Тайна озера Кучум
Шрифт:
Три вершины из горного края господствующие. Тот, что слева, Осикта, коготь. Своей формой он и правда напоминает коготь медведя. Правому скалистому гольцу Уля не знает названия. А тот, что посередине, самый высокий, необузданный, трёхглавый, неповторимый и величавый — Кучум. Как грозный часовой горного царства, как истинный хранитель вечности, он стоит гордо, грациозно, строго, и в то же время очаровательно. От одного лишь его вида в душе человека взрывается импульс восторга, а порхающее сердце взрывает окрылённую дозу адреналина. До него ещё далеко, примерно два или три дневных перехода. Дорога трудна и полна опасностей. Скалистые гривы, резаные распадки, паводковые реки, большие и малые гольцы преграждают путь. Но это не пугает путников, потому что стремление «быть там» сильнее предостережений, и этим всё сказано.
Сколько простояли Уля и Сергей в немом восхищении, они не знают… Как упавшим деревом ударила тревожная мысль: где Костя? Пока Уля читала следы, Сергей посмотрел далеко назад. Там, откуда они сейчас пришли, увидел, как их небольшой караван поднимался к перевалу, и практически вывершил покатое плоскогорье. До него два или три километра. Но и на таком расстоянии отлично видно пять оленей и троих людей, ведущих вьючных животных в юго-восточном направлении. Где кто идёт, не разобрать. Фигурки людей так малы, что непонятно, кто из них Агафон, Николай или Михаил. Но по уверенному передвижению видно, что с людьми и животными всё в порядке, и за них можно быть спокойными. Скоро они перевалят невысокую седловину, спустятся вниз, в каньон, и остановятся там на ночлег. А это значит, что у Ули и Сергея есть твёрдая надежда, что там, за перевалом, их будут ждать.
Но где Костя? Да, он был здесь, на этой вершине, но недолго. Постоял, потоптался на месте и… шагнул вниз, в цирк… Далее представилась страшная картина: крутой, почти вертикальный склон унёс человека вниз со скоростью падающей с небес птицы. И непонятно, чем бы закончилось пятидесятиметровое падение, если бы не более пологий надув снега, смягчивший удар тела о землю. С высоты было видно, как Костя кувыркался, переворачивался, крутился по откосу, возможно, при этом получив множество травм. Однако, и это было видно по следам, после окончания хаотического полёта он тут же встал и пошёл дальше, как будто просто спрыгнул с метровой высоты.
Уля и Сергей поспешили вниз. Им пришлось потратить на это более продолжительное время потому, чтобы попасть в цирк, надо было спуститься по каменистому гребню стороной. Вновь достигнув следов Кости, долго рассматривали их, поражаясь неблагоразумному поступку товарища. Они никак не могли объяснить поведения Кости, но уже понимали, что с ним происходит что-то невероятное, что толкает на такие действия.
И вновь погоня, быстрое передвижение по следам человека, бегущего неизвестно куда. Да, Костя бежал, вниз, под гору, не разбирая дороги, продираясь сквозь густой ельник, непролазную подсаду пихтача и липкий стланик. Здесь, в заветерье, снег был не таким плотным и сбитым, имел непрочную основу, потому он часто проваливался в отпаринах, под деревьями по пояс и более. Однако тут же выбирался из ямы и настойчиво двигался вперёд, преследуя непонятную, не поддающуюся никакому объяснению цель. Вот он добежал до пологого прилавка. Дальше вниз — крутой спуск в глубокий лог. Где-то далеко внизу шумит река. Может быть, ее звук стал предостережением, и поэтому он повернул влево и на этот раз уже спокойно пошёл по прилавку вдоль гольца. Но зачем? Для чего и почему он идёт в тайгу прочь от людей?
След собак, неотступно следовавших за человеком, повернул так же, вдоль гольца. Сейчас, возможно, они его уже догнали и знают всю правду. И Костя, увидев их, должен повернуть назад. Но никого нет. Ни звука, ни намёка на присутствие живой души. И это неведение пугало Улю и Сергея.
А оранжевое солнце ложится, укладывается на ночной покой. Ещё немного, с полчаса — и небесное светило скроется вон за той туполобой вершиной. Тихий вечер опускается на горный мир тайги. В преддверии сна и отдыха притих пернатый мир. На смену живым голосам в скорежистых ветвях приземистых кедров засвистел ветер. Впрочем, здесь, на гольцах, он дует постоянно, только меняет своё направление в зависимости от времени суток и погодных условий. А в этот ясный, тихий вечер он набирает силу и несёт на своих восточных крыльях высокое атмосферное давление. Это значит, что предстоящее утро и новый день продолжат шествие весны.
