Тайна затворника Камподиоса
Шрифт:
– А как же, а как же! – кукла закивала головой. – Конечно, давал! – она опустила голову, будто искала глазами что-то под ногами. – Только не помню уже, где, когда и кому.
Женщины так и взвизгнули. Шутки такого пошиба были в их вкусе.
Нуну глядел на все происходящее, разинув рот от изумления. Он не мог взять в толк, что здесь происходит.
– Если вы потеряли целомудрие, то где вы находите женщин? – пожелал узнать шут.
– Никак не сообразишь где? – самодовольно ответила кукла. – Я-то знаю, где их найти! Вот слушай и запоминай:
НеЖенщины снова взвизгнули. Нуну захохотал во все горло.
– А откуда у вас большие деньги? – с наигранным удивлением полюбопытствовал Локалито. Набрав полную грудь воздуха, он уточнил свой вопрос, запев на манер монаха из григорианского церковного хора:
– Вы что, из богатой семьи-и-и...
«Его преосвященство» покачал головой, поднял руки и пропел своим высоким голосом:
– Нет, я из инкви-зи-ци-и-и!
Локалито опять набрал полную грудь воздуха и пропел:
– К кому обращается папа, восседая на тро-н-и-и?
– К своей инквизици-и-и-и! – сразу пропел в ответ «Игнасио».
– Где льется красная кровь, как в реке вода?
– У инквизитора в камере пыток, здесь и всегда!
– Довольно, хватит! – отец Алегрио оттолкнул шута в сторону. – Хватит паясничать. И вообще, это не смешно. Кто шутит подобными вещами, может опорочить свою бессмертную душу!
Несколько женщин испуганно перекрестились. Алегрио заметил это с удовлетворением.
Ему, правда, доставляло удовольствие, что здесь Игнасио поднимают на смех, но где перебор – там перебор. Будучи представителем клира, он не имел права безучастно относиться к такому издевательству над церковными иерархами.
– Пойдем, Нуну! – и секретарь протокола в последний раз повернулся лицом к женщинам. – Расходитесь по домам, добрые женщины, и забудьте о том, что видели и слышали здесь. Пусть каждая из вас по пять раз прочтет «Ave, Maria!», чтобы вам был прощен этот грех.
Женщины смущенно закивали.
– А тебе, Локалито, я дам хороший совет: и шуты могут испытать на себе гнев Господа. Равно как и гнев инквизиции.
Локалито подчеркнуто низко поклонился ему:
– Точно так, благочестивый отец!
– И не забывай об этом, когда вздумаешь устроить очередное представление.
– Не забуду,Пока жив я буду!Но и шуту тоже хочется жить,Денежки надо, чтоб есть и пить!Он требовательно потянул руку.
– Не наглей! Убирайся прочь, и поскорее! – отцу Алегрио надоела эта история. Шут для вида сильно огорчился, спрятал свою куклу в карман и, подпрыгивая, удалился.
Алегрио, словно вспомнив о чем-то важном, крикнул вслед удалявшимся женщинам:
– Лучше всего будет, если во время следующей исповеди вы обо всем расскажете отцу Диего!
Тем самым священник Досвальдеса непременно узнает сплетню об Игнасио. Женщины послушно закивали головами.
– Господь с вами, паства моя!
В здании тюрьмы к ним присоединился невысокого роста узкогрудый человек с лицом хорька; его здесь прозвали Крысой. Коридор, ведущий внутрь тюрьмы, был узковат – втроем не пройти. Нуну с Витусом шли впереди, отец Алегрио с Крысой – за ними.
В голове Витуса роилось множество мыслей: «Как они будут пытать меня и какие у них для этого орудия?»
Чтобы отвлечься от таких невеселых мыслей, он начал считать шаги. После двадцать первого коридор кончился, а за углом начался другой коридор. С виду такой же, как и первый, но Витус сразу признал в нем тот, в конце которого была их камера. Его вели мимо ее двери, и вдруг он услышал сильный стук изнутри.
Не раздумывая, он крикнул:
– Это ты, Магистр?
– Да! – ответил ему маленький ученый. – Я слышу, ты с большим эскортом. Догадываюсь, что они решили тебя слегка пощипать. Не сдавайся!
– Заткнись! – рявкнул Нуну.
И грубо толкнул Витуса кулаком в спину.
– Вперед! – скомандовал отец Алегрио сзади.
– Сорняк неистребим! – крикнул Витус и услышал в ответ булькающий смех Магистра.
Они пошли дальше. Через двадцать один шаг закончился и этот коридор, из чего Витус сделал вывод, что основание тюремного здания – квадратное. Пришлось опять повернуть за угол, и тут они уткнулись носом в какую-то дверь. Нуну открыл ее. В этом коридоре не было дверей, кроме одной-единственной в самом его конце. «Непохоже, чтобы в этой камере тоже были заключенные», – подумал Витус.
В третий раз повернув направо, они оказались перед ведущей вниз лестницей с каменными ступенями. Витус насчитал их одиннадцать. Его глаза понемногу привыкали к темноте. Справа и слева – скальная порода с узенькими бороздками, по которым сочилась влага – верный признак того, что они глубоко под землей. Остановились перед тяжелой гранитной плитой. Темень – хоть глаз выколи. Нуну отодвинул плиту в сторону, словно она была занавеской.
– Крыса, пройди вперед и зажги факел.
Витус увидел, что они попали в помещение, где по правую руку от входа стояли стол для судей и три стула. На стене над ним – факел, скупо освещавший камеру.
– Вот мы и на месте, – отец Алегрио разложил на столе бумаги, которые принес с собой, и сел. – А теперь, Нуну, можешь принести обед из тюремной кухни.
– Сходи за жратвой, Крыса, – велел Нуну.
– Почему я? – прохрипел тот.
– Ты мой помощник или нет?
– Да, конечно, – Крыса уже выйти собрался из камеры.
– Погоди-ка! – отец Алегрио повелительно поднял руку. – Для меня можешь еду не приносить.
Не то чтобы он совсем не был голоден, но обедать здесь ему не хотелось по двум причинам: во-первых, из-за качества тюремной пищи, а во-вторых, из-за компании, в которой пришлось бы обедать. Лучше уж поголодать.