Тайна старого Радуля
Шрифт:
– Это не памятник старины, – сказал он. – Неужели не знаешь, как радульский лавочник Суханов кирпичную паперть к колокольне пристраивал? Выглядела, верно, та паперть эдаким прыщом рядом с белыми камнями. Правильно поступили крестьяне, что ее разобрали, но этот-то угловой столб остался. Алеша хотя и знал о строительной деятельности богатея Суханова, однако продолжал колебаться.
– Предвижу, будут активные возражения со стороны иных наших малосознательных старух, – говорил он. – Бабушка Дуня, к примеру, с одной стороны, отуманена религией, а с другой стороны, обладает способностью энергично
– А вы быстрее, быстрее, пока никакие старушки не пронюхали. Раз-раз бульдозером, и столб – ух! – уговаривали мальчики своего друга.
А уж девочки подхватили его под руки, подвели к столбу.
– Посмотрите, дядя Алеша, какие странные цветы виднеются, – показала Алла на край белого камня, торчавший из-под столба.
– А нам так хочется узнать, какую красоту, какую тайну закрывает этот противный столб, – добавила Галя-кудрявая.
– Столб здоровенный, вам, дядя Алеша, его не сшибить никак, – сказал Миша, подмигивая остальным, – слабовата ваша лошадка.
Девочки поняли хитрюгу.
– Не сшибить, не сшибить! – запели они хором.
– Это моим-то новейшим бульдозером? Напротив, с помощью дополнительных приспособлений не представит особых затруднений!
С такими решительными словами Алеша поспешно вскочил в кабину, перевел рычаги и двинул своего коня вперед.
Со стороны села кирпичная ограда была частично разобрана хозяйственными радулянами на кирпичи – заехать на кладбище ничего не стоило.
Алеша повернул бульдозер, направил его задним ходом к церкви и затормозил.
Подъехав вплотную к столбу, он соскочил на землю, глубокомысленно осмотрел столб со всех сторон, тюкнул носком сапога в нижний ряд кирпичей, в ложбинку, продолбленную ребятами, и сказал:
– Ваши предварительные старания с помощью ломов во многом мне облегчат предстоящую задачу.
Он вскочил на крышу кабины с тросом в руках, обвязал мертвым узлом макушку столба, вновь забрался в кабину.
Все с любопытством смотрели, что дальше будет.
Богатырь нажал сапогами на рычаги, точно шпоры вонзил. И помчался могучий конь, лязгая железными копытами, взрывая землю. Натянулся трос, зазвенел… И разом с глухим шумом рухнул столб, только пыль заклубилась.
Все подбежали к белому камню, обступили его со всех сторон, ломами принялись откалывать куски приставшей извести.
– Осторожнее, умоляю вас, осторожнее! Археология не выносит варварства! – кричал Федор Федорович. Маленький, тщедушный, из-за ребячьих спин он ничего не видел и не мог подобраться ближе.
Ничего не видел и Георгий Николаевич.
Ломы были слишком грубыми орудиями, в дело пошли перочинные ножи. Алеша достал из своего слесарного набора молотки, зубила и втиснулся в самую середину кучи малы.
Оба взрослых бегали сзади. Не видели, ну никак не видели, что там происходит, что творится, какие исторические открытия появляются на свет!
– Осторожнее, осторожнее! – кричал Федор Федорович. – От камня не должна отколоться даже самая малая крошка.
И вдруг, как стайка воробьев, все разом вскочили, отпрыгнули в стороны.
Обе Гали – бывшая начальница и кудрявая (они почти помирились между собой) – принесли полынные веники и начали сметать известковую пыль с камня.
Наконец оба взрослых смогли увидеть, какая тайна скрывалась под столбом.
Глава тринадцатая
ПОЧЕМУ ГЕОРГИЙ НИКОЛАЕВИЧ ВЫНУЖДЕН БЫЛ НЕДОСЛУШАТЬ РАССКАЗ АРХЕОЛОГА
Что такое красота? Вопрос этот с давних пор задавали, задают и будут задавать многие и многие люди всех национальностей, люди старые, молодые, дети… И ответы они всегда получают самые различные.
Наверное, можно сказать, что красиво то творение искусства, которое волнует, когда нельзя от него оторвать глаз, когда хочется на него глядеть и глядеть, забывая все на свете.
Лев на камне бабушки Дуни поражал буйной фантазией камнесечца-затейника, пустившего причудливые завитки и переплетения хвостов и языков по всей поверхности камня.
Этот камень, только что представший перед взорами ребят и двух взрослых, этот камень был такой же ширины, как и бабушкин, но длиннее. Рельеф на нем казался совсем иного стиля. Мастер, создавший его, обладал вкусом строгим, даже суровым. Не вычурную затейливость линий хотел он передать своим долотом, а стремительное движение вперед. Он изобразил витязя в островерхом шлеме, в кольчуге. Всадник скакал с быстротою ветра. Могучий конь круто изогнул шею, его густая грива закрывала часть уздечки, ноги коня разметались в беге и топтали цветок тюльпана – единственное, что раньше было видно. В правой руке витязь держал меч, подъятый для сокрушительного удара, в левой держал щит, а на щите различался герб – барс, вздыбленный в прыжке. Плащ витязя широкими складками развевался по ветру.
Никто не говорил ни слова. Все смотрели затаив дыхание. Просто невозможно было оторваться от витязя, мчавшегося на коне.
Первым нарушил молчание Георгий Николаевич.
– «Куда ты скачешь, гордый конь, и где опустишь ты копыта?» – продекламировал он.
– «Камо бёжиши воине избранный, многажды, славне чё-стию вёнчаный?..» – в свою очередь продекламировал Федор Федорович. – Вы вспомнили стихи Пушкина, а я вспомнил вирши [3] неизвестного поэта конца семнадцатого столетия. Витязь на коне назывался ездёц, – добавил он. – Его изображали в тринадцатом столетии с мечом в руке, а позднее – с копьем.
3
Вирши – стихи семнадцатого – начала восемнадцатого столетия, написанные особым, силлабическим размером
– Только два коня числятся на сегодняшний день в нашей бригаде, – сказал Алеша Попович. – Вот этот белокаменный и плюс мой стальной, а живых ни одного не осталось.
Георгий Николаевич мысленно представил себе того витязя, кого по памяти изобразил Илья Михайлович на стене его светелочки. Конечно, копия напоминает подлинник, но была огромная разница. Там самоучка не очень уверенно водил кистью, здесь мастер камнесечец, подлинный художник, вдохновенно владел долотом.
Заговорил Алеша Попович: