Тайна Ребекки
Шрифт:
7. Накануне своего исчезновения миссис де Уинтер консультировалась с лондонским врачом-гинекологом Бейкером. Это было ее второе посещение доктора Бейкера. С чем связано ее первое посещение? Доктор Бейкер поставил миссис де Уинтер диагноз – неоперабельный рак. Сейчас он живет за границей.
Все эти вопросы и еще много других остались без внимания и по сей день. И миссис Ребекка де Уинтер не может покоиться с миром, как считают местные жители. После окончания следствия ее похоронили в усыпальнице де Уинтеров, рядом с предками мужа. Через несколько часов после этой недоступной для посторонних лиц церемонии в особняке вспыхнул пожар, и он сгорел дотла… Случайность? Или воздействие сил зла? Может быть. Ребекка –
Оставшиеся без ответа вопросы и побудили меня месяц назад прибыть в Керрит – небольшой городок рядом с Мэндерли. В общественных заведениях и во многих обычных домах нашлось немало людей, преклонявшихся перед Ребеккой де Уинтер. И, недовольные тем, как повернулись события, эти люди проявили желание обсудить со мной случившееся.
И через несколько дней, вооруженный новыми подробностями, я уже не имел ни малейшего сомнения в том, что было предпринято очень многое для того, чтобы тайна осталась нераскрытой. Стоя на берегу, откуда открывался вид на руины Мэндерли, я смотрел на бушующее море, где Ребекка нашла свою смерть, и у меня уже не оставалось и тени сомнения на этот счет: миссис де Уинтер умерла не своей смертью. Почему Ребекку убили? Может быть, ответ кроется в ее прошлом? Оставив в покое руины Мэндерли, я решил искать истину, изучая ее происхождение…»
К счастью, он так и не завершил начатое. Снаряд настиг его раньше. Но Эванс все же успел натворить немало бед.
Я положил голову на руки. В искаженном зеркале воспоминаний на меня смотрели смутные фигуры. Истерзанное сердце дрогнуло. Мне стало плохо.
3
Закрыв папку с вырезками, я смотрел сквозь оконное стекло на араукарию – дерево скорби. Баркер во сне принялся перебирать лапами, и я вспомнил о том, что привиделось мне самому этой ночью. И снова ночной кошмар, как туманное газовое свечение, предстал перед моим мысленным взором. Как меня сдавливает руль зловещей черной машины, которая движется вперед помимо моей воли и желания. Сквозь снежную бурю она неумолимо приближается к Мэндерли. И как я ни пытаюсь тянуть на себе тормоз, он не слушается меня. А рядом, на пассажирском сиденье, стоит маленький гробик, который вдруг начинает придвигаться ко мне.
Встав с кресла, я раза два прошелся по комнате, глядя на книги, которыми завалена вся моя комната, чтобы изгнать неприятные воспоминания. А потом сел к столу и вдруг ощутил себя старым, немощным, запутавшимся, ослепленным ложными сведениями, которые навалились на меня через двадцать лет.
Эрик Эванс объявил, что он обнаружил «нового потрясающего очевидца», но что это означало на самом деле? Пустая похвальба, скорее всего. Подобно всем репортерам, которые бросились на лакомый кусочек следом за ним, он всего лишь выуживал очередную выдумку жителей Керрита, а потом носился с ней, как пес с мозговой косточкой. Но и он, и его последователи не сумели найти никаких доказательств тому, что на самом деле случилось с Ребеккой в ту последнюю ночь ее жизни. Ничего не удалось выяснить им и относительно ее прошлого – того, чем и как она жила до своего появления в Мэндерли. Даже тщательные изыскания Теренса Грея – историка, а не журналиста, не дали ничего. Во всяком случае, ничего такого, чего бы я не знал сам. И это меня не удивило. Я был другом Ребекки и знал лучше других, как хорошо она умеет скрывать от взора посторонних свою личную жизнь, как умеет хранить свои тайны.
Стоит ли мне браться за все это, вопрошал я себя, возвращаясь к столу, не попал ли я под влияние Теренса Грея – странного молодого человека, недавно приехавшего в Керрит, который по необъяснимым причинам столь серьезно заинтересовался загадочными обстоятельствами жизни и смерти Ребекки де
Скорее всего, нет. Правда, ночные видения стали страшнее с тех пор, как он появился и взялся за расспросы.
Я придвинул к себе телефон: настало время позвонить и договориться о прогулке в Мэндерли, которую я так долго откладывал, воспринимая ее как своего рода испытание или проверку. Как поведет себя Грей, когда наконец увидит руины особняка, завладевшего его воображением? И чем, хотелось бы знать, вызван его повышенный интерес?
Подняв трубку, я вновь положил ее на место. Часы показывали десять. Я поднялся на заре; мы с Элли очень рано завтракали, так что с приглашением можно было повременить. Молодой, энергичный человек вызывал во мне смутное беспокойство. Не последнее место в этом занимало то, что я так и не выяснил причины его интереса к давней истории. Тем не менее я готов теперь был смириться с тем, что Грей окажется весьма небесполезным сопровождающим. Но, прежде чем начать разговор с ним, мне следует все хорошенько продумать.
Взяв в руки конверт, прибывший сегодня утром, я взвесил его на ладони и решил, что не стану вскрывать его прямо сейчас, а обратился к странице, которую озаглавил «Свидетели».
В отличие от репортеров и Грея, я считал, что не нуждаюсь в чьих-либо показаниях, если собираюсь писать правду о Ребекке. Я был ее другом, быть может, самым близким, или считал себя таковым. И я знал Максима с самого детства. Подростком я бывал в Мэндерли, и в семействе де Уинтер не таили от меня секретов. Именно я, как считал Грей, остался единственным источником ценных сведений. Единственным после смерти Максима. И все равно, как показал разговор с Греем, даже в том, что мне было известно, оставалось несколько пробелов. Не очень существенных, но они вызывали сомнение у других. Мне всегда нравились книги о великих сыщиках вроде Шерлока Холмса или патера Брауна, которые умели добывать факты и анализировать их, – так что же мне мешает снова самому пройтись по следам событий? Итак, мои «свидетели». Кто мог бы знать нечто, чего не выяснил я сам?
«Сосредоточься, сосредоточься», – повторял я самому себе. Необходимо строго следовать судебным предписаниям. Благодаря самодисциплине я умел собираться и действовать стремительно. Сказывалась и моя военная подготовка, о которой я уже упоминал, но не так давно я заметил кое-какие тенденции, огорчавшие меня, связанные, видимо, с возрастом: мне исполнилось семьдесят два года, что в какой-то степени служило оправданием. И очень часто я ощущал себя несчастным, одиноким, неуверенным, раздражительным, подозрительным – выбирайте сами, что более привлекательно. Встряхнувшись, я быстро вывел на листе:
1. Ребекка.
2. Максим де Уинтер.
3. Беатрис (его сестра).
4. Старшая миссис де Уинтер (бабушка, которая воспитала его).
5. Миссис Дэнверс (домоправительница при Ребекке).
6. Джек Фейвел (якобы кузен Ребекки, единственный из известных нам родственников).
7. Прислуга (горничные, лакеи и так далее, многие из них все еще жили поблизости).
8. Фриц (прежний дворецкий, прослуживший в доме много лет).
Не очень длинный список. Кого-то (только не меня) могло привести в замешательство, что четверо из перечисленных в списке уже умерли, но у меня сохранились не только письма от них, но и собственные воспоминания. Мертвые тоже умеют говорить.
Тем не менее после того, как я написал эти имена, мне стало очень грустно. Я знал Беатрис, которая умерла в конце войны, еще девочкой. А Максим – он был на восемь лет младше меня – рос на моих глазах. Я был свидетелем того, сколь деспотично воспитывала их бабушка. Когда Максим женился на Ребекке, старая миссис Уинтер еще была жива, и она обожала невестку. И если Ребекка кому-то могла поверять свои тайны, то только ей, как мне казалось. Иной раз у меня возникало ощущение, что она знает о жене Максима больше, чем он сам. Но я, наверное, ошибался.