирные воры. Вычислили, что днем никого не бывает дома, и залезли…
– С пистолетами?
«Хм, а ты, девочка, точно в себя уже пришла!»
– Наверно, у них так принято.
– И в парке набрасываться на людей у «них» тоже принято?
«О, да ты прекрасно сопоставляешь и делаешь конкретные выводы. Что ж, перейдем от прелюдии к основному действию».
– Эне, я вижу, ты вполне большая и умная девочка. И быстро сообразила, что такой интерес к тебе вовсе не случаен. Вряд ли это как-то связано с твоей работой… – эстонка отрицательно замотала головой. – Значит, с личной жизнью.
Теперь Трийну свела брови к переносице и горделиво приподняла подбородок:
– Кому есть дело до моей личной жизни?!
– Думаю, все указывает на то, что есть кому. Хотя и не могу сейчас сказать конкретно. А у тебя не появилось каких-нибудь догадок на этот счет?
Хозяйка квартиры лишь на пару секунд задумалась:
– Не так трудно сопоставить, что нападение в парке и грабеж в квартире начались сразу после того, как… как ты подсела за мой столик в кафе! Что тебе было нужно? – Эстонка не спрашивала, а рассуждала, поэтому Гюльчатай промолчала. – А нужен тебе Тойво Круус. Значит, все эти… безобразия связаны именно с ним и… с тобой!
– У тебя отличная логика. Только я могу одно заявить точно: это, – Алексеева кивнула головой в сторону гостиной, – со мной никак не связано!
«По крайней мере пока», – закончила она про себя, а вслух продолжила:
– А вот с твоим другом Круусом…
– Кто ты такая? – совсем тихо, но твердо спросила Трийну.
– Об этом я тебе абсолютно честно рассказала в кафе. Не буду повторять. – Тон Галины стал жестче. – Но замечу, что, если бы меня не оказалось рядом – ни в сквере, ни здесь, последствия для тебя были бы гораздо печальнее.
Облако воспоминаний тут же затуманило ясный взгляд эстонки. Немудрено! Когда тебя валяют по газону, потом выкручивают руки и приставляют пистолет к голове!
– Ну-ну, ничего этого больше не повторится. Я обещаю.
Галя налила еще кофе в обе чашки и добавила «Вана Таллин».
– Ведь ты знакома с журналистом уже не один год. – Эне кивнула. – И прекрасно знаешь, что он никогда не пройдет мимо несправедливости, не останется в стороне, если попирают чьи-то законные права, если нагло и подло давят свободу. А возможности и влияние у него есть! Я имею в виду известность его имени в журналистских кругах. Для него нет запретных тем и авторитетов…
– А я ему сколько раз говорила! – с жаром перебила Трийну. – Ведь дождешься: в тюрьму посадят, с работы уволят или… убьют! А он только отшучивался.
– У твоего жениха действительно много врагов. Но много и друзей! И далеко не в одной Эстонии. Послушай, мы по-настоящему встревожены сейчас, что от него – и о нем – нет никаких известий уже несколько дней. Вот ведь даже тебе, самому близкому и любимому человеку, он ничего не сообщил.
Алексеева заметила, как при этих ее словах что-то едва уловимое промелькнуло по лицу девушки.
– Вряд ли это случайность, раз к тебе наведываются такие посетители. А ведь свои отношения вы не только не афишировали, а очень тщательно скрывали. Откуда они узнали о них?
Трийну угрюмо молчала. «Ну что ж, будем напористыми и жесткими. Теперь я не сомневаюсь, что тебе есть что рассказать», – решила Галя.
– И еще, подумай, пожалуйста, вот о чем. У тебя в гостиной два трупа. Плюс парочка слегка обиженных «парковых грабителей». И, судя по всему, своих замыслов они не выполнили. Точнее, замыслов своих хозяев, которые вряд ли успокоятся. Как ты себя чувствуешь в такой обстановке?
Эстонка честно прошептала:
– Я очень боюсь. И ничего не понимаю…
Алексеева нежно погладила ее по щеке:
– Знаешь, страх – не такое уж отрицательное чувство. Иногда он заставляет предпринять нужные, правильные действия. Вот с непониманием хуже. Впрочем, искать объяснения происходящему сейчас не твоя проблема…
В это время в проеме кухонной двери показался Аракчеев. Он успел быстро кивнуть Гюльчатай – «все в порядке!» – и мгновенно выдал ослепительную, добродушную улыбку повернувшейся к нему лицом Трийну.
– Ну вот, Эне, твой спаситель. Его зовут Вадим, он русский и в некотором роде коллега Крууса – тоже журналист. Вместе со мной он приехал из Москвы, чтобы собрать материал о жизни русской диаспоры в Эстонии. А в этом вопросе трудно найти здесь более квалифицированного специалиста, чем твой жених.
Новоявленный «журналист» церемонно склонил голову.
– Спасибо вам! Я даже не знаю… Спасибо!!
– Я, пожалуй… э… посмотрю. Там… – Аракчеев неопределенно указал рукой куда-то позади себя.
– Иди, иди. – Когда Вадик исчез в коридоре, Алексеева обратилась к Эне: – Послушай, я думаю, что нам всем не стоит долго задерживаться в этой квартире.
– Ты же сама говорила, что теперь нечего бояться!
– Но осторожными быть надо.
– Так, может, в полицию позвонить?
Гюльчатай уверенно наклонила голову.
– Обязательно. Только чуть позднее, а пока лучше переночевать в гостинице. Мы тебя проводим. Но сначала… Что же все-таки могли искать эти злоумышленники у тебя? Стоит посмотреть, все ли вещи на месте…
Последние минуты Галя чувствовала, что в душе девушки происходит какая-то борьба. И вот решение наконец созрело.
– Я, кажется, догадываюсь, что их интересовало. – Трийну резко поднялась со стула. – Пойдем!
Она быстро направилась в сторону большой комнаты. Однако уже через пару шагов притормозила и нерешительно оглянулась на новую подругу. Гюльчатай абсолютно правильно угадала ее мысли:
– Все нормально. Вадим там навел порядок.
И действительно, в гостиной не было уже никаких трупов, вещи стояли на своих местах, и на полу не осталось ни капельки крови. Вот только на двери в смежную комнату чернело несколько отверстий – последствия Галиной стрельбы. Впрочем, эстонка, кажется, не обратила на них никакого внимания и решительно открыла именно эту дверь.
За большим платяным шкафом у изголовья двуспальной кровати на стене висел причудливый светильник-бра. Выполненный в ретростиле «под бронзу», он был снабжен длинным плетеным шнурком, который заканчивался не обычной в таких случаях пумпочкой, а небольшой фигуркой плюшевого медвежонка. Игрушка совсем не бросалась в глаза, потому что идеально подходила к обоям темно-песочного цвета.
Девушка дернула рукой за медвежонка, и плюшевая фигурка осталась у нее на ладони. Следующим движением Эне достала из округленького пузика игрушки небольшой, почти квадратный предмет. Это оказался мобильный телефон!
– Вот! – Она протянула телефон Алексеевой. – Номера этого мобильника не знает никто, кроме Тойво. Когда-то давно он сам подарил мне этот аппарат вместе с чехлом в виде моего талисмана – медвежонка. А потом сам приделал к светильнику. Говорил, что его глазами он всегда будет смотреть на меня, даже ночью… – Эне шмыгнула носом, но быстро справилась с собой. – Мы общались по нему, когда Круус бывал в своих постоянных разъездах. А тут, перед последней своей командировкой, он предупредил, что, возможно, сбросит на этот номер какие-то свои рабочие материалы. Чтобы я не удивлялась и не волновалась. Ну вот… там фотографии…
Гюльчатай уже вовсю нажимала микроскопические кнопочки. На маленьком экране замелькали кадры тайной ночной «фотосессии» Крууса.
– В таком варианте трудно разобрать подробности, – пробормотала Алексеева, – нужен большой экран с хорошим разрешением…
– Это не проблема, – вставил Аракчеев, заглядывая через Галино плечо. – Только хорошего качества и там ожидать не стоит, раз фотки уже прошли через такую живопырку. Но сомнений нет: именно за ними и охотились.
– Эне, а твой обычный, «разговорный» телефон лежал в сумочке? – спросила Гюльчатай, сразу вспомнив руку грабителя в парке, протянутую к ридикюлю эстонки.
Трийну кивнула:
– Да, конечно. Мне приходится много общаться, надо, чтобы телефон всегда был при мне.
«Та-ак… фотографировали определенно ночью… какой-то морской причал, автомашина… люди размером с полмуравья… что-то складывают в машину, только непонятно, откуда берут… Нет. Здесь нужен не просто хороший экран, а настоящий эксперт. Ничего, командир разберется. – Гюльчатай окинула взглядом небольшую комнату. – Хм, я бы, наверно, к этой оригинальной игрушке, висящей на светильнике, в последнюю очередь подошла». Похоже, что и один из «грабителей» в этой комнате тоже начал обыск с кровати и шкафа. Значит, здесь они появились недавно.
