Тайна придворного шута
Шрифт:
18 января 1756г.
Слуга доложил, что господин Менцель, начальник канцелярии премьер-министра фон Брюля, просит принять его. Я приказал слуге провести его ко мне. Менцель прекрасно знает, что мое влияние при дворе уже не так велико, как прежде. Тем не менее он подобострастно склонился передо мной.
— Господин Шнеллер, недавно вы обмолвились, что могли бы дать взаймы денег, если возникнет нужда.
Я сделал вид, что никак не вспомню, о чем идет речь.
— Во время поездки в Пильниц, — подсказал он. — Мы плыли на одном корабле.
— Верно, — ответил я. — Но что
— Будьте милосердны! Избавьте меня от необходимости вдаваться в подробности, но поверьте, мне действительно нужны деньги. Вы ведь обещали.
— Хорошо. — Я подошел к своему письменному столу, взял лист бумаги, быстро составил долговое обязательство. — Только внесите здесь необходимую сумму.
Он прочитал бумагу, согласно кивнул, взял перо и своей рукой написал сумму, которую хотел получить. Мы расписались. Я передал ему очень небольшие по моим понятиям деньги. Мендель заверил меня, что обязательно вернет долг, но сейчас ему необходимо уехать на несколько дней.
Я смотрел в окно, когда он проходил по мосту, и думал, о том, что, кроме самого премьер-министра и господина Хеннике, Мендель единственный человек, имеющий доступ к секретному архиву фон Брюля. Мендель еще не подозревает, что уже попал в расставленные мной сети. Боже! Храни нас от непослушных сыновей и сентиментальных отцов!
2 февраля 1756 г.
Подготовка к празднованию моего дня рождения отнимает много времени. Веду переписку с огромным числом агентов. Артисты, фокусники, укротители, музыканты из Баварии, Ганновера, Пруссии и других земель должны принять участие в проекте. Об актерах из Пруссии позаботится Хартлебен. Он послал своих представителей. Архитекторы заняты оборудованием площадок для праздника. Надо построить сцены, торговые павильоны. Заказал фейерверк. Согласовал встречи с поставщиками продуктов, пива и вина. Среди всех этих забот мне сообщили, что Мендель вернулся в Дрезден. Завтра пошлю за ним.
3 февраля 1756 г.
Начальник канцелярии премьер-министра встревоженный сидел передо мной. Его, несомненно, удивило мое приглашение. После обеда я попросил принести бутылку лучшего вина и предложил покурить.
— Как чувствует себя ваш сын? — спросил я, глядя ему прямо в глаза.
Господин Менцель покраснел и нервно заерзал в своем кресле.
— Мой сын? — ответил он вопросом на вопрос. — Здоров. Вообще он бездельник и разгильдяй. А вы разве знаете его?
Я спросил, не была ли связана его отлучка с проблемами, которые возникли у сына.
— Нет, — сказал он и заверил, что причины поездки в Берлин были совсем другие.
— На этот счет у меня иные сведения. — С этими словами я положил перед ним несколько бумаг.
Это было подписанное его сыном обязательство пять лет служить в прусской армии, заявление самого господина Менцеля, согласно которому он просил освободить сына от службы и обязался уплатить за это определенную сумму, и свидетельские показания с точными датами пребывания Менцеля в Берлине, названиями гостиниц, в которых он останавливался, и другими сведениями.
— У вас, наверное, есть особое разрешение на такие поездки? — мягко спросил я его. — По моим сведениям, надо иметь разрешение, чтобы так часто выезжать в Пруссию.
Менцель побледнел,
— Имейте же сострадание! — взмолился он. — Да, у меня нет разрешения. Я не смог получить его. Если бы я не выкупил сына, он стал бы в глазах господина Хеннике предателем. Я должен был это сделать, — поспешил он добавить. — Я брал у вас деньги для этой цели. Я верну долг, честное слово. — Он посмотрел на бумаги, лежавшие перед ним. — Откуда у вас эти документы? Зачем вы показываете их мне?
— Ну… Когда эти бумаги увидит Хеннике…
— Боже! Нет! Тогда мы оба пропали! Просите что хотите. Я верну вам деньги вдвойне, только не показывайте документы Хеннике.
— Вы можете вообще не возвращать мне деньги. Я прощу вам долг.
— Но что же вы тогда хотите?
— У вас есть ключи от секретного архива фон Брюля. Так?
— Да, — ответил он дрожащим голосом. — Кроме премьер-министра, только я и господин Хеннике имеем право входить в этот архив.
— Там хранятся переписка и договоры, копии с которых мне срочно нужны. Срочно, слышите!
— Но я не смогу этого сделать. — Господин начальник канцелярии потерял самообладание. — Это же государственная измена. Меня повесят!
— Только в том случае, если вас поймают, — возразил я. — А как вас могут поймать, если вы такой ловкач?
— Господин Шнеллер! Не вынуждайте меня делать это. Речь идет о моей чести.
— О вашей чести? — Я рассмеялся. — Для вас важнее ваша честь или жизнь? Ваша и вашего сына?
Менцель понял, что все очень серьезно, и замолчал. После долгой паузы он спросил, о каких бумагах идет речь. Я объяснил, что мне нужны копии всех договоров, заключенных в течение последних одиннадцати месяцев между Саксонией, Австрией, Францией и Россией, а также вся дипломатическая переписка между ними.
— Но на это мне потребуется несколько недель, — возразил Менцель.
— Время есть. Но ни одна бумага не должна быть пропущена, — предостерег я. — Вы слышите, я должен получить все.
— Зачем вам это?
— Это уже вас не касается. И учтите, все бумаги, которые я только что показал вам, немедленно попадут к Хеннике, если вы завтра же не приступите к делу.
Я налил еще вина.
— А если эти договоры и переписка попадут не в те руки? — Он скорее размышлял вслух, чем спрашивал меня.
— Точно так же произойдет и с бумагами о вашем отъезде в Берлин, — ответил я и ударил кулаком по столу.
Опираясь на край стола, Менцель медленно поднялся со своего места.
— Я начну завтра же, — сказал он и попрощался. Я наслаждался своей первой победой.
14 апреля 1756 г.
Мой день рождения удался на славу. Знатные вельможи оделись в народные костюмы различных земель. Я заранее снабдил всех портных Дрездена цветными эскизами, так что они смогли очень точно воссоздать эти костюмы. Конечно, материал был закуплен не такой грубый, как для настоящей крестьянской одежды. Множество палаток для торговли вином и пивом было установлено на площадке, где проходил праздник. Построена специальная сцена, чтобы люди могли танцевать. На праздник, конечно, приглашены достойные крестьяне. Они очень старались вести себя подобающим образом, благопристойно кушать, пить вино и даже танцевать. Смотреть на это было очень потешно.