Тайна Старого Леса
Шрифт:
Я вспомнила, как сама приходила к Дубу. Вот уж точно, Лес привел, причем позаботился, чтобы не сбилась с пути.
– А нож? У тебя ведь был в руке нож, зачем?
– А ножом я порезал руку, чтобы дать дереву свою кровь. И сразу появился Волк, но, как я понял, вовсе не с целью меня защищать.
– Ты - чужак, - медленно проговорила я. Сама не знаю, откуда пришло ко мне это знание, но в своих словах я не сомневалась, - получив твою кровь, Лес не станет тебе вредить, но и защиты не даст.
– К тому же мы не знаем, как Лес реагирует на мужчин, - хмыкнул Этьен.
– От голода горожан спасли девушки. Может, дело даже не в том, что я чужак, а в том, что Дуб выполняет только женские просьбы.
Спорить с ним я не стала, тем более, что появились более актуальные вопросы:
– Получается, что Филипп в курсе происходящего,
– Нет, я бы не сказал, что Филипп в курсе. Ни своими находками, ни своими догадками я с ним пока еще не делился. И даже не знаю, стоит ли посвящать его в то, что мне стало известно. Дюкре - отличный товарищ, мы дружим с детских лет и я всегда мог на него положиться, но сейчас опасаюсь. Нет, не того, что он выдаст - я не жду от него предательства, но почему-то в последнее время предпочитаю полагаться только на себя. А дядя...
– Этьен замялся и я поняла, что эта тема ему неприятна.
– Видишь ли, Анна, я не должен тебе этого говорить, но ты была откровенна со мной, так что - искренность за искренность. Но я сильно рассчитываю на твое умение хранить тайны и надеюсь, что сказанное мной сейчас не уйдет дальше. Дядя ведет себя как-то странно. Я совсем не понимаю, что с ним происходит, причем перемены в его поведении едва уловимы. Внешне все выглядит так, будто все в порядке: дядя занимается проведением дознания, опросил жителей, а теперь старается сдружиться с местными, чтобы быть в курсе не только событий, но и обсуждений и слухов. Но у меня такое чувство, что он утратил интерес к дознанию и решил вести какую-то свою игру. Так что дяде была озвучена версия, придуманная Элсмет для Филиппа (колдунья позаботилась изобрести повод для посещения архива самостоятельно, не доверяя столь сложное дело глуповатому на ее взгляд писарю): мол, раз уж никаких новых подробностей не всплывает, то можно, дабы не тратить время зря, покопаться в архиве, проверить родственные связи - а вдруг погибший незнакомец являлся родней кого-нибудь из жителей, а еще внимательно просмотреть все сделки, совершенные за последние годы - вдруг чего и выплывет. Причем подано это было так, словно я перехватил у Филиппа инициативу. Эту же версию, кстати, Дюкре рассказал и Элсмет - якобы он желал выполнить ее просьбу и получить обещанное вознаграждение, да вот я помешал. Дядя, что весьма странно, мне препятствовать не стал, хотя в успех этой затеи явно не верит. И это меня сильно настораживает.
– Есть еще кое-что, - вспомнила я и пересказала Этьену рассказ Анри.
Мой собеседник помрачнел - или мне так показалось в неверном лунном свете.
– Дядя об этой Элсмет и словом не обмолвился, хотя тогда, у трактира, мне тоже показалось, что они знакомы. Но на мой вопрос о том, кто эта женщина, он ответил, что просто прохожая, которую он увидел впервые. Нет, дело здесь нечисто. Нам следует быть очень осторожными. Анна, возможно, это прозвучит глупо, но я беспокоюсь о тебе. Почему-то у меня такое чувство, что тебе угрожает опасность.
Но для меня это звучала вовсе не глупо, ведь подобное смутное ощущение уже давно преследовало меня, как я не старалась его отогнать.
А когда мы уже шли через пустырь, я припомнила кое-что еще:
– Помнишь, когда ты пришел допрашивать Питера, то вел себя со мной так, словно считал особой легкого поведения?
– Прости. Я действительно не ожидал застать тебя там. Кое-кто из его друзей намекал о симпатии этого типа к тебе, но я никак не мог подумать, что тебе понравится такой вот... индюк. Да еще к тому же и женатый на другой. Но потом я увидел, что он тебе безразличен. И - каюсь!
– я намеренно выводил его из себя в надежде, что он разозлится и в гневе выложит то, о чем предпочел бы промолчать. Ты меня простишь?
– Простила, - улыбнулась я.