Они пробежали ещё несколько сот метров. Вдруг впереди послышался негромкий шорох. На краю поляны показалась Кухта. Наконец-то! Если сука вернулась — значит, была у Кости, видела его, позвала за собой. На некотором расстоянии от неё сзади семенила Веста. Обе казались уставшими, запыхавшимися, значит, собаки пробежали большое расстояние. Но что это? В зубах у Кухты что-то темнеет. Либо это какая-то добыча, либо одна из находок, которые, преданная своей хозяйке, она всегда приносила и подавала в руки.
Какое-то время Уля и Сергей присматривались, не понимая, что это за предмет. Но когда собака подбежала ближе, оцепенели: шапка Кости! А Кухта подбежала к ним и, приветствуя, замахала хвостом. Затем, ревниво посмотрев на Весту, недовольно заворчала: вот какая я, это я принесла находку, а ты здесь ни при чём.
Уля в нерешительности взяла шапку, покрутила в руках, передала её Сергею.
— Что это значит? — прошептал он.
Она пожала плечами:
— Не знаю… Шапка. Костина…
— Я вижу, что его. Но почему?..
— Потому, что он не итёт к нам. Он кте-то там, — махнула рукой вперёд. — Штёт нас…. А может, потерял или тал ей, чтопы принесла нам, потому что сам хоти не мошет. Штёт помощи.
После этих слов, посмотрев друг другу в глаза, они сорвались с места и побежали по следам. Собаки, как будто увлекая и призывая их за собой, побежали впереди. Колки, поляны, увалы, каменистые гривки. Всё быстро остаётся позади. След Кости, хаотичный, видно, что друг мечется из стороны в сторону. Вверх — на голец, через несколько десятков метров — вниз… Опять вперёд, даже — назад и опять — вверх. Они идут за ним, торопливо, настойчиво, уставшие, запыхавшиеся, ничего не понимая. В какие-то моменты Уля смотрит на горы, сверяется с местностью, чтобы знать, где они находятся. С сожалением, с горечью вздыхает: от аргиша всё дальше и дальше. А ведь это расстояние, что они прошли, придётся идти назад.
Солнце село. Прохладный вечер окутал тайгу. Но ещё светло. Впрочем, сегодня всю ночь будет светло, потому над востоком завис рогатый месяц. Кухта возвращалась два раза, поочерёдно принесла рукавицы Кости, которые он бросил. Это было видно по следам. Несколько раз он присаживался, может, отдыхал, может, о чем-то думал. Рукавицы бросал по сторонам. Кухта нашла их в кустах. Может быть, он выбросил ещё что-то из своей одежды, далеко, и они не нашли. Не дай бог, если ичиги и носки… Но нет, на снегу по-прежнему угловатый отпечаток заплаты, значит, Костя идёт в обуви. Но что будет, если они его не догонят к ночи? Нет, этого не может быть. Надо его найти, чего бы это ни стоило! Иначе он просто замёрзнет.
Да, должны догнать, и догонят, потому что его скорость заметно уменьшилась. Костя стал чаще останавливаться на отдых, иной раз просто кружил по поляне или вокруг колки, некоторое время сидел на снежных кочках или топтался на месте. И вот наконец-то Уля потрогала пальцами его след:
— Он где-то рядом… Мошет, вот в этой чаше…
Они на миг остановились, осматривая неглубокую овальную ложбинку, которая раскинулась под ногами. Затаили дыхание, прислушались. И не напрасно. Где-то там, впереди, в хрупкой тишине подступающей ночи отчётливо услышали шаги идущего человека. Они были слышны так явственно и чётко, как слышно в хорошую погоду с большого перевала в долине игривые переливы течения реки. И тот же час, где-то там, у распушившейся колки несколько раз коротко, но отчётливо и ясно гавкнула Кухта. Она видела Костю, была рядом и голосом звала их к себе. Сергей набрал в лёгкие воздух, громко, призывно крикнул. В ответ — ни звука. Стихли шаги, замолчала собака. Он крикнул еще раз: может быть, Костя не услышал? Опять тишина…