Тайна Шампольона
Шрифт:
— Это настоящая магия, — вмешался другой гость, игнорируя мои объяснения. — Таким образом, копт был прав.
— Он рассуждает не лучше, чем вы, наивный гражданин! — вспылил я. — Тут все дело в температуре атмосферы; это слово происходит от греческого «atmos», что означает «пар». Таким образом, когда теплый воздух встречается с холодным воздухом, эта новая совокупность подвергается давлению и деформируется. Лучи света, прохода сквозь воздух, делают то же самое, да так, что в складках воздуха образуются картины, видимые человеческому глазу, которые каждый интерпретирует по-своему. Если вы хотите пить, вы увидите воду.
Но это всего лишь воздух. А если вы думаете об идиоте, вы увидите идиота…
— Замолчите, Спаг! — закричала моя супруга.
— А вы продолжайте, — прошептала какая-то женщина, обращаясь к рассказчику.
Я взбесился.
— Это один из их богов. Обломок священной статуэтки.
Копт дал мне его, прежде чем погрузиться в забытье. Покажите другим, гражданин Спаг.
Некоторые мужчины опасливо брали сей предмет через платок или столовую салфетку. Некоторые женщины, более отважные, хватали реликвию пальцами и при этом краснели.
Вещь обошла весь стол.
— Это же кирпич. Всего-навсего…
— Верните мне это, Спаг.
И салонный рассказчик добавил:
— Коптский монах больше ничего не смог рассказать.
— Нам повезло.
— Морган, вы неисправимы.
Египет стал настоящим сумасшествием. И ответственность за это лежала не только на Моцарте…
В вышеизложенном эпизоде его описали самым устрашающим образом и, надо сказать, довольно точно, однако нередко происходило совершенно обратное. Так что похвалы Египту и столь же преувеличенные дифирамбы преумножались.
«Письма о Египте», написанные Клодом-Этьенном Савари, [11] были типичным примером самой неправдоподобной лжи, какая ходила об этой стране. Этот романтик совершенно преждевременно полагал ее чем-то вроде земного Эдема.
Его экзотическое описание заставляло думать, что Египет — это огромный сад, полный цветущих лимонных и апельсиновых деревьев, по которому протекает Нил, где привлекательные девушки с кожей цвета меди только и делают, что купаются и обтирают свои тела илом.
11
Клод-Этьен н Савари (1750–1788) — путешественник, знаток восточных языков; переводчик Корана. В 1776 г. отправился в Египет, посетил его главные города, изучал местные нравы и памятники. Автор книг «Письма о Египте» (1788–1789), «Мораль Магомета», «Письма о Греции» и др.
К счастью, этого Савари не было с нами, когда мы высадились неподалеку от Александрии под ужасающе жгучим солнцем и посреди бесконечной пустыни… В противном случае, держу пари, многих подмывало бы заставить его съесть эту книгу, которую слишком часто принимали за чистую монету. А еще Савари принудили бы выпить воды из Нила, которую его девушки якобы приходили черпать. И тогда он убедился бы, что вкус его лимонада больше походит на вкус дизентерии.
Следует отметить, что в течение этих лет нас просто подталкивали к Египту; Нил, его грязевые ванны и прочие воображаемые картины действовали как самый эффективный соблазн, что манил в страну, которую весь мир считал вполне знакомой.
Аббат Макрие [12] в своем «Описании Египта» тоже ошибался. В этом тексте, опубликованном в 1740 году, то есть за тридцать пять лет до текста Савари, сравнивалось знание о Ниле со знанием о Сене. В результате мумии, водопады и пирамиды казались парижанам такими же близкими, как, например, пригород Сен-Дени. Но кто при этом серьезно читал Вольнэ [13] и его «Путешествие по Египту и Сирии»? Кто принимал то, что философ эпохи Просвещения обо всем этом говорил? Никто или очень немногие. А ведь он утверждал, что Египет — это, насколько хватает глаз, хмурая страна. «Финиковые пальмы с их тощими стволами, земляные жилища… Нет страны, что была бы менее живописна».
12
В действительности аббат Жан-Батист Ле Макрие опубликовал свое «Описание Египта» в 1735 г.
13
Константен-Франсуа Вольнэ (1757–1820) — просветитель, философ и политический деятель, востоковед. При Наполеоне получил графский титул, в период Реставрации стал пэром Франции. Его
Вольнэ был честен и серьезен, однако он совершал преступление: он разбивал мечту. И никто не хотел слушать эту Кассандру.
Все продолжали упорствовать. А Египет по-прежнему оставался для всех неким рогом изобилия. И его завоевание стало делом срочным и вполне логичным. Дабы собрать все его предполагаемые богатствами? Мало того. Великая тайна заставляла возвеличивать страну фараонов, для многих ставшую колыбелью человечества, местом, что отмечено Богом.
Если учитывать этот мистический аспект, все мы все больше приближались к представлению об изначальном рае.
Тайну иероглифов еще приукрашивала легенда. Неизвестное раздражает, однако предлагает по крайней мере два преимущества: оно вселяет желание узнать и позволяет говорить бог знает что, когда так и не узнал. Самые отважные утверждали даже, будто расшифровка письменности фараонов позволит достичь прямой связи с Создателем. Нет нужды говорить, что для Ватикана это было равносильно ереси. Одна лишь Библия содержала Истину, а значит, папа и его эмиссары не могли сидеть сложа руки и допускать распространение подобных идей. Сторонники светских законов, наследники Робеспьера, также считали подобную форму поклонения божественному кощунственной. «А поклоняться Верховному руководителю [14] — разве это лучше?» — возражали им. Результат: ругань стала всеобщей. Расшифровка иероглифов превратилась, таким образом, в некий вызов, в равной степени научный, политический и философский.
14
Максимилиан Робеспьер (1758–1794) был фактически единоличным диктатором Франции. Одним из первых декретов он предписал признавать Высшее Существо и бессмертие души, но при этом, сняв с себя маску пророка и благодушного праведника, развязал в стране страшный Террор.
Ученые не могли оставаться в стороне от жизни общества. Я сам был увлечен этой волной, и Египет обосновался у меня, как у себя дома. Я читал, я изучал. Я стал экзальтированным. Тем самым я добился сближения с моей дорогой женой Гортензией. Мне было пятьдесят. Это что, подходящий возраст для страсти? Мудрость требовала, чтобы я забросил дело расшифровки, — этому уже неразумно отдались те, кто моложе и тверже. Дабы восславить идею, которую они защищали, или разрушить другие, дабы заблистать пред всем миром или его осветить, все хотели взломать запоры, за коими скрывались тайные слова фараонов. Что выиграл бы я, погружаясь в этот кипящий котел?
Но нашелся человек, который решил все за меня: это был Бонапарт. Он прочитал Вольнэ и хотел получить Египет таким, какой он есть. Мечта его была столь же безумна, сколь грандиозна. Он говорил, что завоюет землю фараонов и их письменность, и считал, что на это способен. Победитель при Риволи [15] поведет экспедицию в Египет. Так он мне сказал. И мы, ученые Республики, мы разгадаем эти тайны.
Я познакомился с Бонапартом в 1797 году во время Итальянской кампании, которая закончилась поражением Австрии и договором в Кампоформио. [16] Бельгия, Милан, часть Венецианской республики и левый берег Рейна отошли к Франции.
15
Сражение при Риволи произошло в ходе Итальянской кампании Бонапарта 13–15 января 1797 г. В нем французы разбили австрийцев, которые потеряли свыше 14 000 человек убитыми и пленными.
16
Мирный договор с Австрией в Кампоформио (недалеко от Удине) был подписан 18 октября 1797 г. В ходе переговоров с австрийским министром, временами весьма бурных, Наполеон впервые воспользовался приемом, к которому не раз прибегал впоследствии: инсценировал припадок бешенства, чтобы заставить партнера по переговорам уступить. После этого договора все прославляли генерала, принесшего мир Франции и всей Европе после пяти долгих и тяжких лет войны.