Тайник на Эльбе
Шрифт:
Аскер взглянул на мойщика. Тот был бел. Рука, в которой он держал сигарету, дрожала.
Оберауфзеерин Мандель обернулась и что-то прокричала заключённой. Та с отчаянием покачала головой.
Колонна продолжала путь. Женщина сидела, обхватив руками голову и раскачиваясь из стороны в сторону. Шедший последним эсэсовец вытащил пистолет и выстрелил ей в спину. Узница мягко ткнулась лицом в землю и, скрюченная, осталась лежать без движения.
Мойщик обернулся. Он часто дышал, судорожно раскрывая рот.
— Кажется, я знал и её, — прошептал он. — Кажется, это была мадам Майя Политцер, жена философа профессора Жоржа Политцера…
И пленный криво усмехнулся.
Кюмметц появился у «бьюика» в сопровождении помощника коменданта лагеря гауптштурмфюрера Кранца. Директор был доволен, улыбался, шутил. Он и Кранц громко разговаривали. Из их беседы Аскер понял, что первые двести рабочих уже подобраны, а сейчас подыщут и остальных. С этой целью Кюмметц и Кранц направляются в зону, где размещены пленные с Востока.
Они уселись в автомобиль Кранца. Машина уже готова была тронуться, когда Кюмметц увидел своего шофёра и подозвал его.
— Поедете с нами, — сказал Кюмметц. — Быть может, придётся помочь в отборе: нам нужно несколько шофёров и механиков.
Аскер сел рядом с Фиттерманом.
Поездка длилась долго — лагерь был разбросан на огромной территории. Побывали в блоках, где содержались чехи, поляки, сербы, словаки.
Наконец эта часть лагеря осталась позади. Машина выехала на дорогу.
— К русским, — распорядился помощник коменданта.
Фиттерман направил машину в сторону, где смутно белели строения. Это были блоки советских военнопленных. Зону окружали две стены из колючей проволоки с оголённым электрическим проводом вверху, по которому шёл ток высокого напряжения. Перед проволокой был ров.
— Район «зондербехандлунг» [26] , — сказал Кранц. — Здесь содержится категория пленных НН.
— Категория «Нахт унд небель эрлас» [27] , — усмехнулся Кюмметц.
26
«Зондербехандлунг» — особое обращение с пленными, имеющее целью их уничтожение.
27
«Нахт унд небель эрлас» — «Мрак и туман» — гитлеровская директива об уничтожении пленных.
— Ого, — воскликнул Кранц, — вы и это знаете!
Кюмметц хмыкнул, иронически скривил губы.
— Все, что здесь творится, не такая уж большая тайна. В Германии знают об Аушвице и не обманываются в отношении того, что в нем происходит. Разве только не совсем точно представляют себе масштабы.
— Да, — задумчиво протянул Кранц, — такое не спрячешь…
Машину помощника коменданта лагеря знали. Ворота раскрылись, и она въехала в зону. Фиттерману пришлось тотчас же принять в сторону — навстречу двигалась большая колонна заключённых.
— Куда это их? — спросил Кюмметц.
— Работать.
— Ловко. — Директор взглянул на часы. — Скоро полдень, а они только отправляются. Вот тебе и особая зона. Да это курорт, а не лагерь.
— На работу их выгоняют с рассветом, — сквозь зубы процедил Кранц. — Сегодня задержались — пересчитывали стадо.
— Это так важно для категории НН? — В голосе Кюмметца звучала откровенная ирония.
Кранц промолчал. Он не забывал, что въедливый старик имеет бумагу от самого Гейнца Упица.
— Много их у вас? — спросил Кюмметц.
— Порядком. Раньше в Аушвице одновременно содержалось тысяч полтораста — двести, сейчас — почти четверть миллиона [28] .
Колонна приближалась. Фиттерман прижал машину к обочине, выключил мотор.
Аскер взволнованно разглядывал узников. Почти никто из советских пленных не имел обуви — ноги лагерников были замотаны в какое-то тряпьё. Лохмотья, заменявшие одежду, едва прикрывали тело. Люди находились в последней степени истощения. Вдобавок почти у каждого чернели многочисленные ссадины и кровоподтёки — на голове, на руках, на теле.
28
Освенцим был самым крупным концлагерем гитлеровцев, представлял собой систему лагерей, объединённых под одним общим названием. В нем было истреблено свыше 4 миллионов человек.
А пленные все шли. Большинство составляла молодёжь — вероятно, бывшие солдаты. Это чувствовалось ещё и по тому, как они стремились идти в ногу, держать строй. На стоявший в стороне автомобиль пленные старались не глядеть.
Один из сопровождавших колонну эсэсовцев отсалютовал Кранцу фашистским приветствием.
— Песню! — скомандовал он пленным, желая доставить удовольствие начальству. — Петь песню, вы, скоты!
Десятка полтора заключённых затянули:
Если весь мир будет лежать в развалинах,К черту, нам на это наплевать.Мы все равно будем маршировать дальше,Потому что сегодня нам принадлежит Германия,Завтра — весь мир [29] .29
Куплет подлинной нацистской песни, Пение нацистских песен было одним из звеньев длинной цепи унижений, которую здесь специально разработали для советских людей. По мысли эсэсовцев, это должно было помочь подавить волю узников, сломить их, покорить.
Запевалы, которых никто не поддержал, едва добрались до конца куплета и смолкли.
— Снова! — заорал конвоир. — Петь, черт вас побери!
Запевалы повторили куплет, но с тем же успехом. Колонна молчала. И тогда по головам и спинам узников запрыгали дубинки и стальные прутья охранников.
Колонна ушла. Машина продолжала путь. Она обогнула группу бараков и остановилась неподалёку от крайнего строения. Здесь начиналась обширная площадь.
Возле бараков стояли несколько офицеров. Один из них поспешил к Кранцу. Помощник коменданта и Кюмметц вылезли из автомобиля и двинулись навстречу.
Аскер огляделся. В разных концах площади группы пленных подбирали камни, окапывали деревья, сгребали и выносили мусор. Наискосок шла широкая траншея. Там, где остановился автомобиль Фиттермана, её ещё только рыли; в конце площади в готовую траншею укладывали толстые серые трубы.
Фиттерман поднял капот машины и достал ключи — одна из свечей работала с перебоями, её следовало заменить. Аскер зажёг сигарету и направился к траншее. На дне её трудились землекопы. Разойдясь, чтобы не мешать друг другу, они с усилием вонзали лопаты в неподатливый грунт. В воздух взлетали комья тяжёлой жёлтой глины.