Тайна Спящей Охотницы
Шрифт:
— Я готов, — на удивление, легко вскочил со стула князь.
Через полминуты они ушли. Кит остался в одиночестве, если не считать картошки, которую он поставил вариться по заданию папы.
Надо было как-то скоротать время в тишине… вернее в этом временном затишье. Кит пошел к себе в комнату и завалился на кровать.
Он подумал, что неплохо бы выключить коммуникатор, а то как бы мама не позвонила… Нет, коммуникатор надо выключить на всякий случай по другой причине — вдруг он может послужить «маячком» для Спящей Охотницы… Поколебавшись, Кит переборол себя: нет, нужнее оставаться на связи — может позвонить папа с какими-то важными вестями… И вдруг ему, Киту, придется их выручать обоих!
Кит чувствовал жуткую усталость и в то же время никак не мог побороть в себе еще более
Да, это было не то возбуждение, когда, скажем, после спасения от неминуемой гибели начинает трясти при воспоминании о смертельной опасности, от воображаемой картины гибели… Затолкали бы его в ледяную воду… Он пытался бы выбраться на берег, а его — прикладом… и всё! Не дождаться маме Свете своего сына-вундеркинда и будущего, но не состоявшегося лауреата Нобелевской премии. В самолете рванулся сынок в туалет, и — с концами… Пропал без вести прямо в полете! Сенсация на сайтах энелошников, в газетах и журналах для всяких двинутых любителей мистики и аномальных явлений… Папа встречает убитую горем маму… и вот они уже убиваются оба… Это если еще самолет долетит до Домодедово! А если так и не долетит без его, Никиты Демидова, великого реконструктора, своевременной помощи? Тогда у папы точно два инфаркта, три инсульта и, чего доброго, запой в перспективе… хотя он и бросил давно.
Но, как ни странно, сейчас вовсе не эти трагические картины шквалами-порывами налетали на Кита, не давая успокоиться и собраться наконец с мыслями. Чувство опасностей преодоленных и ждущих преодоления, уже немного притупилось, как боль в подвернувшейся ноге в том самом случае, когда никак нельзя остановиться и надо дальше бежать… Сейчас не давал покоя, сталкивал Кита с кровати другой, новый страх… Вернее, хорошо забытый старый.
В глубоком детстве Кита, бывало, мучили ночные кошмары… В те времена, случалось, самая родная комнатка превращалась в обитель зла пострашнее любого перехода через улицу на красный свет, ночного леса за дачей и подвальной лестницы в доме на улице Космонавтов. Кит ложился в постель и сразу прятался с головой под одеяло, съеживаясь и дожидаясь наступления жути…
Потом во тьме и уже сонном забытье какая-то бесформенная сила вдруг наваливалась на него, не давая дышать, и он вскрикивал от страха и просыпался. Но тогда было кому успокоить его. Прибегала мама, гладила его по голове, что-то мурчала усыпляющее, целовала — и всё проходило. Чужая сила отваливалась до следующей ночи.
Давно это было. Давно уж Кит не боялся темноты… И вот снова вдруг случилось такое, что именно родной дом стал самым небезопасным местом. Сейчас Кит готов был рвануться хоть в восемнадцатый год, только бы не оставаться здесь, дома. Теперь чужая, неясная, неумолимая сила обрела оболочку некой, еще не встреченной им Спящей Охотницы, и именно здесь, дома, Кит в своем воображении представал перед ней максимально беспомощным, безоружным… как тогда, в глубоком детстве под одеялом. Мамы уже не дождаться — она еще более беспомощна в том самолете и ждет его самого так же, как он ее когда-то давно, в предчувствии ночного кошмара…
Да, это было теперь главной задачей — отвести опасность куда-нибудь подальше от дома. Так простая птичка-невеличка, выдавая себя, отвлекает и уводит ястреба подальше от гнезда. А потом встретиться с ней, с опасностью, лицом к лицу где-нибудь в чистом поле… или в глубинах бурлящей подземной магмы.
Кит полежал на кровати всего ничего, не больше полминуты, перед тем, как достать из кармана не мнущуюся голограмму… И тут же вскочил — он просто не мог смотреть на этот портрет лежа, снизу вверх, так не по себе сделалось вдруг. Казалось, что она, Спящая Охотница, уже летит над ним, как ядерный бомбардировщик с полным боекомплектом и вот-вот начнет сбрасывать бомбы прямо на него, Никиту Демидова.
Кит вскочил с кровати.
