Тайна опустевшего причала
Шрифт:
Утолив очередную волну голода, друзья вернулись к обсуждению нового задания. К тому времени Алексеева тоже внимательно изучила послание Куратора. И задумчиво молчала, сидя на самом краю скамьи.
– Ну, Галчонок, – ласково приобнял ее за плечи Талеев, – мы с нетерпением ожидаем твоего суждения.
Девушка коротко вздохнула:
– Очень мало данных. – Гера согласно покивал. – Никакой конкретики. И потом… Более-менее квалифицированное мнение я, пожалуй, могу высказать лишь по одному аспекту…
Журналист поднял вверх руку, призывая разговорившихся мужчин к молчанию. Все тут же притихли и повернулись к Гюльчатай.
– Так вот, с проблемами современной Эстонии я, конечно, знакома. Но вряд ли могу быть экспертом в вопросах усиления там американского присутствия, активизации националистической деятельности или проблем русскоязычного населения. Но одна область, упомянутая в сфере интересов исчезнувшего журналиста, мне, безусловно, знакома лучше, чем всем остальным. Наверно, поэтому я и сосредоточила на ней внимание. Понятно, что это – наркотики…Всю свою службу в КОМАНДЕ, практически с момента ее создания, Галина Алексеева провела в бескомпромиссной борьбе с этим злом. В погоне за тайными караванами наркоторговцев она исколесила все границы
Неугомонный Вадик искренне утверждал, что эта ненависть существует у нее на генетическом, наследственном уровне. Девушка была уроженкой тех мест. Правда, она сама не знала точно, где родилась и кто ее родители: отряд русского спецназа подобрал ее маленькой девочкой в непроходимых горах близ афганского города Герат, за многие десятки километров от всякого человеческого жилья. Она умирала от голода, жажды и страшной огнестрельной раны в боку. Потом была Москва, элитный детский дом и в качестве приемных родителей все 18 спецназовцев со своими семьями. Такая вот дочь полка! Фамилию она получила, как у командира спецназа майора Алексеева, а имя – по созвучию с единственными звуками, которые была способна тогда издавать: «Гю-иль». Так появилась Гюльчатай, Галя, Галчонок.
За годы дальнейшего обучения девушка в совершенстве освоила несколько восточных языков и множество наречий. Имея таких «специфичных» приемных родителей, она блестяще овладела несколькими системами рукопашного боя, безупречно стреляла из любых видов оружия, управлялась с десантным ножом.
Всюду на Востоке ее принимали за свою. Высокая красавица с огненными черными глазами, она выделялась природной грацией потомственной горянки. И была по-настоящему страшна в гневе! Недаром ее кодовым именем в среде восточных подпольщиков стало «Анахит» – древняя афганская богиня кровавого возмездия.
Кто же лучше этой девушки мог говорить о наркотиках?!– … Правда, как все вы знаете, я специализировалась исключительно на южных и юго-восточных направлениях наркотрафика. Но это вовсе не означает, что мне неизвестны другие пути! – Похоже, это было сказано специально для Аракчеева, чтобы быстрый на язык Вадик не лез со своими подковырками. Но тот, как и все, внимательно слушал Галину, стараясь не перебивать. – В интересующем нас Северо-Западном регионе картина выглядит примерно так: кокаин поступает сюда морским путем из Латинской Америки. Это грузовые и пассажирские линии через Атлантику из Эквадора и Колумбии в Санкт-Петербург. Гашиш и героин – авиапутем из Средней и Юго-Восточной Азии. Это – северный маршрут, называемый еще «шелковым»: из Афганистана через Россию, Казахстан и Прибалтику в Швецию и США…
И все-таки Вадик не мог не вставить:
– Ну и где же тут, конкретно, Эстония?
Девушка только стрельнула в его сторону глазами, чтобы Аракчеев замолчал.
– Оборот наркотиков во всем мире растет, и большая часть этого прироста приходится не на упомянутую мной растительную группу, а на «синтетику»…
– Ага, знаю! Амфетамин…
– Да помолчи, – в сердцах оборвал Вадима Редин, – всезнайка ты наш!
– Вадик прав. Амфетамин еще называют «кокаин для бедных». Но, пожалуй, самая многочисленная группа известна под общим названием «фентанил» – синтетический героин. В четыре раза сильнее растительного и значительно дешевле и проще в производстве. В нее входят и самые страшные его производные: альфаметилфентанил, «белый китаец», сильнее морфина в 200 раз; триметилфентанил, или дезоморфин, на русском сленге «крокодил». Мощнее растительного героина уже в 15 раз, а морфина – в 6000 раз!
– С ума сойти!
– Могу напугать еще больше: уже созданы и более сильные – карфентанил, охмефентанил. А как апофеоз – мепередин – самый опасный, даже в минимальных концентрациях вызывающий практически мгновенную смерть. Ну, ладно, об этих последних говорить не будем: существенные трудности в производстве не позволяют – пока (!) – наладить крупный сбыт. – Алексеева перевела дух. – Так вот, это и есть «синтетика». Добавим сюда психоделический ЛСД и «танцевальный» экстези…
– Почему «танцевальный»? От него в пляс пускаются? Так это у русских и после пол-литра водки часто наблюдается!
– Да нет, потому что распространяется – и употребляется! – преимущественно на дискотеках в виде симпатичных таблеток. Ну, к этому я еще вернусь чуть позже, а сейчас, как и просил Вадик, «конкретно Эстония». Во-первых, это крупный перевалочный пункт. Через нее из России на Запад идет героин, а к нам – наркотики синтетического происхождения, чаще всего из Нидерландов. Причем оборот «синтетики» вырос в разы за последнее время. И это дает основания предполагать, что – это, во-вторых – Эстония начала сама производить эту отраву в «промышленных», так сказать, количествах.
– Вот! Это уже тебе не кое-что, а вполне конкретная наводка.
– Наверно, я охлажу твой пыл. Потому что пока не было ни одного, даже полуофициального подтверждения такому факту.
Аракчеев легкомысленно пожал плечами:
– Значит, мы это первыми сделаем. И совсем неофициально!Дальнейшее обсуждение продолжалось, пока на улице не начало темнеть. Итог подвел Талеев:
– Итак, друзья, по-моему, возможность высказаться была у каждого. Но окончательной ясности в нашу проблему это так и не внесло. – Он предупреждающе поднял вверх ладонь. – Не внесло! Хотя определенно наметилось несколько направлений, по которым можно начинать работать. Точнее, нужно. И немедленно! Любое промедление в данной ситуации многократно усложнит поиски и позволит нашему неизвестному противнику – если таковой вообще имеется – окончательно уничтожить любые следы, ведущие к пропавшему журналисту. Я отмечу несколько таких направлений. Первое: наркотрафик, производство и распространение наркотиков. Второе: политическая деятельность Тойво Крууса. Сюда входит пророссийская направленность его репортажей, что могло вызвать сильное недовольство местных «нацболов», и критика некоторых аспектов внутренней и внешней политики страны. Здесь явно могла вмешаться эстонская служба безопасности – КаПо. Ну и, пожалуй, третье – это его контакты с определенными российскими кругами… Тогда в деле тоже оказывается, скорее всего, КаПо. И наши эти самые «определенные круги».
– Командир, а почему ты оговорился – «если таковой имеется»? У тебя есть сомнения в наличии противника?
– Ну, особых сомнений нет. Просто не следует пока окончательно сбрасывать со счетов такие… э… простые объяснения, как, например, чисто бандитское нападение, ограбление с «нехорошими» последствиями или несчастный случай, наконец…
– Женщину, – коротко дополнила Гюльчатай, а Талеев кивнул.
Снайп с сомнением покачал головой:
– Вряд ли Куратор стал бы по пустякам привлекать КОМАНДУ, а совпадений…
– Не бывает! – громогласно заключил Аракчеев.
– Дайте мне договорить! В «первичных», так сказать, объектах нашей работы тоже не наблюдается особого разнообразия. Места работы журналиста я возьму на себя. Редакции, издательства… Как-никак мой профиль. С родственниками – а это, если верить записке, только родная сестра – пусть встретится Виталий. Наконец, любовница…
При этих словах Вадим довольно заулыбался.
– …К ней пойдет Алексеева! Не обижайся, Вадик, девушкам будет легче договориться. Особенно учитывая, что эту свою связь эстонец держал в большом секрете. Но этот контакт будет не так прост. Думаю, придется сначала походить вокруг, присмотреться. А вдруг действительно девушка – его связник? Или даже вербовщик. Вот здесь, Вадим, тебе и все карты в руки. Приглядись. Ну и за Гюльчатай головой отвечаешь.
– Эй-эй, Гера, а я?
– А ты, Серж, останешься пока здесь и будешь нашим московским координатором. На первое время. Обещаю, что незамедлительно привлеку тебя вплотную, как только мы там определимся. Куда ж нам без флотской-то поддержки?!
На удивление Редин легко согласился. Только прибавил:
– Ты, Талеев, даже сам не представляешь, насколько сейчас прав! Ничто в Эстонии не происходит без участия военных и моряков. Уж поверь моему немалому опыту.
