Тайна России
Шрифт:
Конечно, главная причина кризиса — три четверти века коммунистического правления. Но в августе 1991 г. у мудрого правительства имелись все шансы не допустить нынешнего экономического и политического развала страны. Это нам демонстрируют даже коммунисты в Китае. Ельцинские же неофевралисты (как и их предшественники в 1917 г.) своей государственной некомпетентностью, духовной неразвитостью и чуждостью русским традициям способны лишь усугублять хаос и сваливать свои просчеты на коммунистов (которые до сих пор оказывали большую услугу правительству — в роли козла отпущения).
Запад тоже использует демагогический прием "коммунистической опасности" для поддержки нынешней власти в России как наиболее соответствующей интересам своей геополитики. Общественному
Западные союзники Ельцина поддержали его как "единственно легальную и всенародно выбранную власть" (газета НТС "За Россию", 1993, с. 9) — в отличие от "несвободно выбранного парламента". Но ведь обе эти ветви власти были выбраны до августа 1991 г., еще при режиме КПСС, когда не было подлинного выбора из всего спектра политических сил. Обе они были избраны на основании той же советской конституции (впрочем, в 1992 г. она уже была значительно декоммунизирована) и обе клялись в верности ей. Обе поначалу поддерживали друг друга, причем до своего президентства Ельцин был гордым главой того же самого парламента, вовсе не считая его «несвободным» или «коммуно-фашистским» (в 1990 г. они совместно «вывели» РСФСР из России, положив начало "параду суверенитетов"); именно по настоянию Ельцина его преемником в этой должности стал Хасбулатов, а вице-президент Руцкой был "всенародно избран" вместе с Ельциным…
Не было особой разницы между этими ветвями власти и по их самосознанию: обе они стали преемниками лишь последних 75 лет нашей истории, а не всего православного тысячелетия. Это они подтверждали не раз: парламент — отказавшись восстановить русский герб; президент — сохранив сатанинские звезды над Кремлем и почетный караул у мумии разрушителя Российского государства; и все вместе — узаконив большевицкие границы и даже в 1992 г. (!) утвердив день 7 ноября "национальным праздником"…
Что же касается «победы» президента на апрельском референдуме 1993 г. — то, во-первых, и тогда народу не было предоставлено подлинного выбора, а лишь между этими двумя наследниками Октября. И, во-вторых, Ельцин получил доверие лишь 37,6 % избирателей при 25,2 % голосов против и 37,2 % воздержавшихся (не видевших смысла в таком "выборе"), а политику Ельцина поддержали лишь 34 % списочного состава избирателей [53] — и это при мощнейшей пропаганде СМИ и Запада в пользу Ельцина! [54] Если к тому же учесть не голосовавших россиян в "ближнем зарубежье" хотя бы как воздержавшихся, то он получил поддержку менее трети народа. А если бы проголосовали и они, преданные Ельциным?· И если бы на выборах была представлена иная, компетентная национально-государственная сила?
53
Здесь процент голосов вычислен не от проголосовавших, а от списочного состава избирателей с подразделением на три категории: за, против, воздержавшиеся. Это точнее отражает раскладку сил, поскольку «воздержавшиеся» в нынешней России, в отличие от Запада, игнорируют выборы не из равнодушия, а из недоверия ("не за кого голосовать") и часто — в виде протеста против происходящего в стране. [Прим. 1994 г.]
54
Позже были опубликованы подробные разработки президентской команды по дискредитации оппонентов, выдаче обещаний улучшить жизнь, привлечению коммерческих банков для финансовой поддержки, тактике СМИ, психологической манипуляции с социологическими опросами людей, использованию в телепропаганде подставных лиц — рабочих, крестьян, студентов; а также: "Головкову [руководитель аппарата правительства], Мурашову [начальник ГУВД Москвы], Гайдару, Козыреву поддерживать связь с зарубежными коллегами, просить у них идеологической и материальной поддержки" (текст этих разработок см. в книге: Руцкой А., "О нас и о себе", М., 1995, с. 222–237). [Прим. 1998 г.]
Если же считать от числа проголосовавших, доверие Ельцину выразили 58,7 % (при 2,12 % недействительных бюллетеней), его реформы одобрили 53,0 % (2,37 % недействительных), сочли необходимым досрочные выборы президента 49,5 % (при 3,35 % недействительных) и перевыборы народных депутатов — 67,2 % (при 2,73 % недействительных бюллетеней). Чтобы сделать бюллетень недействительным, на нем достаточно поставить еще один значок. В этой связи депутат В. Исаков отметил, что по вопросу о доверии Ельцину было наибольшее число выданных бюллетеней и наименьшее число недействительных, ибо каждый голос на вес золота… По вопросу же о перевыборах президента число недействительных бюллетеней максимальное. Не в этом ли причина парадокса: 58,7 % доверяют президенту и 49,5 % требуют его перевыборов? Лишь 0,5 % отделяли от неприятного для Ельцина резльтата (Исаков В. «Амнистия», М., 1996, с 347). [Прим. 1998 г.]
В частности, из проголосовавших граждан России в Севастополе (служащие и сотрудники Черноморского флота и их семьи) недоверие Ельцину высказали 99,19 %, за досрочные выборы президента высказались 99,73 %, за перевыборы депутатов — 7,29 % (Грешневиков А. Указ. соч., с. 6). [Прим. 1998 г.]
"Цивилизованные правовые нормы", по которым президент получает "мандат от народа" на основании малой части его голосов, быть может, уместны в США (там президент побеждает, получая голоса лишь около четверти избирателей), но это противоречит и русскому стремлению к правде, и русской традиции соборности.
Так что президент и парламент не имели каких-либо легитимных преимуществ друг перед другом. Поэтому — да, надо было переизбирать и парламент, и президента (за это и автор этих строк проголосовал в апреле), надо было сменить и конституцию — но с максимально возможным соблюдением законности, во избежание потрясений. Осторожность была тем более необходима, что на апрельском референдуме абсолютного большинства не получил никто: из проголосовавших за переизбрание президента было 32,6 %, за переизбрание парламента — 41,4 % [от общего числа избирателей]. Это продемонстрировало не столько преимущество Ельцина перед парламентом, сколько раскол в обществе.
Поэтому правовые критерии в оценке их действий должны быть одинаковы, хотя и на двух разных уровнях:
а) по абсолютному критерию никто из них не соответствовал прерванной в феврале 1917 г. легитимности российской власти; она может быть восстановлена только Всероссийским Земским Собором;
б) но поскольку восстановление легитимности возможно лишь в виде постепенного нравственно-политического процесса, то, не теряя из виду абсолютного критерия, в переходный период не обойтись и без критерия относительного, то есть без существующей конституции (какой бы она ни была). Ибо несовершенная законность лучше, чем беззаконие.
Ни у одной из властей не было права нарушать этот временный закон, обеспечивавший худо-бедно равновесие между ними и создававший основу для правового развития. Запретив парламент, именно Ельцин, в нарушение своей клятвы соблюдать конституцию, пошел на путч в рамках существовавшей законности. И он не мог не понимать, что дело не обойдется без сопротивления парламента.
Множество фактов указывает на то, что именно к вооруженному путчу Ельцин готовился, сделав вывод из своих неудачных попыток введения "президентского правления".