Тайная сила
Шрифт:
– Ну что вы! – воскликнул ван Хелдерен.
– Надо будет повторить сеанс, – сказала Ида. – Смотрите, вон по двору идет хаджи [34] …
Она показала рукой в сад.
– Хаджи? – спросила Ева.
Все посмотрели в сад. Ничего не было видно.
– Ах нет, – сказала Ида. – Мне показалось. Мне привиделся там хаджи… Нет, это лунный свет.
Было уже поздно. Гости попрощались, весело смеясь, удивляясь, но не находя объяснений.
– Надеюсь, дамы не разнервничались слишком сильно!
34
Хаджи (араб.
Но нет, дамы были относительно спокойны. Они были скорее заинтригованы и ничего не понимали.
Было уже два часа, когда гости разошлись по домам. Город беззвучно дремал в бархатной тени садов, лунный свет струился потоком.
V
На следующий день, когда ван Элдерсма уже ушел на службу, Ева, занятая домашними делами и расхаживавшая по дому в саронге и кабае, увидела, что к дому по дорожке идет Франс ван Хелдерен.
– Можно к вам? – крикнул он.
– Конечно! – крикнула в ответ Ева. – Заходи. Но я иду в кладовую.
И она показала ему свою корзинку с ключами.
– Через полчаса я должен быть у резидента, но я пришел рановато… вот и решил заглянуть к вам.
Она улыбнулась.
– Но я вся в делах! – сказала она. – Идем вместе в кладовую.
Он пошел за ней следом, на нем был черный люстриновый пиджак, ведь он шел к резиденту.
– Как Ида? – спросила Ева. – Хорошо ли она спала после вчерашнего спиритического сеанса?
– Неважненько, – ответил Франс ван Хелдерен. – Думаю, лучше ей больше в этом не участвовать. Ночью то и дело просыпалась, бросалась мне на шею и просила прощения, не знаю за что.
– А я вот совсем не нервничала, – сказала Ева. – Хотя так и не поняла, что это было.
Она открыла дверь кладовой, позвала кухарку – кокки, обсудила с ней меню. Кухарка страдала нервным недугом – латта [35] , и Ева ради забавы время от времени дразнила ее.
35
Латта – нервное заболевание, при котором больной невольно повторяет действия и слова других людей, но потом внезапно приходит себя.
– Ла… ла-илла-лала! – закричала она.
Кухарка вздрогнула и повторила сказанное, потом пришла в себя и принялась просить прощения.
– Буанг, кокки, буанг [36] ! – воскликнула Ева.
Кухарка, поддавшись внушению, тотчас бросила поднос с плодами рамбутана и манго на пол, потом опомнилась и с извинениями принялась собирать фрукты с пола, качая головой и щелкая языком.
– Идем отсюда, – сказала Ева Франсу. – А то она разобьет еще и яйца. Идем отсюда, кокки, айо, клувар [37] !
36
Брось,
37
Пошли на улицу (малайск.)
– Айо, клувар! – повторила старая кухарка. – Простите, ньонья [38] , хватит, ньонья!
– Идем посидим в задней галерее, – предложила Ева ван Хелдерену.
Он пошел за ней.
– Ты такая веселая, – сказал он.
– А ты нет?
– Нет, мне грустно в последнее время.
– Мне тоже. Я как раз вчера об этом говорила. Это из-за воздуха в Лабуванги. Остается только дальше крутить наш стол.
Они сели в задней галерее. Он вздохнул.
38
Госпожа (малайск.)
– Что-то случилось? – спросила она.
– Ничего не могу с собой поделать, – сказал он. – Я тебя люблю, не могу без тебя жить.
Она помолчала.
– Ты опять за свое… – сказала она с упреком.
Он не ответил.
– Я же тебе говорила, я не создана для любви. Я холодная. Я люблю моего мужа, моего сына. Давай останемся друзьями, ван Хелдерен.
– Я пытаюсь бороться с собой, но ничего не получается.
– Я нежно отношусь к твоей Иде и ни за что на свете не хотела бы сделать ее несчастной.
– А мне кажется, что я ее никогда не любил.
– Ван Хелдерен…
– Может быть, любил только ее хорошенькое личико. Хоть она и белокожая, но все равно она нонна. Со своими капризами, ребяческими трагедиями. Раньше я этого не понимал. А теперь вижу. Я и до тебя встречал европейских женщин. Но ты стала для меня откровением, благодаря тебе я узнал, что такое женское очарование, грация, художественный вкус… Все, что есть в тебе экзотичного, резонирует с моей экзотичностью.
– Я очень ценю твою дружбу. Пусть между нами все останется как есть.
– Порой я схожу с ума, порой я мечтаю… что мы вместе отправимся в путешествие по Европе, поедем в Италию, в Париж. Порой я вижу нас вместе в закрытой комнате, у огня, ты говоришь об искусстве, я – о современных социальных учениях. А потом я вижу нас в более интимной обстановке.
– Ван Хелдерен…
– Сколько бы ты меня ни предупреждала, мне это не помогает. Я люблю тебя, Ева, Ева…
– По-моему, ни в одной стране люди друг в друга так не влюбляются, как здесь, в тропиках. Это наверняка из-за жары…
– Не убивай меня своим сарказмом. Ни одна женщина не вызывала у меня в душе и теле такого отклика, как ты, Ева…
Она пожала плечами.
– Не сердись, ван Хелдерен, но я не выношу банальности. Будем благоразумны. У меня чудесный муж, у тебя милая женушка. Мы с тобой хорошие друзья и прекрасно понимаем друг друга.
– Ты очень холодная.
– Я не хочу портить счастье нашей дружбы.
– Дружбы!
– Да, дружбы. После моего домашнего счастья я ничто не ценю так высоко, как дружбу. Без друзей я бы не могла жить. Я счастлива со своим мужем и сыном, и после них мне нужнее всего мои друзья.