Тайник Лешего
Шрифт:
Спустя десять минут…
Охотники вошли в густой подлесок, а оттуда в сам лес, укрывший их от снежной бури. Там они привели ружья в боевую готовность и побрели меж плотно растущих елей и сосен, закрывающих своими игольчатыми лапами серые облака, обильно посыпающие землю колкими белыми крупинками.
– Ну и глушь! – выпустив изо рта пар, изумился Ткачёв, под чьими сапогами трещали задубевшие шишки и хрустел пробившийся сквозь ветки деревьев снег. – Сгинешь здесь, и никто не отыщет…
– Это точно. В такие дебри сам чёрт не осмелится сунуться, – поддержал Хант, медленно водя по сторонам дулом своего 12-калиберного ружья с серебряной гравировкой “Без страха и упрёка” на цевье.
– Однако Вы с дядей Альбертом сунулись, – с неодобрением бросил Матвей, перелезая через массивное сухое бревно с завядшим мхом, покрытым блестящим инеем.
– И очень пожалели об этом, – ответил Реджинальд и раздавил ледяную корочку замёрзшей лужи.
– По Вам не скажешь, – с подозрением заметил Желторотов. – Спешите сюда, как муха к говну…
– За подобные сравнения, общипанный сопляк, ты у меня по зубам получишь! – оскалившись, пригрозил Хант, скорчил ненавистную гримасу и болезненно пнул Матвея в бедро тяжёлым ботинком. – Понял?
Возмущённый такими действиями Желторотов уже скинул с плеча свой баул с ружьём, чтобы дать плешивому сдачи, как его остановил дядя:
– Матвей! Ты что себе позволяешь?!
– Он первый начал! – пожаловался племянник.
– И я же закончу, если не перестанешь борзеть, – предупредил Реджинальд. – Это тебе не на сверстников тявкать, шкет. Думаешь, коль дядька рядом, то всё можно, да? Мотай на ус, доходяга, ещё одна выходка и я тебе мозги вышибу, глазом моргнуть не успеешь! Довольно с тобой любезничать…
– Реджи, тише, он ведь ещё…
– Перестань его выгораживать! Сам нарывается! – перебил Игоря Хант.
– Кто ещё нарывается, – пробубнил Желторотов.
– Ты опять за своё? – поразился Реджинальд. – Пфф, о чём я и говорю, типичный сморчок, дерзкий, но на деле ничего из себя не представляющий!
– Согласен, манеры у него так себе…вот только разве ты не был таким же, мм? – спросил Ткачёв своего товарища.
– Был… поэтому и учу его уму разуму! – объяснил Хант и, сплюнув слюну, двинулся дальше.
Игорь, с огорчением заглянув в глаза Матвею, тихо сказал ему:
– Не позорь меня!
– Дядя, разве тебе не кажется, что он нам что-то не договаривает? Ему наверняка есть, что скрывать, – считал шепчущий Желторотов.
– Хочешь поиграть в сыщика? Дождёшься того, что получишь от Реджи по морде. И я не вмешаюсь, так как он будет прав!
– Прости… – растерянно извинился Матвей.
– Чтобы аналогичных выкидонов больше не было! – закончил Ткачёв, и они с племянником догнали Ханта.
10
К ней подошёл сорокачетырёхлетний Глеб Поляков, главный рудокоп, руководящий поисками объекта, и вялым уставшим голосом сообщил:
– Мы нашли его…
Обернувшаяся девушка, внимательно наблюдающая за изображениями на мониторе, тут же встрепенулась, её глаза, как и у сидящего рядом связиста Фомы, радостно засверкали, но вскоре она вернула себе деловитый вид и сдержанно сказала:
– Отлично! Фараон будет доволен. Сколько времени потребуется для того, чтобы извлечь из Хранилища нашу бесценную находку и загрузить её в ящик?
– Думаю, за пару-тройку часов управимся, – прикинул одетый в испачканную спецовку Поляков, поправляя съехавшую на глаза пыльную каску с налобным фонарём.
– Хорошо. Только прошу, ничего не повредите! – беспокоилась укутанная в три кофты дама.
– Не переживайте, всё будет в лучшем виде, – убедил её Глеб и противно хрюкнул носом.
– Я на это надеюсь…
– Неужели мы скоро увидим дневной свет? – не верил своему счастью Юдин, отвлёкшийся от приборов.
– Быстрей, чем ты думаешь, – подмигнула ему единственная представительница прекрасного пола в ближайших окрестностях и обратилась к шахтёру. – Как закончите, возвращайтесь на базу и наслаждайтесь заслуженным отдыхом! Вы – большие молодцы!
– Наслаждаться я буду, когда вернусь в Гродск, затарюсь выпивкой и сниму в каком-нибудь баре развратницу с третьим размером… – поведал Поляков.
– Как Вы растранжирите заработанные деньги, меня не сильно волнует, – честно призналась девушка и добавила. – Просто давайте скорей сделаем то, что от нас требуется, и покинем эту холодную мерзкую пещеру.
Поляков серьёзно угукнул и промычал:
– Можете поковать шмотки.
11
В кругу сверстников он был настоящим любимчиком публики. Одноклассники тянулись к нему и многие из них гордились тем, что входят в круг его общения. Увы, с учителями ситуация складывалась несколько иначе. Они вечно нудили об удручающей успеваемости Матвея, чьи поступки, по мнению преподавателей, являлись наглядным пособием неподобающего поведения воспитанного молодого человека. Сам Желторотов терпеть не мог школьные будни, отчего часто прогуливал занятия, предпочитая скучным урокам более живые мероприятия: тир (при наличии карманных денег) или пальбу по голубям из самодельной рогатки. В общем, хоть что-нибудь, что напоминало бы ему о любимом занятии – об охоте.
Правда, порой Матвею приходилось примерять на себя не только роль охотника. Периодически он становился жертвой, так как в школьных стенах охотились на него, и эти существа представлялись ему куда страшнее дикого кабана или волка…девчонки. Если повадки животных Желторотов знал, поднахватался от дяди, то поведение сих бестий оставляло у него кучу разных вопросов, ответы на которые, впрочем, он получать совсем не хотел. Расфуфыренные поклонницы его не интересовали. Парня тянуло на хутор к дяде. Там Матвея одолевало главное увлечение и страсть всей жизни – охота. Именно такая романтика приходилась ему по душе: возня с оружием, стрельба по дичи из засидки, облава зверя с гончими. И он бы не променял это абсолютно ни за какие деньги, о чём свидетельствовало довольно ревностное отношение молодого человека к своему статусу охотника. Возможно, именно из-за сего Желторотов воспринимал любую колкость Реджинальда в свой адрес очень резко и не сдерживал язык за зубами, выплёскивая всю обиду в виде грубых и подковыристых реплик.
ЧАВК!
Услышав неприятный звук, Матвей с омерзением уставился себе под ноги и увидел, что вляпался в чью-то пару центнеров ароматного удобрения.
– Фууу, – сморщив нос и зажмурив глаза, протянул Желторотов, после чего поднял ногу из кучи плотных чёрно-оливковых катышков. – Надо ж так…
– Не смертельно, – хохотнул Ткачёв, с улыбкой наблюдающий за топчущимся по помёту племянником. – К тому же примета есть, что к деньгам дело!
Идущий впереди Хант остановился, вернулся к парню и, опустив ружьё дулом в землю, присел на корточки.