Тайна за семью печатями
Шрифт:
Правая рука онемела, и он переложил клинок в левую. О боли не думал, полностью сосредоточившись на предстоящем броске. «Ты сможешь!» — вдруг отчётливо прозвучало в голове. Он мог бы поклясться, что произнёс это не человек. Голос прозвучал хотя и твёрдо, но тембр был убаюкивающим, бархатистым, так могли бы разговаривать коты, если бы умели.
— Ты сможешь, — повторил он вслед за невидимым собеседником, обращаясь то ли к самому себе, то ли к чужому клинку в его руке. Зазвучала барабанная дробь — наверное, в висках от напряжения усилилась пульсация крови, отдаваясь в ушах. Он бросил последний взгляд на смирно сидящего пса. На яблоко на крупной голове с большими ушами, одно из которых было сложено
— Браво! — Аплодисменты в этот раз не были бурными. Хлопал лишь офицер, вложив пистолет обратно в кобуру.
Владимир с облегчением увидел, что пёс так и сидит на месте, немного растерянно глядя по сторонам, а над ним «висит» зелёное яблоко, из которого торчит клинок. Ровно из середины. Лезвие на несколько сантиметров вошло в мягкую древесину ворот.
— Вы есть опасный человек, — игриво погрозил пальцем офицер, обращаясь к раненому, и подал знак солдатам снова взять мужчину под руки. — Теперь вы есть арестованы, но… — он выдержал театральную паузу, — не расстреляны. — И рассмеялся, довольный собой.
Краткие комментарии для любознательных
Коммунисты — члены коммунистической партии; являлись самыми активными членами советского общества. Коммунизм — идеалистическая теория, в основе которой лежит социальное равенство. В годы Великой Отечественной войны в действующую армию было направлено свыше 1,5 млн коммунистов, значительное количество действовало в составе партизанских отрядов и подпольных организаций на оккупированной территории. В первую очередь гитлеровцы стремились уничтожить именно их. За годы войны в партию было принято свыше 4 млн человек. Уходя на ответственное задание или накануне атаки многие красноармейцы писали заявления: «Если погибну, прошу считать меня коммунистом».
Глава 20. «О! Доброволец!»
— Вот ведь! — воскликнул Леонид, и, не сговариваясь, они с Асланом кинулись сквозь еловую чащу к полю, уверенные в том, что Андрюшка отправился именно туда, спасать своего дядю и доказывать, что он уже взрослый, чтобы принимать самостоятельные решения.
— Юв, Гал, ищите Андрюшку! — скомандовала Валентина, прекрасно понимая, что её пудели ни разу не выполняли подобной команды и вряд ли готовы добровольно последовать за исчезнувшими в тёмном лесу хозяевами. Юв и Гал и вправду медлили, со страхом вглядываясь в мрачные дебри. Им казалось, что они уже совершенно не помнят, каким путём привела их сюда овчарка, а треск сухих сучьев под торопливой богатырской поступью главы семейства и лёгкими, почти невесомыми шагами Аслана придавал им не уверенность в правильном направлении, а сомнения, действительно ли эти звуки исходят от знакомых Людей, а не от жителей страшных колючих зарослей.
— Ну и стойте тут как истуканы! — с досадой прикрикнула на них Валентина и обернулась на Тамару: — Мама, не переживай! Он обязательно найдётся! Вот увидишь, папа и Аслан скоро вернутся, а с ними и Андрюшка, и дядя Володя!
Тамара отрешённо погладила ластящихся к ней котов. Альф и Рол утешали её как умели — громким мурчанием, стараясь при этом заглянуть ей в лицо своими пытливыми, зелёными, как июньская хвоя, глазами. Юв и Гал, виновато помахивая белоснежными помпонами на хвостах, тоже жались к её ногам, подальше от рассерженной хозяйки-воспитательницы.
— Всё хорошо, мои родные, всё хорошо… — убеждая саму себя, твердила Тамара, поочерёдно лаская питомцев. — Вы ни в чём не виноваты. Вас к такому не готовили.
***
В этот раз они почти сразу нашли место, где, судя по подсохшим бурым пятнам, долгое время лежал раненый Владимир. Помогла тропинка, оставленная тремя парами собачьих лап. Пройдя по ещё не успевшей подняться траве, Леонид и Аслан оказались в огороде, засаженном в основном картошкой, и осторожно приблизились к бревенчатой избе, миновав загон для скота, где вздыхала и переступала ногами корова, вероятно не привыкшая находиться летом в четырёх стенах. Доносившиеся издалека звуки (дом стоял на отшибе) явно свидетельствовали о том, что в посёлке уже находится враг. А вот в избе, да и во всём дворе никого не было. Даже обычный для каждого подворья сторожевой пёс не подавал голоса. Его молчание, впрочем, скоро разъяснилось.
— Бедняга, — не удержался от тихого восклицания Аслан, увидев лежащего в луже собственной крови небольшого пёсика. Ворота стояли нараспашку. Всё вместе это красноречиво говорило о том, что гитлеровцы уже прошли по селу с обысками и если жильцы дома, оказавшие помощь Владимиру, спрятали его у себя, то их отсутствие, как и отсутствие Тамариного брата, могло означать только что-то очень скверное…
Леонид и Аслан молча переглянулись, думая об одном и том же. Знать бы, что предпринял не нашедший дядю Андрюшка… Неужели отправился в посёлок?!
***
Мартин попал на площадь в тот момент, когда наступила тишина, словно столпившиеся там люди — взрослые и дети — вдруг лишились голоса. Их головы были повёрнуты в одну сторону, и, чтобы увидеть, куда смотрят зрители, нужно было пробиться вперёд. Для пса с такой могучей комплекцией, как у него, оказаться в первом ряду не составило труда. Его появление совпало с восклицанием «О! Доброволец!», произнесённым с сильным акцентом офицером в чёрной вражеской форме. Мартин осмотрелся. Слепая ярость, владевшая им во время боя, давно прошла, и теперь он мог хладнокровно оценивать ситуацию. Врагов было слишком много, чтобы справиться с ними со всеми, но вцепиться в глотку офицеру он успеет, прежде чем его пристрелят — вон, солдаты уж и винтовки взяли наизготовку.
Тут взгляд Мартина остановился на мальчике, чуть старше его Саши. Он бы не обратил на него внимания, если бы не странная, напряжённая поза — мальчик стоял навытяжку, прижав руки к бокам, и казался приклеенным к глухим воротам позади него. На светловолосой макушке почему-то лежало яблоко. В нескольких метрах от ворот стоял мужчина. Он был серьёзно ранен, судя по намокшей от крови повязке на бедре, и держался вертикально каким-то чудом. В руке он сжимал нож. Чуть позади с обеих сторон от мужчины находились солдаты: то ли караулили момент, чтобы отнять оружие, то ли чего-то ждали, как и все люди на площади.
Мальчик выглядел испуганным, и Мартин подошёл к нему и сел рядом, чтобы ребёнок не стоял у всех на виду в одиночестве. Поступок вызвал одобрение в толпе, а вражеский офицер приблизился (Мартин ощутил его страх, хотя человек старался храбриться) и зачем-то переложил яблоко с макушки мальчика на его голову. Потом, отойдя к мужчине с ножом, вынул из кобуры пистолет и направил дуло в висок раненому. Мальчика солдаты отвели в сторону, и теперь он со слезами жалости смотрел на Мартина.
Наверное, Брысь недаром считал его лопухом, смутился пёс. Кажется, лишь он один не понимал, что должно последовать за этими странными действиями. Человек с ножом обернулся на офицера, затем его взгляд остановился на Мартине. Пёс чувствовал, как люди вокруг них затаили дыхание. Ещё он чувствовал знакомый запах — он исходил от раненого, а значит, это тот, кого Альма помогала тащить с поля…