Тайна старинного портрета
Шрифт:
– Ты чего так поздно?
– Мы с Леней учили уроки. Мам, а почему не поймали убийц, которые сожгли отца Очколясов?
– ГПУ некого не нашло, да и никто не видел, тогда была ночь. Да спи уже, спи, ато приснится чего ни будь страшное.
Валику не хотелось спать. Он решил про себя раскрыть преступление; «Тетка-ж Одарка видели…а может то и вправду Федось Кузьмович …?» Думалось мальчику. Мысли мало-помалу стали путанными, мягкая млость разливалась по телу, и он уже проваливался куда-то в таинственные просторы сна… Учеба в первом классе шла своей чередой. Валик успел уже получить у второй четверти три пятерки по чтению, правописанию и арифметике. Леня не отставал от Валика, и даже кое в чем преуспел его. Он, например, быстрее всех в классе решал задачки по умножению, делению, и сложению чисел.
– Завтра дети в школу не приходите. Теперь вы будете отдыхать три месяца и только первого сентября придете уже не в первый класс, а во второй. Запомните первого сентября!
Первые каникулы. Взрослее ощутил себя Валик. С завистью на него смотрели глаза детей старшей группы детского садика, куда он ходил еще в прошлом году, и вот так, как сейчас ему завидовал первоклассникам. А теперь он уже сам первоклассник, да еще и на каникулах. В честь окончания первого класса мама купила Валику велосипед и теперь он мальчик-первоклассник разъезжал на своем «Орленке» по аллеям парка, над прудами, катался по утоптанным тропинкам, что лентами вились в шелковистой траве. И ему было легко и радостно, и хотелось ездить, и ездить, и сдавалось, что он не связан с землей, что велосипед – это маленький самолет несет его в воздушном пространстве, над прудом, над зеленью трав, над деревьями парка. Лента тропинки привела его к колхозному винному погребу. На площадке возле огромного навеса стояли деревянные бочки. Возле них в брезентовом фартуке работал бондарь. Это был высокий и статный широкоплечий с длинными закрученными к верху ухоженными черными, как смола, усами мужчина, дядя Федор. Завидев мальчишку на велосипеде, бондарь приветливо воскликнул:
– А-а! Это ты Валик? Ану покажи, как наши ездят?!
Валик, вдохновляясь и, ощущая поддержку созерцанием мастера бочек, стал петлять на «Орленке» между бочками, представляя себя на арене стадиона соревнования по езде верхом на велосипеде с препятствиями между бочек. И, не ожидая того, врезался передним колесом в бочку и от неожиданного удара мешковидно плюхнулся на одну из скрепленных бондарем. Что-то затрещало у мальчишки над головой, где-то взялись и посыпались на него обручи и клепки. До слез стало обидно мальчишке за такой презренный конец. Дядя Федор, солидно сдерживая смех, подошел и пробасил:
– Ну, молодец, а я думал, что тут и пройти невозможно, а ты даже проехал! – он поднял велосипед, осмотрел его, поставив к бочке, – А ты ездок, иди-ка туда, смотри он там кран, – он показал на бочку с водой и краном над ней, – и хорошенько умойся.
Валик умылся. Вытер лицо чистой тряпицей и несмело спросил дядьку Федора:
– А скажите, мед уже есть? – и с любопытством стал ждать, что ответит бондарь.
– Ну, как тебе сказать, – озадаченно почесал затылок мастер, сдвинув старую шляпу на лоб, – наверное есть, ты вот что беги скорее до Федора Кузьмовича, он там сегодня ульи проверяет, он найдет, скажи, что я просил угостить тебя медом?
– Добро, дядя Федор, побегу, если не будет давать, скажу, что вы сказали, чтобы дал?!
– Ну, беги, беги! – одобрительно согласился мастер.
Валик сел на велосипед и повернул в сторону колхозной пасеки. Деревянные сосновые длинные жерди, прибитые к столбикам, тянулись по периметру, ограждая стройные ряды ульев, которых Валик насчитал целых двадцать. Ограда ульев захватывала небольшое количество яблонь, что считались уже собственностью пасеки, но на самом деле все это хозяйство принадлежит колхозу миллионеру «Большевик». Мальчишка перетянул велосипед между жердями ограды и зашагал высокой росистой травой между ульями до хозяйского домика. Под навесом домика, ведущего к двери входа внутрь, было прохладно и пахло воском. Валик волновался, он не встречался
– Заходи, заходи, Валик, – сказал хозяин пасеки, сотрудники всех подразделений колхоза «Большевик», знали сына депутата Верховного Совета Украинской Советской Социалистической Республики, и двери для Валика были открыты везде, – я уже знаю, что это ты.
