Тайна Звезды Запада
Шрифт:
На мгновение наступила тишина. Потом Блэк бросил в ответ.
– Ночь.
Пуаро продолжал, с каждым разом все быстрее.
– Имя, - сказал он.
_______________
* monsieure le capitaine (фр.) - господин капитан
– Место.
– Бернар.
– Шоу.
– Вторник.
– Обед.
– Путешествие.
– Судно.
– Страна.
– Уганда.
– История.
– Львы.
– Охотничье ружье.
– Ферма.
– Выстрел.
– Самоубийство.
– Слон.
– Бивень.
– Деньги.
– Адвокаты.
– Благодарю вас, капитан Блэк. Скажите, не могли бы вы уделить мне ещё пару минут, скажем, где-то через полчаса?
– Конечно, - удивленно
– А теперь, Гастингс, - сказал Пуаро, ласково улыбнувшись мне, как только дверь за ним закрылась, - теперь вы видите все так же ясно, как и я, не так ли?
– Понятия не имею, о чем это вы?
– Неужели этот перечень слов ничего вам не говорит?
Я ещё раз внимательно прочитал его от начала до конца, но был вынужден покачать головой.
– Ну что ж, сейчас я вам все объясню. Сначала Блэк отвечал нормально, не слишком быстро, но и не задумываясь, и не делая пауз, так что мы можем смело делать вывод о том, что он не чувствовал себя виноватым, и ему было нечего скрывать. "День" и "Ночь, и "Место" и Имя" - вполне обычные ассоциации. Тогда я подбросил ему имя "Бернар", чтобы проверить, не виделся ли он случайно с нашим добрым эскулапом. Но, как выяснилось, нет. Итак, пойдем дальше. На мое слово "Вторник" он тут же, не задумываясь, отвечает "Обед", но на слова "Путешествие" и "Страна" следует соответственно "Судно" и "Уганда". Все это ясно говорит о том, что нашего друга в настоящее время волнует именно плавание, в которое он собирался отправиться, а вовсе не та причина, что привела его сюда. "История" наводит его на мысль о тех историй о львах, которыми он, вне всякого сомнения, потчевал своих собеседников за обедом. Далее я говорю "Охотничье ружье" и вдруг слышу в ответ совсем неожиданное - "Ферма"! Когда я говорю "Выстрел", он, не задумываясь, отвечает "Самоубийство". По-моему, ассоциация довольно-таки прозрачная. Какой-то человек, которого он знал, покончил с собой выстрелом из ружья на какой-то ферме. И не забывайте, что в подсознании у него все те истории, что он рассказывал за обедом. Думаю, вы будете правы, если согласитесь со мной, что нам с вами следует попросить капитана Блэка подняться сюда и рассказать нам историю о самоубийстве, которую он рассказывал в тот самый вторник за обедом в Мэрсдон Мэнор.
Похоже, капитан Блэк живо заинтересовался нашим предложением.
– Да, да, в тот вечер я рассказывал и об этом. Теперь я ясно вспомнил. Один парень застрелился на ферме - сунул в рот ствол охотничьего ружья и пальнул, так что пуля попала в мозг. Доктора тамошние едва с ума не сошли ничего не могли понять - ни следа от пули, ни раны, ничего, только немного крови на губах. Но что..?
– Вы хотите спросить, что общего у этой истории с трагедией, что произошла в Мэрсдон Мэнор? Стало быть, вы не знаете, что когда мистера Малтраверса обнаружили мертвым, рядом с его телом валялось охотничье ружье?
– Уж не хотите ли вы сказать, что мой рассказ подал ему идею...О нет! Не может быть!
– Вашей вины тут нет - коли ли человек решился на такое, тут уж ничего не поделаешь. Ладно, забудьте об этом. А сейчас прошу извинить - мне надо позвонить в Лондон.