На следующий день я пришла в храм. Это была идея Этьена - посмотреть на всякий случай еще и записи в храмовых книгах. Правда, больших надежд на этот поиск мы не возлагали, но могло ведь и повезти. Служитель, поприветствовав меня, улыбнулся и сказал, что утром уже виделся с Этьеном и пообещал ему предоставить мне все, что понадобится для расследования. Он отвел меня в небольшую комнату, угостил травяным отваром и заверил, что никому не позволит мне мешать. Любопытствующим же объяснит, что сам просил меня о помощи. А я рассматривала пожилого добродушного человека, чьи увлекательные истории столь любила слушать в детстве, и наконец решилась спросить, что же он сам думает о случившемся. Конечно, Этьен уже неоднократно с ним разговаривал, но мне интересно было выслушать мнение священника самой.
– Дитя мое, - старик печально улыбнулся, - я привык доверять не мыслям, но чувствам, не словам, но поступкам. И сейчас я чувствую присутствие Зла, которое сгустилось над нами и готовится нанести удар. Видишь ли, дорогая моя, в душе каждого человека присутствуют как Свет, так и Тьма. И каждый сам выбирает, кому ему служить. Долгие годы я старался помочь прихожанам сделать верный выбор. Подчас мое служение казалось мне тяжкой ношей, но у меня всегда хватало сил нести ее. Но не теперь. Не знаю, что произошло, но Зло только крепнет в душах неплохих по сути своей людей. И бороться с этим в одиночку я уже не в состоянии. То, чему я должен противостоять, исподволь набрало силу и теперь готовится обрушиться на нас. Потому-то я и вызвал подмогу. Я верю в молодого Арье, он горит желанием докопаться до сути. А когда знаешь врага в лицо, знаешь его цели, то и выиграть битву гораздо легче.
Я отметила про себя, что священник ничего не сказал о Густаве, но спросила его о Лидии.
– Бедная девочка. Сколь это не прискорбно, но весьма похоже, что Тьма сумела-таки завлечь ее душу в свои сети. Я говорил ее отцу еще много лет назад, что поведение ее вызывает у меня беспокойство, но он понял меня столь превратно, что я пожалел о сказанном. А вразумить его словом, увы, мне почти не под силу. Как бы я не доказывал ему, что не побоями надо наставлять на путь истинный, но едино любовью - он прислушаться не пожелал. В сердце несчастной с детских лет жила зависть, которая, упрочившись и окрепнув, позволила Злу проникнуть в душу и дала плоды в виде поистине чудовищных деяний. Ныне же мне остается только молиться о раскаянии заблудшей дочери Отца нашего небесного.
Я пораженно молчала. Сколь давно старый служитель заметил то, о чем я и не подозревала до недавнего времени: в большинстве своих поступков Лидия руководствовалась завистью. Мне пришел на память невольно подслушанный незадолго до праздника разговор и то, с каким торжеством Лидия говорила Питеру, что наконец-то объектом зависти станет она сама. И вот куда ее привело это желание - в камеру в подвале ратуши. Тяжело вздохнув, я приступила к просмотру храмовых книг.
Занятие оказалось нудным и утомительным, но жаловаться было некому и не на кого, сама ведь вызвалась помочь, чем сумею. К тому же к подобной монотонности я была заранее готова. А кроме того, мы с Этьеном условились, что видеться теперь будем в храме - так о наших встречах никто, кроме священника, не узнает. Служитель же отнесся к тому, что я буду помогать Арье, не просто с пониманием, но даже с одобрением. Я просматривала записи, но никак не могла выбросить из головы слова старика. Мысли все время возвращались к Лидии. И опять, как и после смерти Ив, мне стало казаться очень важным поговорить с ней. Весьма сомнительно, что у меня получится преуспеть в этом, но попытаться в любом случае стоит. И когда Этьен заглянул проведать меня, огорошила его своим решением. Тот задумался.
– Не уверен, что из этого что-то выйдет, но попробовать можно. Только надо придумать для дяди какую-нибудь причину.
– А пусть он тоже присутствует, мне вовсе не обязательно видеть ее наедине.
– Ладно, некоторые приятели этого идиота - ее мужа - намекали, что он испытывал к тебе симпатию. Предполагаю, что Лидия тоже могла об этом знать. Скажу, что хочу посмотреть на ее реакцию на предполагаемую соперницу.
– Этьен, а почему тебе так не нравится Питер?
– А почему он должен мне нравиться? Наломал дров, втянул тебя в неприятности. Мы ведь до твоего допроса всерьез подозревали, что ты можешь быть замешана в этой истории. Правда, быстро поняли, что заблуждались. Что-что, а разбираться в людях дядя умеет, этого у него не отнять.
– Но ведь я замешана, - еле слышно выговорила я.
Неожиданно Этьен схватил меня за плечи и встряхнул.
– Не смей! Никогда - слышишь, никогда!
– не смей так говорить! Никакой твоей вины в чужих грехах нет. Ты самое чистое, самое лучшее...
– он осекся, отпустил меня и отвернулся.
А я смутилась. Мне было приятно, но одновременно и боязно, что он заблуждается во мне, наделяя выдуманными добродетелями. Желая перевести тему, я спросила:
– А ты как? Обнаружил что-нибудь?