Тайна Шампольона

Риу Жан-Мишель

Я спешу встретиться с Морганом и Орфеем. Все, что я узнал, они поняли давным-давно. Говорят ли они сейчас об этом с Сегиром? Вот и узнаю. С этого утра я больше не слышу их голосов и полагаю это молчание не знаком (я не дешифровщик), но сигналом. Сигналом, что мне пора уходить. Ах!

Будь мне лет на двадцать меньше… Я бросился бы по следу того, кто пытался убить Сегира. Я снова пошел бы в атаку. Я взял бы след… Мне кажется, красивая итальянка во Флоренции не сказала мне всего. Уже находясь в гробу, увижу ли я лицо убийцы Сегира? Будет ли он в кортеже? Вот единственная тайна, что ускользает от меня. Кто пытался его отравить?

Я тороплюсь узнать… Я готов, как был готов Орфей.

Что я скажу издателю Курселлю, которому намерен доверить наши рукописи? В первую очередь — чтобы он остерегался. Чтобы соблюл инструкции. Не раньше, чем через сто пятьдесят лет! И только если страсти улягутся. Но можно ли верить, что человеческая душа угомонится? Какие страсти будут еще кипеть вокруг расшифровки иероглифов? Что станут думать о фараонах? Сохранится ли интерес к чудесной стране Египет, или надо будет признать, что наша эпоха совершенно обезумела?

Открытие Шампольона проложило дорогу к расшифровке. Теперь его преемник — Рихард Лепсиус. [210] И я отныне согласен с Фижаком. В самом деле, наши противники нам не опасны. Прогресс и наука дешифровки их победят. Шампольон восторжествует.

Разгадали ли мы, что письменность фараонов могла содержать нечто большее, или просто вообразили? В любом случае, эта рукопись будет интересна. Так думает и Фижак. Я признался ему, что вот уже пятьдесят лет мы описываем ход этой истории. Оставалось добавить лишь несколько строк, дабы обещание было исполнено: рассказать о тайне Шампольона. И я чувствовал, что на это способен… Еще несколько строк, сказал я себе. Еще час, не больше, а затем пускай часы останавливаются. Фижак согласился. Он ничего от меня не потребовал. Не попросил почитать рукопись. Он просто ушел. Он знает, что сегодня вечером я отдам ее Курселлю, который сейчас терпеливо ждет в соседней комнате и которому я скажу:

210

Карл-Рихард Лепсиус (1810–1884) — прусский языковед и искусствовед, автор трудов по проблемам африканистики, основатель научной египтологии. В 1834 г. познакомился с трудами Шампольона, а в 1842 г. предпринял экспедицию в Египет, где исследовал гробницы и папирусы.

— Входите, Курселль, я закончил. Вот рукопись… Еще одно лишь слово. Видите эту статуэтку? Дайте ее мне. Это покоящийся фараон, найденный очень давно в Долине Смерти. Я ухожу, чтобы вернуть его моим друзьям… А теперь потяните эту дверь, и другая откроется…

ЭПИЛОГ

Максимилиан Курселль, наследник и владелец издательства «Курселль», дочитал рукопись в один из январских дней 2004 года. Он размышлял о человеческой природе и пришел к выводу, что она не изменилась. Он поразмыслил еще: маловероятно, что она изменится — хотя бы чуть-чуть — в будущие века. И он решил, что нет смысла дольше ждать. Не претендуя на абсолютную правоту, этот гуманист решил обнародовать тайну Шампольона.

Так он говорил себе, возвращаясь в кабинет, где стены были покрыты полками с ценнейшими книги издательства «Курселль».

Желание узнать побольше о Фаросе-Ж. Ле Жансеме, Орфее Форжюри и Моргане де Спаге, этих трех новых авторах, заставило его взять единственный экземпляр богато иллюстрированного биографического справочника ученых Египетской экспедиции, опубликованного в 1840 году. Контэ, Жоллуа, Бертолле, Виван Денон, Терраж, Каффарелли дю Фальга, дон Рафаэль, Деженетт — Максимилиан Курселль обнаружил в справочнике все имена, упоминавшиеся в истории Шампольона, вместе с портретами ученых. Однако он был потрясен, обнаружив, что ни одной строчки в справочнике не было посвящено де Спагу, Форжюри и Ле Жансему.

Этих ученых не существовало.

