Тайная дверь
Шрифт:
Годы педагогической практики научили её ничему и никогда не удивляться, особенно если речь о детях, но зато вопросы она всегда задаёт таким строгим голосом, что немедленно хочется встать по стойке смирно и протянуть дневник.
Рина молчит.
– Ксюх, это твоя, что ли? – спрашивает тёть Оля. – Гости приехали? Я не видела.
– Не… – Я мотаю головой и искоса наблюдаю за Риной.
Взгляд у девчонки затравленный, глаза как блюдца. Нет, как тарелки. И в них, похоже, уже стоят слёзы, по самую каёмочку.
– Это к ребятам с Первой линии. Ну,
– А-а-а… – тянет тёть Оля. – А здесь вы чего?
– В казаки-разбойники играем, – неожиданно для себя самой вру я. – Вот, от пацанов прячемся. Можно?
Тёть Оля опять тянет своё «а-а-а» и осматривает нас критически, с ног до головы.
– Тебя мамка не заругает в таком платье в казаки-то играть? – спрашивает она у Рины. – Извозюкаешься.
Рина молчит и таращится. Ну чистый сурикат. И да, она в том же белом платье, в котором я её видела вчера. Самое удивительное, что это платье выглядит таким же, как вчера, свеженьким и отглаженным.
– Ну мы пойдём? – спрашиваю я. И для убедительности прошу: – Тёть Оль, посмотрите, пожалуйста, на улице никого из мальчишек нету?
Тёть Оля выглядывает за дверь и подтверждает отсутствие мальчишек. На самом деле мне жутко стыдно за своё враньё. Вообще я хорошо вру, убедительно, особенно маме, – но вот конкретно тёть Оле раньше никогда не врала. Она нормальная, хоть и училка, чего ей врать-то? И вот…
Мы с Риной выходим из вагончика и топаем на мой участок. Я чуть впереди, Рина следом. На всякий случай каждые два шага оглядываюсь, а то ещё сбежит. Почему-то я не сомневаюсь – эта может.
Перепрыгиваем через канаву и останавливаемся у грядки с «мице шиндлером». Рина выглядит маленькой и жалкой. Она ниже меня почти на голову, тощенькая, ручки-палочки. Босоножки ещё эти на голую ногу. И теперь мне стыдно перед Риной, что я так над ней нависаю. А ей лет-то, наверное, не больше семи, совсем мелкая, кто бы она ни была.
– Ну и что ты делала у тёти Оли в вагончике? – спрашиваю я по возможности нейтрально, без наезда.
Но Рина всё равно вжимает голову в плечи, нервно прячет руки за спину – и я вижу, как вокруг босоножек её, на том пятачке, где стоит, очень быстро вырастает пучок одуванчиков: они тянутся вверх прямо из-под земли, раскрывают бутоны, желтеют, белеют и облетают. Парашютики уносит ветер.
Первая мысль у меня здравая – что я сплю и ещё не проснулась. Но сон не прекращается, Рина всё так же стоит напротив меня и боится.
– Это что? – наконец заставляю себя заговорить. И показываю на одуванчики.
– Я не нарочно, честное слово! – лепечет Рина. И принимается торопливо объяснять: – Понимаешь, я когда нервничаю, у меня руки дрожат. Несильно. И получается вот так… – Она делает стремительный и неуловимый взмах над клубничной грядкой, и все кустики в метре от Рининых ног покрываются спелыми красными ягодами.
В ответ на моё потрясённое молчание и ступор Рина продолжает. Путано объясняет что-то про технику этого жеста, помогающего быстрому росту, и что если его контролировать
Я всё это слушаю, хлопая глазами (а может, и не хлопая, может, я как раз моргать забыла от удивления), а Рина говорит, и говорит, и говорит. Так буднично и подробно, что удивление постепенно проходит и хочется, чтобы она уже замолчала наконец и можно было обсудить что-нибудь другое. К тому же теперь я понимаю, откуда у бабы Тани вчера взялись те гладиолусы.
– Ксюш, ты где у меня? – кричит из-за дома дедушка.
Рина вздрагивает и для разнообразия проращивает слева от себя пятачок белого клевера под цвет платья и босоножек.
– Мы тут! – кричу я в ответ.
Дедушка появляется из-за угла с какой-то деревянной рамкой в руках.
– Кто это «мы»? Мама же на рынок поехала, – говорит он на ходу. А потом видит Рину и радуется: – О, да у нас гостья!
Дедушка – он такой. Всегда всем радуется.
– Готовься, сейчас нас будут кормить, – тихо предупреждаю я.
– Привет, рыболов! – говорит дедушка. – Как дела?
– Спасибо, хорошо, – отвечает Рина вежливо.
Дедушку она, видимо, совсем не боится – и под руками у неё наконец-то перестаёт всё расти и переспевать. Наверное, это потому, что они познакомились ещё вчера. Дедушка – он такой. Никто никогда его не боится.
– Оладьи любишь? С мёдом? – Он нам подмигивает.
– О-очень! – Рина расплывается в улыбке, и я снова отмечаю – ямочки. Ну вот почему у одних есть эти ямочки, а у других нету? Несправедливо!
– Ну раз любишь, тогда топайте в дом обе и мойте руки. Сейчас всё будет!
– Пойдём, – зову я, и мы с Риной отправляемся в дом.
Первым делом она хватается за дверную ручку и заглядывает в предбанник. Странные у неё отношения с дверями… Хотя, так-то разобраться, на фоне садоводческих её способностей это, конечно, мелочи.
Глава 5
Папина дверь
После завтрака мы сидим на садовых качелях и лениво раскачиваемся, а дедушка задаёт Рине всякие вопросы. Я просто в шоке. Она, оказывается, всего на год младше меня. И при этом на голову ниже. Может, там, откуда она взялась, все такие мелкие?
Откуда она взялась? Язык так и чешется спросить, но дедушка не уходит, а болтает да болтает. При нём такое не спросишь. И, кажется, впервые в жизни я начинаю злиться на него. Хочу, чтобы поскорее ушёл, а не рассуждал тут про свои дорогие огурцы и про тыкву-гитару.