– Эне, а номер отправителя определился?
– Да, это телефон Тойво. Точнее, не телефон, а коммуникатор. Такой весь навороченный! Он им очень гордился и постоянно пользовался. Действительно, там столько всяких функций, больше, чем в компьютере…
– Э-э-э…. Простите, пожалуйста, – вежливо кашлянул Аракчеев. Замолчав, Трийну повернулась к нему и вопросительно подняла подбородок. – Мне, поверьте, не совсем удобно спрашивать об этом… – Теперь и Гюльчатай с удивлением посмотрела на своего коллегу – чтоб Вадику, да неудобно! – она даже усмехнулась про себя. – Возможно, ваш… друг иногда… э… переодевался здесь? – закончил наконец свою мысль разговорчивый Аракчеев.
Эстонка ничуть не удивилась вопросу:
– Ну, конечно. Хотя большую часть гардероба он хранил в своей квартире, но, сами понимаете, за столько лет… Мы практически вместе жили.
– Не могли бы вы показать…
– Да вот, все здесь, в этом шкафу. Смотрите. Еще пара его верхних курток висит в чуланчике в прихожей.
– Спасибо.
Вадим открыл дверцы платяного шкафа. Здесь явно поработал «грабитель». Хотя и старался обыскивать аккуратно: не швырял белье на пол или кровать, ничего не рвал. Однако стопки белья и рубашек лежали неровно, пара галстуков была скомкана, а карманы пиджака и кожаного френча вывернуты наизнанку.
– Ой! – негромко вскрикнула хозяйка, заглянув через плечо Аракчеева в собственный шкаф. – Тут все перевернуто!
«Что и требовалось доказать».
– А не припомните ли вы, госпожа Трийну, когда журналист был у вас последний раз и в чем он ушел. Пожалуйста!
– Да-да. Я хорошо все помню. – Похоже, что изысканное обращение Вадика поразительным образом освежало короткую девичью память эстонки и делало ее откровенной и разговорчивой. Гюльчатай только головой покачивала. – Это было… пять дней назад. На нем была легкая бордовая кожаная куртка и коричневые слаксы. Да, еще он взял большую сумку и положил туда камуфляжный костюм. В нем он обычно выезжал в какие-нибудь сельские районы. Там такая грязь! Особенно после дождей.– Эне, а когда пришли фотографии? – вставила Галя.
– Ночью. На следующий день после его ухода. То есть получается, что четыре дня назад.
Это уже и сама Алексеева мгновенно подсчитала. Впрочем, пока все ответы эстонки мало что давали.
В это время Аракчеев вышел в прихожую и заглянул в стенной шкаф. А вот здесь, кажется, никто не порылся. Снаружи дверь этого шкафа ничем не отличалась от входной двери в комнату. Возможно, «грабители» и приняли ее за таковую, а обыск начали с других помещений. Вадик осмотрел мужскую куртку-ветровку с подкладкой и модное полупальто, висящее там. Пошарил по карманам. Ничего. Впрочем, для полупальто погода на улице стояла слишком теплая.
– Госпожа Трийну, – негромко крикнул он в комнату из прихожей, – ваш друг давно не пользовался этими вещами?
Хозяйка подошла к стенному шкафу:
– Ну да. Это же его осенняя и даже зимняя одежда. У нас зимой бывает очень теплая погода. Хотя и с дождями, и с ветром… Ой, вспомнила! Я еще удивилась тогда. – Она указала на куртку. – Дней… десять назад Тойво, когда уходил утром, вдруг надел вот это. Мне показалось, что ему будет жарко, а он ответил, что на побережье бывает сильный ветер.
Вадик снял куртку с плечиков и стал скрупулезно просматривать и ощупывать каждую складку, каждый шов. Гюльчатай попросила эстонку собрать необходимые ей вещи. Пора было покидать квартиру: вечер поздний, а еще надо устроить девушку в гостиницу. Когда сборы были практически закончены, в комнату вошел торжествующий Аракчеев. В руках он держал какую-то небольшую бумажку.
– Мне кажется, это билет на пригородный поезд или электричку.
Эне развернула сложенный вдвое маленький листок:
– Точно. Это билет на поезд. Правда, он весь истерся…