Тайна пропавших картин
Шрифт:
Петр Кузьмич пошел к своему столу, заваленному бумагами, порылся и извлек из-под бумаг большую амбарную книгу. Открыл почти в начале.
«Не много желающих», – подумала я с горькой усмешкой.
– Не так много желающих, – хмыкнув, повторил мою мысль Кузьмич. – Ну да ладно, Матвей, создавай ячейку нового общества. Заводи детей и расти их настоящими большевиками!
«Господи! Что я делаю?» – в ужасе подумала я.
Петр Кузьмич склонился над книгой, написал номер 36 и подвинул ее Матвею:
– Пиши свое имя полностью.
Заглядывая парню через плечо, добавил:
– И год рождения напиши, и место рождения… Теперь вы, сударыня…
В слове «сударыня» мне послышалась некоторая издевка. Дрожащими пальцами я написала свое имя, год рождения и название родного приморского городка.
– Теперь распишитесь… Тут и тут… Ну, вот и все. Вы теперь – новая семья. Поздравляю!
Он пожал руку Матвею, слегка сжал мои пальцы и заглянул мне в лицо.
– Что-то твоя невеста… то есть жена – очень бледная… Корми ее лучше.
Матвей кивнул.
– Ну, ладно, ребятки, бегите. Некогда мне.
И он проводил нас до двери…
Матвей привел меня обратно в свою комнату-класс. Уходила я отсюда свободным человеком, а вернулась его женой. И хотя, наверно, нельзя было признать этот брак действительным (ведь мы не венчались в церкви), но по новым законам страны я теперь была в законном с ним супружестве. Могла ли я считать себя таковой? Или для меня это было вроде тайного сговора с самой собой: он хотел, чтобы я стала его женой, и я стала; теперь его очередь – исполнить обещанное и помочь мне соединиться с семьей. Что ж, буду терпеть и ждать.
Только мы зашли в комнату, и дверь за нами закрылась, Матвей бросился ко мне с поцелуями. Я покорно подставляла лоб, щеки, губы. Он шептал мне слова любви. Но я ничего не испытывала. Вроде как все эти признания пролетали мимо моих ушей, а к сердцу не проникали.
Помню: что-то подобное любил повторять учитель по арифметике в гимназии, в которой я училась.
– Барышни! – говорил он. – У меня сильное чувство, что во время урока все мои объяснения опять пролетели мимо ваших прелестных ушек и не попытались даже заглянуть внутрь.
На это все мы весело хихикали…
– Матвей, подожди! – попыталась остановить я своего … хм… мужа (трудно привыкнуть к этому слову). – Ты ведь не забыл о своем обещании?
– Нет, Сашенька, конечно, – остановился он и перевел дыхание. – Но я же говорил тебе, что не сейчас.
– Да, понимаю, – я вздохнула.
В дверь громко застучали. Так как мы все еще стояли на пороге, Матвею понадобилось лишь протянуть руку, чтобы толкнуть ее. А также он отпустил меня.
За дверью стоял солдат.
– Здрасте! – сказал тот, с любопытством посмотрев в мою сторону.
– Заходи, Прохор! – пригласил Матвей; и тут же не замедлил представить меня пришедшему: – Это моя жена.
Я почувствовала в его голосе гордость.
– Ты что пришел? Случилось что-то? – продолжал между тем Матвей.
– Да! – Он придвинулся к уху Матвея и зашептал что-то.
Но так как я стояла близко, то обрывки фраз долетели до моих ушей. Услышала: «уже рядом… километров тридцать… их много…»
Матвей нахмурился и бросил в мою сторону тревожный взгляд.
– Хорошо, Прохор! Ты беги, дальше оповещай всех. Я отведу жену к родственникам и приду в штаб.
Прохор еще раз смерил меня любопытным взглядом и скрылся за дверью…
Через пять минут мы уже шагали к тетиному дому. Матвей думал о своем, хмурился, молчал, на меня не смотрел.
Полянск ожил, но это оживление не было праздничным. По улицам нам навстречу потоком двигались люди с оружием. Мрачные серые лица, угрюмые взгляды… Похоже, они собирались или покинуть город, или бороться до конца, чтобы не дать отвоевать занятую ими территорию.
– Что-то случилось? – осторожно спросила я.
Матвей не ответил, а только еще больше помрачнел.
Хотя было понятно, ЧТО случилось, и всё же хотелось получить подтверждение от самого Матвея, чтобы точно убедиться в моих домыслах. Те подслушанные слова, которые солдат шептал на ухо парню: «уже рядом… километров тридцать… их много…» позволяли предположить, что к городу идут белые. По тому, как засуетились красные, силы не равны. Тех, кто охраняет подступы к городу, а также внутренних сил, недостаточно. Вот и объявлена тревога: большевики готовятся к бою. Или отступлению.
Мы, жители Полянска, практически ничего не знали, что происходит за пределами города. Красные скрывали правду от людей. Любопытство же нынче было очень опасным. Особенно в среде «бывших». Ведь любой разговор в поддержку белых или даже просто показ интереса – и ты уже враг революции. А это грозит расстрелом. Поэтому, если кто-то что-то и слышал случайно, притворялся, что ничего не знает.
Получается, вполне даже вероятно, что вскоре Полянск будет избавлен от большевиков? Значит, и я, и тетя, и Гертруда – все мы окажемся свободны? Всё вернется назад: порядок, мир, старая власть… Тогда у нас появится возможность поехать к моей семье. Или они вернутся обратно…