Разговор по телефону оказался настолько долгим, что я уже начал терять терпение. Видимо, речь шла о чем-то серьезном, потому когда Пуаро вернулся, вид у него был отсутствующий. Всю вторую половину дня он провел в одиночестве. Только часов в семь, словно очнувшись от спячки, он вдруг засуетился и в конце концов объявил, что откладывать, дескать, больше нечего - пришло время сообщить результаты расследования молодой вдове. К тому времени, надо признаться, мое сочувствие целиком и полностью было на её стороне. Подумать только! Остаться без гроша,
Разговор с леди оказался мучительным. Поначалу она вообще отказывалась поверить тому, что рассказал Пуаро. Когда же ему, наконец, с трудом удалось её убедить, зарыдала так, что у меня просто сердце разрывалось. Проведенный по нашей просьбе осмотр тела подтвердил самые худшие подозрения, больше того - превратил их в уверенность. Конечно, Пуаро не меньше меня жалел бедняжку, но что он мог сделать? Ведь он работал на страховую компанию, и руки у него были связаны. Но меня ждало ещё одно потрясение. Уже стоя на пороге и собираясь уходить, он вдруг неожиданно обернулся к ней.
– Мадам, - мягко проговорил он, обращаясь к миссис Малтраверс.
– Не стоит так горевать! Разве вы не знаете, что смерти, как таковой, нет, и что те, кого мы любим, всегда остаются с нами!
– Что вы хотите сказать?
– растерявшись, пролепетала вдова с круглыми от удивления глазами.
– Разве вы никогда не участвовали в спиритических сеансах? Странно! Знаете, я готов поклясться, что из вас, мадам, мог бы получиться великолепный медиум!
– Да, да, я это слышу уже не первый раз. Не неужели такой человек, как вы, мсье, верит в спиритизм?!
– Эх, мадам, за свою жизнь я, поверьте, видел немало странного! А кстати, знаете ли, что говорят о вашем доме в деревне? Что он проклят!
Вдова грустно кивнула. В эту самую минуту постучала горничная и объявила, что обед подан.
– Может быть, вы останетесь и пообедаете со мной?
Мы с удовольствием приняли её приглашение, и мне показалось, что наше присутствие помогло ей немного отвлечься от тяжкого горя.
Мы как раз покончили с супом, когда вдруг за дверью раздался пронзительный крик и грохот чего-то тяжелого, а вслед за ним - звон разбитого стекла. Мы вскочили на ноги. В дверях появилась горничная. Шатаясь, она держалась за сердце.
– Какой-то человек...он стоял в коридоре!
Пуаро, оттолкнув её, выбежал из комнаты. Вернулся он быстро.
– Там никого нет.
– Никого нет, сэр?
– слабым голосом переспросила горничная.
– О Боже, я перепугалась до смерти!
– Но почему?
Голос её упал до едва слышного шепота.
– Мне показалось...сдается мне, что это был покойный хозяин...ей Богу, он!
Миссис Малтраверс вздрогнула и побледнела до синевы. И тут мне пришла в голову ужасная мысль - я вдруг вспомнил древнее поверье, что самоубийцы не могут спокойно лежать в своих могилах. Скорее всего, она тоже подумала об этом, потому что со стоном ухватилась за руку Пуаро.
– Господи, вы слышите?! Стук в окно! Три раза...Боже мой, три раза! Это он! Он всегда так стучал, когда возвращался домой!
– Ива!
– вскричал я.
– Это ветки ивы стучат в окно!
Но в комнате уже воцарилась атмосфера страха, будто ледяное дыхание потустороннего мира коснулось нас всех. Горничная нервно вздрагивала и то и дело озиралась по сторонам. Когда обед подошел к концу, и мы встали из-за стола, миссис Малтраверс стала умолять Пуаро не уезжать. Судя по всему, при мысли о том, что она останется одна в этом доме, бедняжка перепугалась до смерти. Пуаро охотно согласился остаться. Мы сидели в маленькой гостиной. Ветер стал сильнее. Он выл и стонал за окном, точно неприкаянная душа, и от этого все мы чувствовали себя ещё более неуютно. Дважды дверь в гостиную, где мы сидели, с протяжным скрипом вдруг открывалась сама по себе, и каждый раз миссис Малтраверс, вздрогнув, прижималась ко мне, будто в поисках защиты.