Парижское небо будто сгустилось над землей. Стало холодно. Максимилиана Курселля пробила дрожь. Кто же были эти призраки?

Последнее слово показалось ему совершенно нелепым.

И к чему столько усилий ради сохранения старинной тайны, столько предосторожностей, и этот ключ, и этот сейф, и эта потайная комната? Возможно, имена неверны, но люди-то такие существовали.

Максимилиан Курселль вновь углубился в рукопись. Он решил действовать, как три сыщика из истории про Шампольона: факты и только факты приведут его к правде, и он разыскивал их, словно и сам попал на последнее испытание в эпопее расшифровки.

Не станем углубляться в детали тщательной работы, которую тайно вел Максимилиан Курселль зимой и весной 2004 года. Уточним, между тем, что он сверялся с многочисленными энциклопедиями и оживил даже свой вкус к гармонии букв, прежде чем ему удалось обнаружить ключ к этой последней тайне.

Имена трех главных персонажей, без сомнения, были анаграммами имен знаменитых людей XIX века: Гаспар Монж [211] стал Морганом де Спагом; Жозеф Фурье [212] — Орфеем Форжюри, Жан-Жозеф Марсель [213] — Фаросом-Ж-Ле Жансемом.

211

Гаспар Монж (1746–1818) — знаменитый французский математик-геометр и общественный деятель. В период Великой французской революции состоял в комиссии по установлению системы мер и весов, в 1792–1793 гг. был морским министром. В 1793 г. заведовал пороховыми и пушечными заводами республики. Активно участвовал в создании Политехнической школы. В период Директории сблизился с генералом Бонапартом, участвовал в его Египетской экспедиции. Член Института Египта, его первый президент. Вместе с Бонапартом вернулся во Францию; возобновил преподавание в Политехнической школе. Во времена Первой империи стал сенатором, получил титул графа. В период Реставрации был лишен всех прав и изгнан из Политехнической школы и Академии наук.

212

Жан-Батист-Жозеф Фурье (1768–1830) — французский математик и физик. Окончив военную школу в Осере, работал там же преподавателем. В 1796–1798 гг. преподавал в Политехнической школе. Участник Египетской экспедиции. Член Института Египта, его постоянный секретарь. В 1802–1815 гг. был префектом Изера. В 1807 и 1811 гг. представил Парижской академии наук свои первые открытия по теории распространения тепла в твердом теле, а в 1822 г. опубликовал известную работу «Аналитическая теория тепла».

213

Жан-Жозеф Марсель (1776–1854) — племянник генерального консула Франции в Египте. Специалист по восточным языкам, печатник. В Египте руководил типографией Наполеона, издавал и редактировал «Египетский курьер».

Казалось бы, выстроилась стройная история. Гаспар Монж был великим математиком, близким к Наполеону. Ученый Фурье исполнял обязанности префекта Изера. Марсель был издателем и востоковедом. И все трое участвовали в экспедиции.

Без сомнения, осторожно предположил Максимилиан Курселль, но еще потребно разгадать смысл этой хитрости.

Фарос-Ж. Ле Жансем (Жан-Жозеф Марсель?) говорил об опасностях, порожденных режимом нового императора Наполеона III. И это было правдой, поскольку в то время все, что говорилось или писалось о знаменитом предке императора, не могло избежать крайне пристального внимания. Значит, использование масок — предосторожность? Или признак скромности авторов? Больше издатель ничего не нашел.

Очевидно — хоть это и не повредило правдивости их рассказа, — авторы изменили также некоторые даты, факты и имена ряда действующих лиц. Почему? Явно не из стремления обидеть своих друзей или союзников. Также издатель не мог утверждать, что биография подставных лиц в точности соответствовала биографиям трех ученых, чьи имена ему вроде бы удалось вычислить. Но если таково желание авторов, решил Максимилиан Курселль, он опубликует рукопись в первозданном виде, ничего не меняя, ибо он имел право по своему усмотрению распоряжаться этим своим невероятным наследством.

Прошло время. Истек почти год. Ничто больше издателя не останавливало. Даже последняя тайна, что пришла ему в голову: красивая итальянка из Флоренции, Изабелла N., — так ли ее звали в действительности? Издатель передернул плечами.

Потому что его мало волновала эта загадка, или просто посреди января 2005 года ему стало зябко? Кто знает?

Один знак стоит другого, а звук — всего лишь звук, говорил он себе. Важна только идея, что человек с ней делает и что уносит с собой.