Тайна поместья
Шрифт:
Она рассмеялась.
— Наша гувернантка была вне себя — весь следующий день они оба просидели на хлебе и воде за то, что разбудили ее среди ночи.
Вдруг она взглянула на меня и спросила:
— Что ты собираешься делать, Хейгэр? Как ты собираешься поймать… монаха?
Я поняла, что в ее сознании эти две истории слились в одну, но не стала ее поправлять, а сказала:
— Я хочу найти его рясу.
— Я знаю, где шляпа, я была с ним, когда он нашел ее.
— Ну, а где
На ее лице появилось испуганное выражение.
— Ряса? Я не видела никакой рясы. Мэттью нашел шляпу и сказал, что он наденет ее ночью и напугает Хейгэр. Эта шляпа и сейчас в том сундуке.
— А где этот сундук?
— Ты же знаешь, Хейгэр, — в маленькой комнате около классной.
— Пойдемте посмотрим.
— Ты хочешь нарядиться и напугать Мэттью?
— Я не собираюсь наряжаться. Я просто хочу посмотреть.
— Хорошо, идем, — сказала она и вышла из комнаты.
Мы прошли мимо двери в классную комнату, вдоль стен которой стояли большие сундуки и комоды. В комнате было душно, и затхлый воздух говорил о том, что ее не проветривали, по крайней мере, несколько лет.
Войдя и оглядевшись, я увидела, что на всей мебели, включая и все сундуки, лежал толстый слой пыли. Сара тоже это заметила и сказала:
— Все в пыли. Сюда давно никто не заходил — может, с самого нашего детства.
Уже поняв, что желаемой улики в этой комнате я не найду, я все-таки, любопытства ради, с трудом подняла крышку одного из сундуков. В нем лежали всякие старинные платья, накидки и даже туфли, а поверх всего этого красовалась шляпа с перьями. Увидев ее, тетя Сара издала торжествующий возглас и, схватив шляпу, надела ее себе на голову.
— Представляю себе, как испугалась Хейгэр, — сказала я, смотря на нее и поражаясь ее внезапному перевоплощению: в этой шляпе Сара казалась сошедшей с одного из старинных фамильных портретов в галерее.
— Хейгэр не из тех, кто может испугаться надолго, — медленно произнесла Сара, пристально глядя мне в лицо. — Бывают такие люди — они могут сначала испугаться, но ненадолго — их страх быстро проходит. Ты и есть такой человек, Хейгэр.
Я вдруг с новой силой ощутила духоту комнаты, в которой находилась, и странность женщины, которая стояла передо мной и детские голубые глаза которой смотрели то бессмысленным, то невероятно пронзительным и ясным взглядом. Мне стало нехорошо, и я испугалась, что опять, как тогда у Хейгэр, потеряю сознание.
— Мне пора идти, — сказала я. — Это было очень интересно.
Она протянула мне руку, словно я была ее знакомая, заехавшая к ней с визитом.
— Пожалуйста, заходите еще как-нибудь, — ответила она, и я, быстро пожав ее руку, поспешила выйти из комнаты.
В эти дни стояла очень сырая погода. Даже когда не было дождя, над землей висел густой влажный туман, но я все равно старалась гулять как можно больше. Несмотря на то, что на календаре был ноябрь, настоящие холода еще не начались, и дул теплый южный ветер.
Как-то раз, вернувшись домой после очередной прогулки, я пошла к себе, чтобы отдохнуть перед ужином. Было уже довольно поздно, и на улице сгущались сумерки. Я поднялась по полной теней лестнице и, открыв дверь своей комнаты, вдруг ощутила какой-то необъяснимый страх, сразу напомнивший мне о том, как я проснулась ночью и увидела в ногах своей кровати фигуру монаха. Еще не осознавая, чем вызвано это ощущение присутствия чего-то недоброго в моей комнате, я вошла в нее, огляделась и тут же поняла, что именно было не так: полог моей кровати был задвинут, точно как в ту памятную ночь.
Я подошла к кровати и резким движением отдернула полог. В этот момент я, наверное, не удивилась бы, увидев за ним «монаха» — в какой-то момент я была почти уверена, что так и будет, но, конечно, там никого не оказалось. Я быстро прошла через комнату и распахнула дверь в гардеробную, но там тоже было пусто. Тогда я позвонила в звонок, и через несколько минут появилась Мэри-Джейн.
— Зачем вы задвинули полог вокруг моей кровати? — раздраженно спросила я.
Мэри-Джейн посмотрела в сторону кровати. В ее взгляде было недоумение.
— Но… мадам, полог вашей кровати раздвинут.
— Что вы этим хотите сказать? Что у меня галлюцинации? Конечно, он раздвинут — потому что я только что его раздвинула.
— Я… я не закрывала его, мадам. Вы же не велели мне этого делать.
— Кто еще мог здесь быть? — продолжала я свой допрос, не в силах успокоиться.
— Больше никто, мадам. Я всегда сама убираю вашу комнату — так распорядилась миссис Грентли.
— Стало быть, вы и задвинули полог, — сказала я. — Как еще он мог оказаться закрытым?
Мэри-Джейн, казалось, была готова расплакаться, но она продолжала упорно отрицать то, на чем я столь же упорно настаивала.
Наконец, в который уже раз повторив, что это она задвинула злополучный полог, я отпустила ее, и она ушла на грани слез.
Оставшись одна, я вдруг вспомнила, как тетя Сара как-то сказала мне: «Человек сердится, когда он чего-то боится». Да, так оно и было: именно страх заставил меня быть резкой с Мэри-Джейн, ну а страх был вызван тем, что полог моей кровати оказался задвинут, и я знала, что ни я, ни бедная Мэри-Джейн, на которую я так набросилась, его не закрывали. Кто же это сделал?