Тайна острова Буяна

Биргер Алексей Борисович

— Нет, он не лагерник, факт, — задумчиво сказал мой братец. — А все-таки у него есть какая-то тайна. Вот бы её разгадать!

— Прикажешь вернуться и следить за ним? — язвительно осведомился я. Что до меня, я хочу только одного: никогда больше его не видеть, и пусть он подавится всеми своими тайнами, из-за которых он начинает почем зря брать на прицел первых встречных!

— Ребята, — Фантик выпрямилась. Теперь, когда она умылась холодной водой, её лицо малость порозовело. — Но ведь родителям об этом обязательно надо будет рассказать, да?

— Ты, что, совсем с ума сошла? — возмутился Ванька.

— К

сожалению, Фантик права, — вздохнул я. — Об этой истории обязательно придется доложить, даже если после этого нас перестанут пускать в самостоятельные плавания. Кто знает, вдруг этого психа надо обезвредить, пока он и в самом деле кого-нибудь не пристрелил? И если мы промолчим, то можем оказаться виноватыми в чьей-нибудь смерти…

— Угу, — мрачно кивнул мой братец. Эти доводы произвели на него воздействие, но рассказывать о нашем приключении родителям ему все равно до смерти не хотелось. — Ладно, у нас ещё сутки впереди. Вот будем домой возвращаться — тогда и решим, о чем рассказывать, а о чем нет.

— Заметано, — кивнул я. Ветер крепчал, и мне было все труднее справляться с парусом. — А пока иди лучше ко мне на помощь, а Фантика пусти к рулю. Кстати, вон и деревенька впереди. Но я предлагаю не делать остановку, а прямиком идти к острову. Кто за?

Ванька поднес ладонь козырьком к глазам.

— Вообще-то… Ты знаешь, там, в деревне, какая-то суета, по-моему. Давай подойдем и поглядим, в чем дело. Интересно ведь, а?

— Да, давайте высадимся, — поддержала его Фантик. — Так хочется ненадолго оказаться среди людей. Ну, чтобы уютней себя почувствовать, что ли.

— Воля ваша, — сказал я, направляя лодку к берегу. В конце концов, времени до темноты у нас было навалом, а мне тоже не мешало немного передохнуть. Где-то что-то мы не додумали. Ведь когда парус уже поймал ветер, управление им не требует больших физических усилий. Скорей всего, я сам ещё не до конца разобрался, как что делается. Если взять паузу, думалось мне, то я соображу, в чем мои ошибки.

А когда мы подошли поближе к деревне, то увидели, что там и впрямь происходит нечто странное.

Глава четвертая

Фальшивые деньги

Дома этой деревеньки, расположенной на высоком берегу, над самой полоской песчаного пляжа, расступались вокруг центральной площади так, что с воды было видно все, что на этой площади происходит. То есть, наверно, неправильно называть этот центр деревни «площадью», скорей этот утоптанный круг метров двенадцать-пятнадцать в диаметре, стоило бы назвать «площадкой» или «главным местом». Там размещались и колодец, и памятник погибшим на войне, и столб с чугунным брусом, подвешенным к нему на толстой проволоке, чтобы бить в набат в случае пожара, и лавочки для посиделок, и единственный на всю деревеньку уличный фонарь… Словом, это место было средоточием жизни. Так что буду называть его «площадью», из уважения к тому, что оно значило для деревни. Сюда же приезжала и продуктовая лавка — такой, знаете, наверно, фургончик, у которого боковые стенки откидываются, образуя высокие прилавки, и с которого торгуют и хлебом, и спичками, и сахаром, и вообще всем необходимым. Для многих окрестных деревень такие передвижные лавки или автомагазины, как их ещё называют — приезжающие два или три раза в неделю, были единственным способом приобрести все то, чего нельзя вырастить на своем огороде или получить в подсобном хозяйстве, потому что автобус до ближайшего населенного пункта, где есть нормальные магазины, проходит через такие деревеньки если не раз в неделю, то все равно редко, и поездка всегда превращается в большое путешествие. Да и денег у деревенских жителей очень часто нет даже на поездку на междугороднем автобусе.

Во всяком случае, такая передвижная лавка как раз стояла посреди площади, а рядом с ней стоял милицейский «газик», и милиция и продавщица объяснялись с жителями деревни, и взволнованный ропот даже до нас долетал.

— Интересно, что там такое стряслось? — вопросил Ванька.

Мне и Фантику это было не менее интересно, чем ему.

Лодка ткнулась носом в мягкий песок, на разгоне чуть-чуть проехала по нему, с шуршанием и скрежетом, и замерла. Мы вылезли на берег, вытянули лодку чуть повыше, чтобы её не унесло, и по крутой тропинке поднялись на три метра вверх — прямо на площадь.

Основные страсти бушевали, насколько мы могли понять, вокруг старухи, недоверчиво вертевшей в руках какую-то бумажку. И милиция, и продавщица объяснялись с ней, а другие жители деревни — около десяти человек — глазели на все это и перешептывались. Мы подошли поближе, и заняли, так сказать, места в первом ряду.

— Да пойми ты, Никитишна, — устало говорил один из двух милиционеров, — никто тебя ни в чем не обвиняет. Но нам важно знать, откуда к тебе попала эта банкнота.

— Так, может, и не моя эта банкнота вовсе, — с недоверием в голосе проговорила старуха.

— Да как же не твоя, Никитишна! — взвилась продавщица. — Только ты мне сторублевку и давала, единственная она у меня вчера была. А как стала в кассу деньги сдавать — так они и ахнули! Неправильная, говорят, сторублевка! И только от тебя она могла взяться, как ни крути.

— Ну, это ты так говоришь, а мне-то откуда знать? — упорствовала старуха «Никитишна». — Может, ты что напутала, и вместо моей сторублевки сторублевку из личных денег в кассу сдала. Ты бы это проверила.

— Да чего проверять, когда и так все ясно! — закипятилась продавщица.

— Спокойней, Лариса, спокойней, — ведший переговоры милиционер опять вздохнул, снял фуражку, вытер пот со лба и поглядел на второго милиционера. Тот еле заметно кивнул — видно, он был старше чином, и этим кивком показал, что одобряет действия подчиненного, и пусть тот и дальше гнет как гнул. Брось, Никитишна, толку нет переливать из пустого в порожнее. Вот и товарищ из УБЭП со мной согласен, — продолжил милиционер, и мы поняли что были правы, предположив, что второй милиционер выше званием. — Дело серьезное, так что кончай запираться, никому от этого лучше не будет.

— Недосдача-то какая крупная получается! — вставила продавщица. — Кто её гасить будет?

— Так, получается, мне по второму разу за все платить? — осведомилась Никитишна, подпустив скрипучую нотку в голос.

— Или платить — настоящими деньгами, — подчеркнув интонацией суть дела, подтвердил милиционер, — или товар возвращать.

— Да как же я его верну? — ахнула Никитишна. — Он у меня весь в дело пошел!

— Хочешь сказать, ты за день пять кило сахара извела? И три кило пшена? — язвительно вопросила продавщица.