– Вот и чудненько, договорились. – Гера посмотрел на часы. – Давайте собираться: к полудню мы должны быть уже в Таллине.Глава 3
Безоговорочно согласившись с мнением своего командира о том, что малейшее промедление может свести на нет все последующие усилия КОМАНДЫ, друзья начали действовать немедленно. Условившись о способах связи, они отправились в столицу Эстонии уже этим вечером. Но по разным направлениям. Гера выехал туда на ночном поезде. Аракчеев и Виталий – на внедорожнике журналиста. Алексеевой надо было уведомить свое начальство в МИДе о неожиданной поездке. Поэтому с утра она отправилась на службу, а в середине дня села в самолет Москва – Таллин.
На месте, тоже с целью максимального ускорения процесса, было решено начать работу одновременно по всем трем, обозначенным Талеевым направлениям. Поэтому сам Гера, едва ступив на сверкающий чистотой перрон железнодорожного вокзала Таллина, отправился в редакцию ежедневной газеты «Ээсти Пяэвалехт». Понятно, что российской популярностью, как известный кремлевский журналист, он здесь не пользовался. Однако среди руководства газеты нашлись люди, которые не только слышали фамилию Талеева, но даже встречались с ним в Москве, работая там в служебных командировках. Правда, сам Гера такой памятью похвастаться не мог.
Зато среди таких людей оказался заместитель шефа одного из крупных газетных отделов, в котором числился сотрудником интересующий КОМАНДУ журналист Тойво Круус. Звали его Финч. Он был грузен телом, хотя и весьма подвижен, сравнительно молод и приятен в общении. Что немаловажно, он был другом Тойво и с радостью встретил в своем кабинете московского гостя.
– А ведь нас даже представляли друг другу! Пару лет назад на вернисаже эстонской живописи в Москве. – Финч, как подавляющее большинство эстонцев такого – и более зрелого – возраста, свободно говорил по-русски. Хотя и с выраженным прибалтийским акцентом, растягивая не только гласные, но и согласные звуки.
Заметив некоторую неуверенность Талеева, он милостиво пришел на помощь гостю:
– Ну где же там было всех упомнить! А у меня даже фотография сохранилась…
Талеев подумал, что Финч сейчас начнет рыться в многочисленных ящиках необъятного стола и станет утомлять воспоминаниями, даже крошечную толику которых Гера при всем желании никак не мог отыскать в самых заповедных уголках своей памяти. Поэтому он уже раскрыл было рот, чтобы попытаться вернуть энергичного редактора в нужное русло, но тот без посторонней помощи сам заговорил на интересующую журналиста тему:
– Наш Тойво – известный человек. В определенных кругах, разумеется. Если бы он еще не был таким… э… таким… – Финч замялся, подбирая нужное слово, – непримиримым, что ли, давно мог бы занять это место. – Редактор покрутился в высоком и широком кожаном офисном кресле. – Или даже еще повыше… Настоящий репортерский талант и потрясающий нюх!
– Я так понимаю, что не все у вас согласны с подобной оценкой его достоинств.
Финч приуныл и огорченно развел руками.
– Я ему сколько раз говорил: ну, покритиковал ты правительство, прошелся по силовикам, указал – ненавязчиво! – на проблемы русских, и отлично, смени тему! Но это не для Крууса. Он, как бойцовый пес, вцепившись, не отпустит. Раскопает такие подробности… Начнет задавать высоким лицам неприемлемые вопросы в прямом эфире. А с переносом «Бронзового солдата»?! Ну, написал серию острых статей – замечательно! Зачем самому-то в пикеты ходить с транспарантами? Зачем лезть в самое пекло?! Вот и просидел потом чуть не двое суток под арестом вместе с активистами «Ночного дозора» в помещениях морского порта. Думаете, успокоился? Вышел и написал еще серию статей! Правда, их уже без правки никто не взял. Там и об издевательствах, и…
– Преувеличивал? Врал?
Финч закряхтел:
– Ну, вы же сами журналист. Прекрасно все понимаете… – Однако Гера продолжал сверлить редактора строгим настойчивым взглядом. – Ну, нет, не врал! А кричать-то об этом зачем? У вас, у русских, такого разве не бывает?
Талеев сменил гнев на милость:
– Еще как бывает! Ладно, я ведь по другому вопросу хотел с ним встретиться. Видел в Интернете записки Крууса о наркотиках. А я сам как раз готовлю материал по этой проблеме. Вот и заметил кое-какие параллели, весьма занятные. Хочу обсудить лично. Попытался по телефону с ним связаться, никто не отвечает. Ни в социальных сетях его не нашел, ни в Твиттере…