Тайна Тихого океана
Шрифт:
Генералу вспомнилось, как курсантами в наряде вне очереди, определенные на кухню, они с Гулливером картошку в трех полновесных стандартных деревянных ящиках отделили от кожуры честно, а два ящика передавили сапогами и закидали очистками. И это вскрылось. Каждому объявили по десять суток губы.
– Шевели копытами! – куражно кричал ближайший к Евахнову конвоир, но доберманы лаяли еще громче, обнажая бархат глоток, слепящую белизну клыков, солнечные искры горели в пузырящейся на деснах пене.
– Мамка, яйки, млеко, текилу давай! – глумливо тянул у плененной дамы из рук баул еще один «соотечественник». Вокруг бедер он успел обвязаться за рукава свежереквизированным карденовским пиджаком. Жена генерального директора, как дура, зачем-то цеплялась за ношу.
Далеко прогуливать колонну пленников не стали. Уже были настежь распахнуты двери одного из сараев. Их загнали внутрь. И пока глаза постепенно осваивались в сумраке и по очереди выцепляли тесанные и пробованные на зуб термитами столбы, подпирающие крышу, полоски стоящей пыли в солнечном свете из щелей и наваленные под дальнюю стену снопы сухо топорщащегося сена, Евахнов уговаривал себя оставаться спокойным, спокойным как танк. Уговоры, кажется, не действовали.
Снаружи металлически загромыхало – это вошел в паз засов. Потом клацнул ключ в замке. Генерал прислушался: ушли? Вроде уходят. Доносились неспеша удаляющиеся смешки, шорох подошв и обрывки фраз:
– А как я этого, лысого, прикладом по почкам!..
– Маску сними, морда сопреет, бабы любить не будут…
– Клево сработали, да? Честь аванса не уронили…
– Оставь пивка-то…
– И бразильских болот малярийный туман, и вино кабаков, и тоску лагере-ей…
Оставленные без присмотра пассажиры кто без сил повалился на земляной пол, кто плюхнулся на сено, кто собрался в кружок заговорщиков вокруг тесанного столба. В воздухе пахло затхлостью и сеном. И витал легко узнаваемый мускусный аромат страха.
– Господа, необходимо что-то предпринять! – плачущим голосом предложил обладатель раскатистого баса. – И немедленно! – С явными залысинами, в коротковатых брючках, хватающий других за рукава.
– Да что тут предпримешь? – поморщился уже пытавшийся сопротивляться растрепанный, в разодранной до пупа футболке обладатель отбитых почек и погладил больное место. – Вишь как они, суки… Хорошо, стрелять не начали.
– Не хочу, не хочу… Я только второй раз… Думал – отсужу и завяжу… – Этого было не разглядеть за головами и спинами. Не человек, а привидение.
– Есть среди вас мужчины, или как?! – взвизгнула, но шепотом, обладательница мужа-генерального директора. – Вас развели как последних лохов, а вы и ответить на подставу не можете! – Ее пышный бюст вздымался, будто волны, набегающие на пляж.
– Стрелять их, гадов – р-раз, и готово!
– Ответили уже. Ишь ты, фифа… Нефиг в «хилтонском» люксе джин хлестать из минибара, а потом воду в бутылочки заливать – и еще предъявы выставлять, дескать, так и было!
– Ах ты… – задохнулась рэкетирша. – А сам-то!..
– Не хочу, не хочу, мы погибнем здесь…
– Так вы и есть тот самый Лопушанский? – заискивающе улыбнулся определенный в пару бритоголовый, участие в диспуте не принимающий.
– Ну, – цепко оглядываясь по сторонам, кивнул генерал.
– Разрешите руку вашу пожать. – Напарник смотрел на генерала почти влюбленно. На некогда белоснежной клерковской рубашке рядом с вмеру пестрым галстуком алело орденом пятно выплеснувшейся из губы и успевшей свернуться кровушки.
– Ну, – без особого тепла в голосе согласился Евахнов и сунул ладонь навстречу ладони. Сам в этот момент прикидывая: не спрятаться ли в сене? Только собаководы знают, что псы человека в сене не чуют. Может, и удастся обдурить конвоиров на халяву…
А что потом? Недосчитаются пленного, хватятся – и найдут. За этим похищением, видать, стоит серьезная организация. Раз сумели рейсовый самолет угнать неподалеку от места прибытия [24] .
– Господа, господа, не будем ссориться. Мы все делали одно дело и вместе попали в беду. Так давайте же сообща и подумаем, как быть…
– Первым делом нужно среди нас выявить стукача. Чтоб не предал. Среди нас просто обязан быть стукач. Я знаю, как такие дела делаются!
24
Несанкционированная посадка воздушного судна вне крупного аэропорта – акция непростая, но выполнимая. Требуются четко скоординированные действия как экипажа, так и подготовленных людей на земле.
Вкратце все происходит так. На подлете к цели командир передвигает РУД (ручки управления двигателями) на себя, тем самым уменьшая тягу до 70 %, а штурвал толкает от себя. Машина идет на снижение. Стабилизатор перекладывается на посадочные углы, чтобы самолет «просел». По сигналу с КИС (комплексного индикатора и сигнализатора) машина, выдерживая глиссаду, выходит на посадочный курс. После того, как она минует дальний маркер (устройство, направленным вертикальным радиосигналом дающее команду выпустить закрылки) и ближний (сигнал к выпуску шасси), отключается БЦВМ (бортовая цифровая вычислительная машина), радиосвязь с УВД (управлением воздушного движения) прерывается, и дальнейшая посадка производится вручную, поскольку посадочная полоса находится в зоне прямой видимости.
С этого момента начинается самоуправство экипажа. Командир толкает штурвал от себя (скорость-то падает, а самолет еще нужно довести до цели), закладывает резкий крен и уходит с курса, отключив бортовые навигационные огни – они должны гореть даже днем (птиц отпугивать), но ночью или в плохую погоду по ним с земли можно определить местоположение самолета. В это время у второй, скрытой посадочной полосы, где экипаж и собирается посадить борт, сподвижниками включается мощная ПРМГ (посадочная радиомаячная группа), выводящая машину на участок точного приземления. Вот и все. Поскольку экипаж состоит из профессионалов, а загрузка машины минимальная (пассажиров мало, да и топлива после такого перелета почти не осталось), то есть возможность посадить борт на достаточно короткую полосу (от 1,5 км). Например, на бетонку.
– Не хочу, не хочу, что же с нами будет…
– Нужно двери выбить – н-на! И в разные стороны – н-на!
– А у меня в чемодане справка о том, что я по вине турфирмы все-таки заразился желтой лихорадкой, несмотря на прививку. Пятьсот баксов стоила, выкинут же, сволочи…
– Я ваш большой поклонник. И, можно, сказать, ученик, – затарахтел бритоголовый, воровато озираясь. Здесь, в этой ситуации, уже не было своих: каждый сам за себя. – Ваш метод «нарываться на скандал» я считаю верхом легального туррекета. Я его тоже попробовал. В шоп-туре по Греции за дешевыми шубами – специально купил самую дорогую. А потом нашел в Москве такую же подешевле… – Бритый мальчик имел широкий плебейский нос, выдвинутую вперед нижнюю челюсть, низкий лоб и тем не менее дураком не казался. Дело то ли в глазах, то ли еще в чем, но мальчика было трудно представить одетым в спортивный костюм.
– Ну? – сказал Евахнов из вежливости, на самом деле мучительно подыскивая возможности для побега. Задерживаться среди турмошенников он не собирался. Наперекор судьбе он собирался за оставшиеся гулькин нос дней отыскать табельный пистолет. И успеть вернуться. Чтобы посмотреть в глаза бывшему другу генералу Гулину.
А ведь курсантами они были неразлей вода. Однажды, отправленные на дальний пост зимой, они всеми правдами и неправдами добыли бутылку дешевого красного вина. Пока старший по наряду не завалился спать, прошло девять часов. Все это время бутылка охлаждалась в сугробе. А потом они в три часа ночи давились ледяным до боли в зубах вином. Закусывая против запаха луковицей. И мало того, что не получили никакого кайфа, так на следующий день оба загремели в санчасть. Воспоминание чуть-чуть остудило.
– Ну не может же быть, господа, чтобы такое им сошло с рук! Мы же в цивилизованной стране, нас должны искать! – гремел раскатистый бас. – И найти! Существуют же международные соглашения…
– По башке этим фашистам – шар-рах! Автоматы отобрать – шар-рах! Коленом по яйцам – шар-рах!
– А если стрелять начнут?
– Не хочу, не хочу…
– Не начнут.
– А если?
– Эх, зря футболку с ди Каприо [25] купил. Дурная примета оказалась…
25
Актер, сыгравший главную роль в фильме про тонущий корабль.