Тайна желтой комнаты. Заколдованное кресло
Шрифт:
– Да будет вам!
Я бы с удовольствием влепил ему пощечину, особенно после того, как он добавил:
– Хорошо бы, сударь, спросить господина Станжерсона, у кого обычно хранился этот ключ!
– У моей дочери, – ответил господин Станжерсон. – И с этим ключом она никогда не расставалась.
– А! Тогда это меняет дело и никак уже не соответствует концепции господина Рультабия! – воскликнул господин де Марке. – Если ваша дочь никогда в жизни не расставалась с ключом, убийца, стало быть, поджидал в эту ночь мадемуазель Станжерсон в ее комнате, чтобы украсть у нее этот ключ, и кража могла иметь место лишь после покушения!
– Кража, – возразил репортер, – могла произойти лишь до покушения. В этом нет сомнений по причине, известной вам, и еще по ряду других причин, известных мне. А кроме того, когда убийца проник во флигель, у него уже был ключ с медной головкой.
– Это попросту невозможно, – тихонько сказал господин Станжерсон.
– Очень даже возможно, сударь, и вот вам веское доказательство.
С этими словами чертенок вытащил из кармана номер газеты “Эпок”, датированный 21 октября (напоминаю, что преступление было совершено в ночь с 24-го на 25-е), и, показав нам объявление, прочитал его:
– “Вчера в магазине “Лув” была потеряна дамская сумочка из черного атласа. В ней находились различные предметы, в том числе маленький ключик с медной головкой. Лицу, нашедшему его, гарантировано большое вознаграждение. Это лицо должно писать до востребования, почтовое отделение 40, М.А.Т.И.С.Н.”.
Не скрывается ли под этими буквами мадемуазель Станжерсон? И этот ключ с медной головкой – не тот ли самый? Я всегда читаю объявления. В моем ремесле, так же как и в вашем, господин судебный следователь, очень полезно читать мелкие личные объявления… Сколько там кроется всяких интриг! И ключей к интригам, которые не всегда, конечно, бывают с медными головками, но зато представляют неоспоримый интерес. В частности, это объявление поразило меня тем, что женщина, потерявшая ключ – предмет нисколько не компрометирующий, окружала себя такой таинственностью. И посмотрите, как она дорожила своим ключом! Обещала большое вознаграждение! Я стал думать об этих буквах: М.А.Т.И.С.Н. Первые четыре тут же навели меня на мысль об имени. “Разумеется, – размышлял я, – Мати, Матильда… Женщина, потерявшая ключ с медной головкой вместе со своей сумочкой, зовется Матильдой!..” Однако я никак не мог разгадать последние две буквы. Поэтому, бросив газету, я занялся другим делом… Но когда четыре дня спустя вечерние выпуски появились с огромными титрами, возвещавшими о покушении на МАДЕМУАЗЕЛЬ МАТИЛЬДУ СТАНЖЕРСОН, имя Матильда само по себе без всяких усилий с моей стороны тут же напомнило мне о буквах в объявлении. Немного заинтригованный, я попросил в секретариате номер от того числа. Из памяти выпали последние две буквы: С. Н. Когда я их увидел, то не мог удержаться и вскрикнул: “Станжерсон!” Вскочив в фиакр, я бросился к почтовому отделению № 40. Я спросил: “Нет ли у вас письма, адресованного на имя М.А.Т.И.С.Н.?” Служащий ответил мне: “Нет!” И так как я настаивал, просил, умолял его поискать получше, он сказал: “Помилуйте, сударь, что за шутка! Да, у меня было одно письмо с инициалами М.А.Т.И.С.Н., но я отдал его три дня назад даме, которая
Мне хотелось расспросить служащего о тех двух лицах, которые уже приходили за этим письмом, но то ли он решил отделаться от меня, сославшись на профессиональную тайну, – ему, конечно, казалось, что он и без того уже слишком много сболтнул, – то ли его и в самом деле вывел из себя возможный розыгрыш, только он не пожелал мне ответить…
Рультабий умолк. Мы все тоже молчали. Каждый, наверное, пытался сделать какие-то выводы из этой странной истории с письмом до востребования. И в самом деле, теперь, казалось, было ясно, что мы держали в руках прочную нить, которая позволит нам распутать это непостижимое дело.
Наконец господин Станжерсон произнес:
– В общем-то почти с уверенностью можно сказать, что моя дочь потеряла ключ и не хотела говорить мне об этом, чтобы не волновать меня, и что она просила того или ту, кто найдет этот ключ, написать ей до востребования. Она, очевидно, боялась дать наш адрес, опасаясь, как бы я не узнал таким образом о потере ключа. Это вполне логично и вполне естественно. Ибо однажды меня уже обокрали, сударь!
– Где? И когда? – спросил начальник полиции.
– О! Много лет назад в Америке, в Филадельфии. Из лаборатории у меня украли секрет двух изобретений, которые могли бы составить счастье целого народа, став его достоянием… Я так никогда и не узнал, кто был вором, мало того, я никогда не слышал никаких разговоров о самом предмете этой кражи, – вероятнее всего потому, что, стремясь сорвать расчеты того, кто меня ограбил, я предал огласке оба своих изобретения, сделав невозможным плагиат. Именно с тех пор я и стал подозрительным и потому наглухо запираюсь, когда работаю. Решетки на окнах, уединенность флигеля, шкаф, который я сам заказал, специальный замок, единственный ключ – все это результат моих страхов, возникших не на пустом месте, уверяю вас: печальный опыт научил меня этому.
– Очень интересно! – заявил господин Дакс, а господин Жозеф Рультабий спросил, известно ли что-нибудь господину Станжерсону или папаше Жаку об утерянной сумочке.
Выяснилось, что ни тот ни другой вот уже несколько дней не видели сумочки мадемуазель Станжерсон. Буквально через несколько часов из уст самой мадемуазель Матильды мы узнали, что эту сумочку у нее украли или она сама ее потеряла и что все произошло именно так, как говорил ее отец. Она подтвердила, что 23 октября пошла в почтовое отделение № 40, и ей вручили там письмо, которое, по ее словам, было послано каким-то злым шутником. Она тотчас же сожгла странное послание.
Возвращаясь к нашему допросу или, вернее, к нашему разговору, я должен сообщить, что, когда начальник полиции спросил господина Станжерсона, при каких обстоятельствах его дочь отправилась в Париж 20 октября, то есть в день утери сумочки, мы узнали, что Матильда поехала в столицу “в сопровождении господина Робера Дарзака, что в замке с тех пор его не видели и что он появился там лишь на следующий день после покушения”. Тот факт, что господин Робер Дарзак был рядом с мадемуазель Станжерсон в магазине “Лув”, когда исчезла сумочка, не мог пройти незамеченным и вызвал, надо прямо сказать, большой интерес.
Конец ознакомительного фрагмента.