Тайник на Эльбе
Шрифт:
Упиц был с этим согласен. Они попрощались. Пожимая ему руку, собеседник подчеркнул:
«Все должно быть сделано быстро и безупречно. Помните, что это в ваших интересах — вы будете одним из тех, кому предстоит после войны руководить германской агентурой. — Он поправился: — Бывшей германской агентурой».
Упица покоробила эта поправка, но он благоразумно промолчал.
Он вернулся в Берлин и, не теряя времени, принялся за дело. Оказалось, что его задача сильно облегчена: уже имелся приказ главного имперского управления безопасности
Трудную работу проделали довольно быстро, в условиях строгой секретности. И все же это не укрылось от советской разведки. По некоторым признакам Упиц определил, что она действует как раз в районе, где сосредоточены особенно важные документы, вывезенные с Востока.
После того как обычные меры, предпринятые для ликвидации группы разведки противника, результата не дали, Упиц разработал весьма тонкую и деликатную комбинацию. На неё возлагались самые большие надежды. Скоро должен был состояться финал этой комбинации, причём именно здесь, в Остбурге. Поэтому-то Упиц и приехал в Остбург.
Глава шестнадцатая
На следующий день после того, как Аскер и Кюмметц вернулись из Освенцима в Остбург, заведующий заводской канцелярией Карл Кригер попросил у директора машину.
— Моя неисправна, господин Кюмметц, что-то со сцеплением. А надо срочно съездить к поставщикам, согласовать счета.
— Берите, — сказал Кюмметц, — только ненадолго.
И вот Аскер и Кригер едут в автомобиле, направляясь на завод-поставщик, расположенный в окрестностях города.
— Рассказывайте, — попросил Кригер, когда машина выехала на магистраль.
— Как Шуберт? — в свою очередь спросил Аскер.
— Спасибо. Он и просил, чтобы я встретился с вами… У нас с ним будет свидание на днях.
По мере того как Аскер рассказывал, Кригер все больше мрачнел, ниже опускал голову.
— Многое было известно, — сказал он, когда Аскер закончил. — Многое, но не все. Говорите, газовая камера на две тысячи человек? Год назад там не было такой камеры.
Аскер на секунду повернул голову. Они встретились взглядами. Некрасивое, квадратное лица Кригера с большими, широко посаженными глазами было печально.
— Как, наверное, вы презираете немцев! — сказал он.
Аскер не ответил. Долго длилось молчание. Кригер глядел куда-то в сторону.
— Вы ничего не подготовили для меня? — осторожно спросил Аскер.
— О Висбахе?
— Да.
— Кое-что собрали.
Кригер извлёк листок бумаги, прочитал запись.
— Ничего нового. Все это уже известно, — заметил Аскер.
— Значит, подтверждается наша точка зрения. — Кригер поджёг бумагу и держал её в пальцах, пока она не сгорела. — Как видите, сведения, полученные из различных мест, полностью совпадают.
Аскер задумчиво кивнул.
Вскоре подъехали к заводу. Кригер вышел из машины, пообещав скоро вернуться. Аскер следил за ним взглядом, пока он шёл по тротуару, направляясь к конторе предприятия. В отлично сшитом костюме, высоко подняв голову, он двигался лёгкой, непринуждённой походкой, небрежно кивая в ответ на почтительные приветствия служащих завода, попадавшихся на пути. Да, минуту назад в машине сидел совсем другой человек.
«Держится великолепно», — подумал Аскер, профессионально оценивая поведение Кригера.
Минут через пятнадцать Кригер вернулся. Тронулись в обратный путь. Ехали молча. Кригер просматривал какие-то бумаги. Аскер был погружён в раздумье. Пришло время вплотную заняться сварщиком, от которого перебежчик Хоманн узнал об архивах и тайниках. Рождался новый план проверки Висбаха и ещё одного человека, который, как и Висбах, должен был иметь отношение ко всему тому, что рассказал Георг Хоманн.
Кладовщик Кребс работал на заводе «Ганс Бемер» третий десяток лет. В сорок первом году его мобилизовали в вермахт, а спустя шесть месяцев он вернулся в Остбург без ноги, которую потерял где-то под Гжатском.
Это был человек лет пятидесяти, шумный, жизнерадостный, заядлый спорщик, любитель скачек. Где бы ни появлялся Кребс, он сыпал шутками, острил, что-то мурлыкал под нос.
На характер его не повлияло даже увечье. Кребс быстро привык к своей деревяшке и так ловко с ней управлялся, что со стороны казалось, будто она у кладовщика всю жизнь.
Закончив работу, Кребс обычно отправлялся в расположенный близ завода бар «Нибелунги», где можно было встретить знакомого, поболтать, обменяться новостями. Кребс здесь и обедал — приносил еду и заказывал кружку пива.
Сегодня Кребс несколько запоздал. И, войдя в бар, обнаружил, что почти все места заняты. Только в дальнем углу был свободный столик. Кладовщик поспешил к нему, ловко лавируя между официантами и посетителями.
С противоположной стороны зала к столику шёл высокий, наголо обритый мужчина, в очках, из-за которых приветливо поблёскивали светлые глаза. Он уже готовился усесться, но, увидев Кребса, посторонился и, улыбнувшись, кивнул.
— Простите, — сказал он, пригладив небольшие тёмные усы, — кажется, я опоздал…
— Кребс замотал головой.
— Нет, нет, вы, как говорится, первый у столба, обошли меня не меньше чем на полкрупа. Поэтому садитесь. Садитесь же, не теряйте времени!
Незнакомец продолжал отказываться.
— Столик все-таки ваш, — сказал он. — Сейчас погляжу, где можно будет устроиться. Черт! Ни одного свободного места.
Тогда Кребс предложил компромиссное решение: столик занимают вместе — они отлично поладят.
Посетитель не стал возражать. Они сели, заказали пива.