Тайная жизнь Лиззи Джордан
Шрифт:
— Она собиралась выйти замуж, — пискнула я, когда таксист подъехал к ярко освещенному приемному покою.
Билл и Брайан посмотрели на меня так, будто я сообщила им о том, что Мэри похитили инопланетяне.
— Да. Она сказала мне об этом в субботу вечером. Она собиралась выйти замуж за Митчелла.
— Что? Да ведь он голубой, — сказал Билл.
— Да. Он голубой, — подтвердил Брайан.
Голубой. Похоже, я единственный человек, который этого не знал.
Билл повел нас прямо в палату, где лежала Мэри. Сестра, узнав его, остановила нас и сказала:
— Она
Я перевела дыхание. Почему-то казалось, что если родители у нее, то ответственность с нас снимается.
Из холла перед палатой Мэри вышли двое. Мужчина с явно южным загаром пытался обнять за плечи женщину, но она все время отворачивалась. Она плакала и не пыталась скрыть это. У мужчины были красные глаза.
— Она сделала это из-за тебя, — сказала женщина, всхлипывая, когда они прошли мимо нас. — Потому что ты все время уезжаешь и постоянно крутишь свои идиотские романы.
— У тебя тоже романы.
— Только в отместку тебе. Боже, Банни, какой ты эгоист.
— Я эгоист? Ты — ее мать. Где ты была, когда ей нужно было поговорить с кем-нибудь?
— У нее был номер моего мобильного. Она знала, что мне можно звонить в любое время дня и ночи.
Я видела, что Билл хотел прервать их и спросить мистера и миссис Бэгшот, как чувствует себя их дочь, но потом он передумал и пошел прямо к дверям палаты Мэри.
— Ты идешь? — спросил он меня. — Можно заходить по двое.
— Возьми с собой Брайана. Я бы хотела увидеть ее одна.
Брайан пошел за Биллом, а я осталась читать наполовину ободранный плакат с рекламой психологической службы «Самаритяне». Несколько поздно читать его здесь, подумала я.
Почему Мэри пыталась отравить себя? Когда я швырнула на пол одолженный у нее костюм, это было еще самое мягкое, что она могла получить от человека, находящегося в состоянии слепой ярости. Совершенно непохоже было, что она собирается через восемь часов свести счеты с жизнью. Скорее всего, ее слова, что у меня есть, а она, мол, обделена человеческим теплом, — просто очередной трюк, чтобы заставить меня испытывать чувство вины, чтобы я ей простила то страшное унижение перед всеми телезрителями страны, которому я подверглась благодаря ей.
С тех пор как я познакомилась с Мэри, мне всегда казалось, что она во всем видит только темную сторону, для нее не существовало света в конце тоннеля, но не было ни единого намека на то, что она попытается покончить с собой. Вечно подворачивался какой-нибудь ободранный гот, в которого она влюблялась, или концерт вновь объединившейся группы «Баухауз». Кроме того, она была ужасно осторожна. Она не могла съесть таблетку аспирина, не подавившись, не говоря уже о том, чтобы травиться. А один раз она потеряла сознание, когда я прищемила палец и мне пришлось снять ноготь. Такие черты характера не сочетаются со склонностью к самоубийству. Нет, Мэри всегда относилась к тому типу людей, которые сначала замучают остальную часть человечества рассказами о своих проблемах, а уж потом примут положительное или отрицательное решение.
Тут Брайан и Билл
— Ну как она?
— Хорошо. Физически хорошо. Наверно, ее завтра уже выпишут. Но сначала ей нужно показаться психиатру.
— Она сказала, почему она это сделала?
— Я думаю, что она сама не очень знает, — сказал Брайан. — Послушай. Она тебя ждет. Ты лучше зайди к ней.
Посещения ее палаты было не избежать.
Она лежала как фарфоровая кукла, одетая в нелепую кружевную рубашку и обложенная со всех сторон подушками. Из рук шли темные пластиковые трубочки к пакетам с физиологическим раствором, ладони лежали аккуратно на коленях. Лицо ее было бледно, и большие черные круги вокруг глаз, от усталости и остатков косметики, делали ее похожей на милую панду.
— Здравствуй, Лиззи, — голос ее звучал очень тихо и словно издалека.
Я села на стул рядом с кроватью. Какое-то время мы просто смотрели друг на друга. Было странно, что та самая девушка, с которой мы еще сегодня днем так яростно ругались, кажется такой хрупкой. Такой разбитой.
— Прости меня за все, что я тебе сделала, — начала она. — Я знаю, ты хотела провести этот последний вечер с Брайаном. — Она шмыгнула носом.
— Зачем ты это сделала? — прошептала я. — Зачем ты хотела покончить с собой?
— Я не хотела покончить с собой, — возразила она. — Я просто чувствовала себя одинокой и подумала, что от двух дорожек кокаина станет легче.
— Двух? Билл сказал, что там этих дорожек на целый стадион.
— Я вынюхала всего три. Но еще и пила. Я думаю, что из-за этого все и случилось. Пришлось промывать мне желудок какой-то жуткой дрянью с древесным углем. Чувствую себя ужасно. Представь все свое самое страшное похмелье и умножь их на двадцать.
Я сочувственно кивнула.
— А лучше на двадцать миллионов.
— Ты скоро поправишься, — банально пообещала я.
— У меня такое чувство, что кошмар только начинается. Похоже, эта история попадет в газеты.
— Почему?
— Потому что Митчелл собирается завтра все рассказать. Наркотики плюс моя попытка самоубийства — отличный материал для мертвого сезона.
— Ты как-то сказала мне, что нет такой вещи, как дурная известность.
— Это я обычно своим клиентам так говорю. А на самом деле я сильно в этом сомневаюсь.
— Послушай, прости меня за тот разговор. За нашу ссору. Я все время думаю, что это случилось по моей вине.
— Это правда? — Мой голос прозвучал жалобно, и я возненавидела себя за этот вопрос. Но мне нужно было знать.
Мэри отрицательно покачала головой.
— Нет, конечно, нет.
— Честно?
— Ты же сама знаешь. На самом деле я ужасно смеялась, когда увидела, как увозят машину.
— Ты смотрела!
— Это я вызвала эвакуатор. Ты не виновата, Лиззи. Ты всегда была мне лучшей подругой. Это я должна извиниться перед тобой.