Тайна поместья
Шрифт:
Думая об этом, я начинала понимать, что моему относительному покою пришел конец и впереди меня ожидают новые страхи и волнения. Поняла я и другое: как бы я ни нервничала и ни боялась, я не имела права срывать все это на ни в чем не повинной Мэри-Джейн. Мне стало совестно того, как я говорила с ней, и я снова позвонила в звонок. Она не замедлила появиться на мой зов, но на ее лице не было ее обычной улыбки, и глаза глядели в сторону.
— Простите меня, Мэри-Джейн, — сказала я.
Она посмотрела на меня с удивлением.
—
У нее все еще был растерянный вид, и она пробормотала:
— О, мадам, это не имеет значения.
— Нет, имеет, — возразила я. — Это было несправедливо, а я ненавижу несправедливость. Я вышла из себя не потому, что вы были в чем-то виноваты, а потому что этот проклятый полог напомнил мне о том, как кто-то нарочно испугал меня той ночью. Мне было бы легче знать, что это вы по забывчивости задернули полог, чем думать, что кто-то сделал это специально, чтобы вывести меня из равновесия.
— Но это правда была не я, мадам. Я ведь не могла сказать, что это сделала я, если я этого не делала.
— Конечно, Мэри-Джейн. Но вот, кто это сделал…
— Мало ли кто мог зайти сюда, мадам, вы же днем не запираете двери.
Дальнейший разговор на эту тему был бесполезен, тем более что я не хотела полностью посвящать Мэри-Джейн в свои тревожные мысли. Поэтому, чтобы отвлечь и окончательно умиротворить ее, я подарила ей одно из своих платьев и затем отпустила ее, радуясь тому, что нашла в себе силы извиниться перед ней и тем самым восстановить наши хорошие отношения.
Но мой разговор с Мэри-Джейн не избавил меня от страха и от тревожных предчувствий. Я по-прежнему не знала, кто побывал в моей спальне, и не могла спросить об этом ни у Рут, ни у кого бы то ни было другого, так как не хотела, чтобы в доме думали, что я помешалась на фантазиях.
Спустя несколько дней я неожиданно обнаружила еще одну странность: из моей спальни исчезла латунная грелка, которая висела на стене над комодом.
Когда именно она пропала, я не знаю, но заметила я ее исчезновение как-то утром, когда я сидела в постели и ела принесенный Мэри-Джейн завтрак. Случайно бросив взгляд на противоположную стену, я с удивлением увидела, что там нет грелки. Я спросила у Мэри-Джейн, куда она ее дела.
Мэри-Джейн оглянулась и с явным изумлением уставилась на опустевшую стену.
— Надо же, мадам, она пропала!
— Что значит, пропала? Что, она свалилась, что ли?
— Не знаю, мадам, — она подошла к стене и добавила: — По крайней мере крючок на месте.
— В таком случае, кто же… Ладно, Бог с ней. Я потом спрошу у миссис Грентли — может, она знает, куда делась грелка. Мне она очень нравилась — она очень оживляла комнату.
Вскоре я забыла про грелку и вспомнила о ней только уже ближе к вечеру, когда мы вдвоем с Рут пили чай и она рассказывала мне о том, как в Киркландском Веселье раньше справлялось Рождество.
— У нас всегда было так весело! Как правило, дом был полон гостей, которые приезжали на все праздники. В этом году из-за траура, разумеется, не будет никого, кроме родственников. Наверное, приедут тетя Хейгэр и Саймон — они всегда проводят Рождество у нас. Думаю, что тете Хейгэр пока еще по силам это путешествие.
Я с удовольствием думала о предстоящем Рождестве, вспоминая о том, как невесело я встречала этот праздник в дижонском пансионе, когда почти все мои подруги разъезжались по домам и во всей школе оставалось четверо или пятеро несчастных, которые не могли себе позволить поехать на каникулы домой.
— Надо, пожалуй, послать к тете Хейгэр и узнать, собирается ли она к нам, — продолжала Рут. — Если да, то я должна буду проследить, чтобы как следует проветрили ее постель. В прошлый раз она жаловалась, что ее уложили на сырые простыни.
Это напомнило мне о замеченной утром пропаже, и я спросила:
— Кстати, что случилось с грелкой, которая висела у меня в комнате?
— С грелкой? А что с ней случилось?
— Так вы не знали… Я думала, что, может, вы велели ее убрать.
Она покачала головой.
— Должно быть, это кто-то из слуг. Я узнаю. Она вам, кстати, может пригодиться, когда похолодает, ведь эта теплая погода рано или поздно кончится.
Я поблагодарила ее и сказала ей, что на днях собираюсь съездить в Хэрроугейт или Райпон, чтобы купить рождественские подарки.
Она подняла брови и выразительно посмотрела на мой живот.
— Может, все-таки, вам не стоит ехать так далеко — ведь срок у вас уже немалый. Кто-нибудь из нас мог бы купить то, что вы скажете.
Я покачала головой.
— Нет-нет, я прекрасно себя чувствую, и мне очень хочется поехать и все самой купить.
Она, видимо, поняла, что спорить со мной бесполезно, и сказала:
— Ну что ж, как знаете. Может, мы съездим все вместе. Я сама тоже собиралась, и Люк что-то говорил о том, чтобы свозить Дамарис в город за покупками.
— Да, давайте поедем все вместе — это будет замечательно.
На следующее утро, выйдя из своей комнаты, чтобы пойти погулять, я встретилась с Рут на лестнице.
— Идете на прогулку? — сказала она. — На улице очень хорошо. Да, между прочим, мне не удалось выяснить, куда делась грелка из вашей комнаты.
— Странно.
— Я думаю, что кто-то убрал ее и забыл об этом, — она издала короткий смешок и, как мне показалось, уж очень пристально посмотрела на меня. На этом мы разошлись, я вышла на улицу и там, правда, было так тепло и хорошо, что я тут же забыла и о пропавшей грелке, и о разговоре с Рут.