«Откуда, такая осведомленность, а, наверное, видел меня в окно?» Мелькнула мысль у мальчишки в уме, и он толкнул дверь, переступая порог:
– Здравствуйте!
– Здравствуй сынок, – с улыбкой ответил пасечник, и поднял серые глаза в круглых очках в добродушном приветливом взгляде. В руках у него был рубанок, которым он строгал сухую сосновую доску. От этого инструмент издавал шуршание тонкого срезания дерева и выбрасывал душистую скрученную стружку с запахом сосновой смолы. Стружка выбрасывалась с квадратного отверстия рубанка и падала на глиняный пол, сваливаясь под ноги пасечника, обутого в хромовые сапоги. Федось Кузьмович обстрогал доску, поднял ее, внимательно осмотрел, потом поставил в куток, где стояли точно такие строганные доски. Далее стал подметать веником с пола, смахивая с верстака, не торопясь собирая веником в совок и сбрасывая в мусорное ведро. Мальчишка молча наблюдал. Да терпению его пришел конец и он, переминаясь с ноги на ногу не смело спросил:
– А у вас мед есть?
– Нет, еще пчелы не наносили.
– А-а, а то я думал, что есть?
Пасечник, хитро улыбаясь, достал с центрифуги рамку с темными сотами, с блестевшими заполненными до краев медом в восьмиугольных чашечках.
– Вот здесь есть у меня немного меда, у зайца отобрал.
У мальчика заблестели глаза, он проглотил слюну, так захотелось побыстрее испробовать вкусных медовых сот. Пасечник неторопливо отрезал кусок сочных сот, поставил ту самую кружку с водой, сделанную из бронзовой гильзы артиллерийского снаряда, и мальчик с аппетитом взялся за лакомство, запивая такой вкусной из родника водой который был обнаружен прямо на территории пасеки и по природному водостоку бежал далее в пруд, расположенный в природном овраге-старице ниже в средине парка.
– Федось Кузьмович скажите, почему вы работаете в церкви? – с любопытством спросил мальчик.
– Сынок, я ж уже старый, и мне надо чем ни будь заниматься.
– А моя бабушка говорит, что вы святой человек?
– Так для твоей бабушки я может и святой, а для тебя самый обыкновенный, вот ты подрасти немного то я тебе расскажу почему я служу в церкви! – пасечник отрезал еще шмат сочных сот и положил на тарелку Валику, – А пока расти.
«Ага, значит он не зря служит в церкви, – сосредоточенно думал Валик, – он все-таки да что-то скрывает?» Догадался мальчик. Это что-то так захватило любопытство мальчишки, что теперь он часами заседал на пасеке. А Федось Кузьмович оказался мягким и добрым человеком. Он рассказывал мальчику о далеких странах, о не раскрытых еще и таинственные острова, о морских пиратах, и что удивительно было мальчику, не слова не упоминал о боге.
«Что-ж он такой интересный человек, так не похож на набожного дьякона, и все-же так добросовестно ведет службу в церкви?» Думалось мальчику, но больше ничего подозрительного в пасечнике обнаружить не удавалось, аж до самого начала учебного года. А пока еще были каникулы, и Валик колесил на своем «Орленке» по парку, по селу, и ездил на пруд купаться. Однажды он наткнулся на соседскую девочку
– Дай покататься? – писклявым голосом просила в цветастом сарафане девочка, подстерегая, Валика у калитки своего дома.
Валик кружил на своем велосипеде кругами вокруг нее, дразня и возбуждая завистливые нотки желания покататься у девушки, доводя ее почти до слез:
– Ну дай прокататься? – жалобно, со слезами, набежавшими на ее огромные синие глаза, канючила тонким голоском девочка.
– А от и не дам! – издевался мальчишка.
Девочка неожиданно закрыла лицо двумя ладошками и громко начала реветь, вздрагивая от обиды. Валику стало жаль Вальку, так звали соседку. Валик подъехал на велосипеде к девочке и сказал: