Тайная дверь
Шрифт:
Тут дед о чём-то вспоминает и, велев нам: «Девчонки, погодите, не уходите!», отправляется в огород за домом.
Качели тихонько скрипят, жара, и Рина начинает придрёмывать. Объелась потому что.
– Эй, не спи! – толкаю её в плечо. – Рассказывай давай!
– Что рассказывать?.. – Опять у неё в глазах этот дурацкий ужас, а под качелями вылезла и раскрылась коричневая рудбекия.
– И давай прекращай уже бояться меня, я не кусаюсь! – говорю с досадой и поскорее обрываю стебель, пихаю цветок в карман сарафана. – Если дедушка заметит,
Рина молчит. Уже не так боится, это видно. Но всё равно молчит. Как будто не знает, с чего начать.
– Ты, что ли, оттуда? – я показываю глазами вверх, на небо.
– Откуда «оттуда»? – не понимает Рина.
– Ну, из космоса? С другой планеты?
– Ой, нет, ты что! – она отмахивается и смеётся.
– А тогда откуда? Из будущего?
– Ну… не очень… – помявшись, говорит Рина.
– Что значит «не очень»? Как можно быть «не очень из будущего»?!
Рина пожимает плечиками. Дурацкая у неё привычка.
– Долго объяснять… – вздыхает она.
– А мы и не торопимся! – отвечаю с вызовом.
Как же она ела дедушкины оладьи! Как будто её неделю не кормили. Запихивала их в рот целиком и, кажется, не жевала даже. Поливала сразу мёдом и вареньем, а сверху ещё сметаной. А дедушка только радовался да подкладывал ей в тарелку новые. Он обожает детей с хорошим аппетитом и вечно всех кормит. Готовить – это у него третье самое любимое хобби после огорода и рыбалки, а вообще он авиационный инженер.
«А мы и не торопимся».
На этих словах выражение лица у Рины меняется, делается каким-то затравленным. На глаза наворачиваются слёзы.
– Эй, ну ты чего? Не вздумай реветь! – Я хватаю её за плечо и поворачиваю к себе. – Чего я такого сказала-то?
Рина молча мотает головой.
И тут из-за дома появляется дед. Вид у него победный.
– Девчонки, вы посмотрите! – радуется он. – Одна половина грядки уже вся поспела, представляете? Ни единой зелёной ягодки, вон какие красавицы, а! – И ставит между нами большую миску отборной спелой клубники. – Просто удивительно, почему только та сторона? Солнца там, что ли, больше? Там же север…
– Спасибо, – говорю я и не удерживаюсь, фыркаю.
– Чего смешного? – не понимает дед.
– Да так, – отмахиваюсь, – не обращай внимания. Спасибо! Клубника просто класс!
– Ну, пробуй! – приглашает он Рину. – Мытая… А ты чего грустная такая, кнопка? Обидел кто?
– Спасибо, – выдыхает Рина и берёт ягоду.
– Ты небось такого сорта и не пробовала. Знаешь, как называется?
О нет! Я этого не выдержу! Дед в пятьсот миллионный раз заводит историю о том, как не мог запомнить «мице шиндлер»! А о самом главном мы с Риной так и не поговорили! Любопытство грызёт меня изнутри и, кажется, вот-вот прогрызёт во мне дырку. И тогда я лопну, честное слово.
Клубника быстро заканчивается. Во-первых, она вкусная. Во-вторых, я очень тороплюсь. Чтобы сбежать от деда, нужно всё поскорее съесть.
– Дедуль, мы пойдём
– Идите, конечно, – кивает дедушка.
Сам он клубнику почти и не попробовал. Так, одну ягодку, самую малюсенькую. Всё лучшее детям. Ну и зря. Вечно с ним про такое ругаюсь.
– Ну что, пойдём? – зову Рину, а сама боюсь, что она сейчас откажется и сбежит. При дедушке это просто. Скажет, что пора домой, и всё. Он тут же её отпустит.
Но зря я беспокоюсь. Рина идёт за мной в дом со странной радостью. Осматривается и спрашивает:
– А там что? А там?
Спрашивая, она открывает все наши комнатные двери одну за другой и суёт нос в проём. Это выглядит уже не просто странно. Это выглядит как бред сумасшедшего. Но я решаю пока молчать. Сначала заманю её к себе наверх, оттуда сбежать труднее.
Мы поднимаемся, заглянув везде, даже в хозяйственный шкаф под крышей на втором этаже, и усаживаемся на мою кровать.
– Ну, – говорю в очередной раз, – давай рассказывай. Откуда ты? И что всё это значит?
– Что?
– Всё. Почему ты постоянно открываешь двери?
Некоторое время мы опять смотрим друг на друга. На этот раз – изучающе. Я вижу, как на Ринином лице борются страх и… и ещё что-то, какая-то непонятная эмоция.
– Ты не поверишь, – предупреждает Рина.
– Я постараюсь.
– Я не нарочно…
В очередной раз я слышу это «не нарочно», а дальше начинается история.
– Мой папа, когда был маленький, проводил здесь лето. С бабушкой, на даче, – говорит Рина. – И мне всегда ужасно хотелось посмотреть на это место. Вот прямо очень-преочень! Потому что я сама ничего такого никогда не видела. Но папа не разрешал…
– Почему? – не понимаю я.
– Потому что здесь у вас всё другое, хотя и очень похожее, – туманно объясняет Рина. – Но это же и есть самое интересное, правда?
Она вопросительно смотрит, ждёт понимания, и я на всякий случай киваю. Пока в её истории нет ничего особенного.
– А два дня назад, в мамин день рождения, когда собрались все гости, я потихонечку сбежала и открыла ту дверь. Я хотела на одну минуточку, правда! Только посмотреть и сразу назад. Я даже тапочкой её подпёрла, чтобы не захлопнулась случайно… а потом…
И тут она неожиданно начинает реветь. Раз – и как будто кран открыли.
– Эй, ну ты чего? Не плачь! – Я подсаживаюсь поближе и глажу её по костлявому плечу. – Ну? Я же помочь хочу, ну чего ты, а?
– Правда? – Рина поворачивает ко мне заплаканное лицо. На ресницах дрожат огромные мультяшные слёзы. – Помочь?
– Конечно, – уверенно киваю, хотя секунду назад ни о чём таком не думала и даже не знала, что Рине, оказывается, нужна помощь. – Так что потом?
– Она всё-таки захлопнулась… – выдыхает Рина и всхлипывает. – Всего один малюсенький шажочек, и раз, дверь закрылась. Я услышала только удар, и всё.