Тайная дипломатия

Шалашов Евгений Васильевич

Я только махнул рукой. Кровопийцы. От этого Семенова-Семенцова одни убытки, хотя планировалось получить прибыль.

Кажется, все вопросы решили, теперь можно и разбегаться. Но напоследок Потылицын приготовил плохую новость.

– Олег Васильевич, давеча узнал, что на торгпредство готовится нападение.

Не сказать, что я был сильно удивлен этой новостью. Так уж повелось, что за границей недобитая сволочь пытается свести прежние счеты с дипломатами, с торговыми представителями.

– Белоэмигранты? – поинтересовался я, хотя кто же еще? Не обманутые же французские вкладчики. Они люди почти законопослушные и на что-то надеются.

– Они

самые. Молодежь. Бывшие студенты, юнкера. Считают, что в Париже нет места для большевистской гадины.

Классика. Самые радикальные и нетерпимые. Плохо, что нападут, а главное – не вовремя. Католическое Рождество на носу, Новый год. Вот подождали бы месячишко, я бы успел из торгпредства настоящую крепость соорудить, а теперь думай, как отбиваться. И чем?

[1] Автор не уверен, что ГГ правильно объясняет Потылицыну сущность ядерной реакции. Вернее как раз осознает, что неправильно. Но зато он уверен, что никто из читателей не создаст дома атомную бомбу.

Глава восемнадцатая. Бриллианты для диктатуры пролетариата

Куда должен обращаться разумный человек, узнав, что на его дом собирается напасть банда отморозков? Разумеется, в полицию. А о чем его спросят хоть американские копы, а хоть французские ажаны? Правильно: откуда известно, о степени достоверности информации и все такое прочее, а дело закончится тем, что вздохнут и скажут – охрану приставить к вашему дому нет никакой возможности, людей не хватает, а когда нападут – звоните. Приедем. Выручим. В крайнем случае, окажем помощь, подберем трупы и отыщем злоумышленников. И не надо ссылаться на Гражданский кодекс Наполеона, где прописано, что частная собственность, если она на территории Франции, охраняется законом. И здесь нет никакого цинизма, а лишь сплошное соответствие духу закона. Торговое представительство зарегистрировано на частное лицо, представляющее интересы негосударственного предприятия. Вот так-то. И на нашу охрану из числа бывших легионеров надежда плохая. Они подписывались стеречь торгпредство от всякого сброда типа пьяных клошаров или ошалевших соотечественников, а не вести боевые действия.

Вернувшись в торгпредство, первым делом отыскал Исакова. Впрочем, тот никуда и не прятался. Бывший сапер (или они тоже бывшими не бывают?) изначально выбрал себе маленькую коморку у входа, с крошечным окном, где в прежние времена обитал кто-то из прислуги. Наверное, дворецкий. Здесь у Петровича стояла железная кровать, платяной шкаф, стол и пара табуреток.

– Александр Петрович, скажи мне как комендант объекта – как у нас обстоят дела с обороной здания? – сразу же поинтересовался я.

– А что, ждем нападения? – блеснул стеклышками очков сапер и деловито спросил: – Когда ждем? Какими силами нападут?

– Ну, товарищ штабс-капитан, ты и вопросы задаешь, – хмыкнул я, усаживаясь на колченогую табуретку. Еще раз хмыкнул, поправляя ножку. – А что, поприличнее мебели нет?

– Поприличнее, господин начальник советского торгпредства, ваши работнички растащили, – в тон мне отозвался Исаков. – А меня осчастливили тем, что поплоше. Так что про нападение-то скажете?

– Александр Петрович, если бы я знал, разве не сказал бы? – развел я руками. – И то хорошо, что про нападение знаем. А когда да сколько, мне неизвестно. Я же разведку не проводил.

– Плохо, товарищ начальник, что ты разведку не проводил, – сурово ответил бывший штабс-капитан. – Надо было

произвести, уточнить, а уж потом и мне сообщить – во сколько нападут, какими силами, сколько стволов, будет ли артиллерийская подготовка… И вообще, комендант объекта занимается охраной объекта, но никак не его обороной. Почему супостатов до объекта допустили?

Если бы я знал Александра Петровича чуть поменьше, решил бы, что он говорит «на полном серьезе». Но я Исакова знаю не первый день, поэтому ответил так:

– А супостатам плевать, допущены они или нет. И нападут тридцать первого декабря, может, дней на пять раньше, может позже, численность человек сто, не меньше. Вооружение стандартное. Артиллерийской подготовки не будет, но возможна вражеская бомбардировка, осуществленная с десяти аэропланов. Со стороны Сены высадится морская пехота. Так что, товарищ комендант, ройте окопы полного профиля, устанавливайте огневые точки, а главное – озаботьтесь укрытиями.

– Будет исполнено, – кивнул Исаков. – А если серьезно, то смотря сколько человек и с каким оружием нападать станут. Если какая-то шпана, то можно вообще в бой не вступать, отсидимся. Стены крепкие, окошки узкие, словно бойницы, а дверь на раз не взломаешь. Я, когда первый раз наш особняк увидел, решил, что товарищ… Кустов нарочно такой подбирал. Но посмотрел, в этом квартале почти все такие.

Петрович прав только отчасти. Я и на самом деле искал особняк пригодный для осады, но этот попался чисто случайно. А то, что наш квартал уцелел во время градостроительных работ барона Османа, вообще странность. Скорее всего, дом строили еще во времена гугенотских войн.

– Ну, регулярных частей не предвидится, но явятся люди с опытом.

– Из наших, стало быть, из русских? – раздумчиво изрек Петрович. – Винтовок с пулеметами точно не будет, не пронесут по Парижу, а с одними револьверами – ерунда. Хуже, если у них гранаты окажутся. Дверь у нас прочная, но против пары гранат не устоит. Значит, организованно поднимаемся на второй этаж, занимаем верхнюю площадку на лестнице и отстреливаемся.

– А из чего отстреливаться станем? – полюбопытствовал я. – У Светланы Николаевны я револьвер видел, у нас с Натальей Андреевной по браунингу. Еще что-нибудь есть и какие предложения?

– Владимир Иванович, виноват, Олег Васильевич, ты мне какую задачу ставил, когда вселились? Мол, я отвечаю за общую безопасность. А как отвечать, если оружия нет?

Можно было ожидать упреков – дескать, мог бы и озаботиться, товарищ начальник, вооружением личного состава. Франция – не Советская Россия, купить револьверы труда не составит. Каюсь, но времени совершенно не хватило. Впрочем, судя по довольной морде сапера, у того в загашнике что-то имеется.

– Александр Петрович, у меня сердце слабое, – вздохнул я. – Только не говори, что ты под кроватью «Максим» прячешь или миномет на толкучке купил.

– Сказанул, товарищ начальник. Как ты любишь говорить: мы – законопослушные граждане и пулеметы под кроватями не прячем.

Исаков закряхтел, полез под кровать и вытащил оттуда охотничье ружье. Продемонстрировав, сунул обратно.

– Четыре штуки. Два здесь, а еще пара наверху, в мезонине. Пороха в достатке, патроны сам снаряжал. Для ближнего боя – самое то. Это вам не линия фронта. Прикидывал – шагов с пятнадцати любого сметет. Я здесь в подвале я еще какую-то штуку нашел, похожую на аркебузу. Но ствол весь истлел, приклад червяки съели, его и в руки-то боязно брать. Может, из нее самого Колиньи застрелили?