Тайна Пандоры
Шрифт:
Крэг-хан разъярился. Среди своих соплеменников он знавал парочку, способных провернуть подобный трюк, но чтобы грек!? Это уж слишком!
Он ударил ногой, метя в грудь, но с тем же успехом мог бы бить по каменной стене. Ступня отскочила, не нанеся врагу видимого урона.
Теперь атаковал Эсхин. Он дернул цепь на себя, варвар нелепо мотнулся вперед, налетев на кулак мечника. Еще дважды рука поднималась, кулак обрушивался на голову северянина. Затем Эсхин оставил в покое цепь, ступни сделали подшаг, локоть впечатался в лицо противника. Варвар надсадно выдохнул и рухнул на колени.
Заняв устойчивую позицию, Эсхин
Не то чтобы мечник хотел убить, скорее наоборот. Молодой варвар порадовал своей смелостью, неприятием авторитетов. Напомнил самого себя в молодости. Но любому бойцу нужно знать предел — теперь варвар знает свой. Повезет — выживет, а нет… что ж, такова плата за дерзость.
Эсхин развернулся, окинув взглядом так и не шевельнувшуюся публику.
— Так где девушка? — вкрадчиво спросил он.
Глава № 3
Небольшая Стигийская площадь Коринфа под вечер заполнялась народом. Обычно здесь пусто, ведь нет питейных заведений, отсутствуют бордели и театры. Деловой центр города далеко. По периметру площади расположились несколько магазинчиков самого различного пошиба: кто-то торгует тканями, другой — картинами, третий — медными украшениями. Но сегодня на площади многолюдно: толпа собралась, чтобы посмотреть на казнь.
Посредине площади соорудили деревянный помост, поверх него возвышался обрубленный столб, рядом красовалась плаха. На небольшом чурбачке восседал северянин. Руки и ноги стянули бечевкой, туловище в двух местах прихватили к столбу. Впрочем, несмотря на неудобную позу и стесненные обстоятельства, варвар держался на помосте, как на троне: спина гордо выпрямлена, голова поднята, взгляд устремлен поверх зевак.
Желающих посмотреть на расправу нашлось немало, народ во все времена любил кровавые зрелища. Несколько стражников лениво прохаживались возле помоста, не позволяя праздношатающимся подходить слишком близко. Неподалеку от варвара, на внушительном стуле сидел палач: могучий дядька в черной одежде и маске. Он мрачно оглядывал толпу, руки то и дело проводили точильным камнем по кромке огромного топора, острота которого и без того не вызывала сомнений.
Толпа волновалась, толпа жаждала крови. Раздавался смех, улюлюканье, то и дело кто-то запускал в обреченного камнем. Поначалу собралось человек пятьдесят, но постепенно стягивалось все больше народа, и сейчас на тесной площади толпилось уже несколько сотен горожан.
Торговец Паллант поглядывал на толпу с осуждением. Он никогда не понимал любви к кровавым зрелищам, по мнению торговца гораздо интереснее посмотреть на произведения искусства, к коим он, конечно, относил и свой товар. Ну или, коли уж так хочется крови, так для этого есть спортивные состязания. А казнь… когда один человек лишает другого жизни… омерзительно.
И вот ведь парадокс: народу на площади целая толпа, но никто даже не посмотрит на прилавок Палланта! Ни единая живая душа! А ведь у него можно приобрести лучшие украшения в Коринфе. Ну хорошо, положа руку на сердце — не самые лучшие. Но зато по какой цене! Уж по соотношению цены и качества его лавка не уступит ни одной другой, в этом Паллант уверен. Но нет, взгляды зевак прикованы исключительно к бедолаге, чья голова в скором времени отделится от тела.
Торговец посмотрел на северянина. Порванная рубаха; под обрывками видны напряженные мышцы, перетянутые сухожилиями; пучки темных слипшихся волос откинуты назад; отрешенный взгляд блуждает где-то далеко. Паллант знавал таких варваров. Дикие, необузданные, вспыльчивые. Но в то же время — справедливые, великодушные. И чего уж точно не отнять — разбираются в красоте.
Был у Палланта определенный тест, своеобразная шарада или, если угодно, проверка на вшивость. Среди побрякушек, сверкающих стеклянными каменьями и фальшивым золотом, он выкладывал иногда простую серую металлическую цепочку. Она была ничем не примечательна, кроме неимоверного мастерства, с которым мастер ее создал. Каждое миниатюрное колечко, загнутое определенным образом, умелец украсил собственным орнаментом. Значение рисунков кануло в лету вместе с неизвестным искусником, но красота осталась. Правда, чтобы ее разглядеть, требовался зоркий глаз и чуткое сердце. Почему-то Паллант не сомневался: варвар выбрал бы из всего товара именно эту цепочку.
Тень упала на прилавок, статный мужчина остановился, бегло разглядывая товар.
— Доброго вечера, торговец!
— И вам того же, досточтимый! — учтиво кивнул Паллант, — Желаете что-нибудь приобрести?
Взгляд мужчины пробежался по разложенным побрякушкам.
— Не обижайся, торговец, но я не вижу ничего, достойного внимания… Разве что… вот эта вещица.
Наклонившись, покупатель аккуратно потянул на себя заветную железную цепочку Палланта. Сердце торговца сжалось, глаза удивленно распахнулись. Он заново внимательно осмотрел прохожего.
Свободная одежда, что подошла бы монаху; крепкое телосложение, подобающее воину; седина в темных волосах, собранных в хвост; задумчивое выражение на мужественном лице.
— Занятная вещица, — повторил незнакомец, пока цепочка крутилась перед его глазами, — Сделана истинным мастером.
— И стоит немалых денег, — мрачно вторил ему Паллант.
Монах хитро улыбнулся, подкинув украшение в ладони.
— Правда в том, торговец, что ты не хотел бы расставаться с ней ни за какие деньги, — заключил мужчина.
Палланта огорошило это заявление. Прислушавшись к себе, он понял, что незнакомец прав. Но как ему удалось прочитать в душе Палланта то, что торговец сам до сих пор не понимал? Неужели этот монах ясновидящий? Паллант принуждено нахмурился, грустно вздохнув.
— Я — торговец, — проговорил он с тяжелым сердцем, — И раз вещь лежит на прилавке, значит это товар. Покупай, коли готов выложить достойную цену!
Монах примиряюще поднял руки.
— Будь у меня жена или дочь, я без сомнения так и сделал бы, — мужчина бережно положил цепочку на прилавок, — Но, к сожалению, я одинок, а значит эта прелесть мне ни к чему.
Паллант с облегчением выдохнул.
— Кто знает, может совсем скоро ты встретишь ту, кому захочешь сделать достойный подарок?
— Кто знает… — мужчина непринужденно рассмеялся.
Между тем народ на площади все прибывал, обстановка потихоньку накалялась, гневные выкрики призывали поскорее приступать к казни.
Монах повернулся, оценивающим взглядом окинув помост.
— Глупцы, — еле слышно проговорил он, — Неужели не понимаете, что любой из вас легко может оказаться на его месте? И что-то я сомневаюсь, что любой примет свою участь с таким достоинством.