Вот с чем надо было разобраться немедля! С душой!.. А заодно и отвлечься от всей этой жути… Как еще несовершеннолетний подросток, Кит еще имел полное право не думать о жизни и смерти еще лет десять, как минимум. Но что делать, если уже сейчас припекло?..
Кит включил ноутбук. Набрал запрос — «душа».
Всякого начитался, но не нашел ничего убедительного… вернее, убеждающего. Всё было «не в кассу».
Было «много
Кит раньше уже много чего успел почитать про эти тонкие материи… или, наоборот, про эти нематериальные тонкости и понял, что в этих вещах ничего толком понять и доказать нельзя. Понятно только одно: все человечество во мнениях разделилась надвое. И каждая половина считает другую не совсем в своем уме или хотя бы не совсем образованной в духовном или в научном планах…
И не особенно сейчас важно, кого больше. Каждая половина свято верит в свое, каждая доказывает — с пеной у рта и пеной в мозгах, — что правда на ее стороне. Но окончательно никто ничего доказать ничего не может. Хотя вот люди, верящие в силу науки, фанатично верят и в том, что когда-нибудь в светлом будущем — ага, Кит видал это светлое будущее! — наука, конечно же, все объяснит и разложит.
Одни верят в Бога, и для них душа на самом деле вовсе не сложная, а самая простая вещь… скажем, как огонек свечи, который зажжен Создателем мира и уже никогда не погаснет. Это для них главное слово — ни-ко-гда… или, наоборот, всегда. Вечно. Он, огонек, может колебаться, волноваться, почти гаснуть от сильного ветра судьбы, почти исчезать, но совсем — не гаснуть… В жизни его как будто видно, — в глазах человека, в его чувствах, в его тепле, которое вовсе не простое тридцать шесть и шесть, а что-то такое, чему радуешься или от чего грустно становится… А потом, после смерти человека, его, этот огонек, как будто не видно, но он все равно где-то невидимо светит… Это как если горящую свечу держать точно напротив Солнца, так что ее света почти не видно… или даже видно на фоне Солнца это темноватое пятно, а не огонек… Так, может, бывает и с душою после изнашивания и смерти тела.
В общем, одни люди верят в бессмертие души. И это, конечно, здорово, если так оно и есть на самом деле… Тогда и страшная черная полынья во льду, к которой тебя тащит судьба, совсем не страшна. Но только никто пока не доказал, что душа действительно есть что-то особое, живое, чувствующее и никогда ничем не уничтожаемое. Что-то отдельное от тела и мозга. То ли еще нет таких приборов, то ли еще нет таких методов, то ли… В общем, есть пока только всякие загадочные явления, которые ученые, не верящие в существование души, легко объясняют по-своему, мысленно поколдовав с известными явлениями физики и химии… Вот упал человеку на голову кирпич, он выжил, но остался на всю оставшуюся жизнь без сознания, дурачком или вовсе «овощем» — какая у него душа, ха-ха! Всё — нет души!.. С другой стороны подумать, так и кирпич — еще не лучшее и вовсе не абсолютное доказательство того, что мое «я» — оно только в моей голове и больше нигде. Вот треснул кирпичем по айфончику — и все, нет тебе никаких больше звонков… так это же не значит, что никого больше нет, и никто тебе не звонит и не собирается.
Кит плавно перешел к этой, другой половине человечества, которая всякую душу отрицает и во всем видит только химию с физикой. Она, эта половина, гордится тем, что верит в науку и прогресс. Спроси любого из этой половины, которая считает себя самой умной и продвинутой на земном шаре, спроси ученого и не очень ученого из этой половины, так он, если его как следует прижать разными расспросами, в конце концов так и скажет, что именно верит в силу науки, в-е-р-и-т… будто он и не ученый вовсе, который ни во что, вообще, верить не должен — уж Киту с его математическим разумом это доказывать не надо… Эта половина очень гордится тем, что не боится… даже не то, чтобы смерти не боится, а не боится жить и не рвет на себе волосы, точно и наверняка зная, что никакой души нет, никакого Бога нет, и после смерти — только черная полынья забвения, а весь высший смысл жизни — в передаче информации потомкам, которые достигнут неимоверных высот знания, даже физического бессмертия, переживут гибель планеты Земля, потом — гибель Солнца, а потом — и всей Вселенной… Потому что если не переживут и исчезнут, как пар над кастрюлей с кипящем в нем супом миров и веков (скажем, при сжатии Вселенной или ее тепловой смерти, которую обещают они же, ученые), то и смысла никакого во всех этих мучениях «за жизнь», во всей этой науки нет никакого… ха-ха!