Тайное послание библии.
Шрифт:
Глава IX. Удел Богородицы.
1. Гениохи – это “Енохи”?
Несмотря на геологические катастрофы и многократные иноплеменные нашествия во II и I тысячелетиях до Рождества Христова, можно говорить об этническом постоянстве аборигенного населения Абхазии и последовательной цепи ее культурного развития (Ш. Д. Инал-Ипа). В частности, абхазы, начиная с III тысячелетия до н. э., были стойкими хранителями древних традиций мореплавания (А. И. Лавров); мы возводим начало этой традиции к священному первоисточнику – патриарху Ною с его ковчегом. Под разными именами исторические источники, в основном греческие, говорят нам, по существу, об одном и том же народе или близкородственных народах: джики, гениохи, синды, садзы, ахеи, зихи, саниги, абасги, апсилы. Чаще всего греки употребляли название ГЕНИОХИ; происхождение этого термина остается невыясненным. Мы можем высказать предположение, что это было одно из самоназваний абхазских племен. Непонятное для греков древнее адамитское слово, восходящее к Аергам, нартам ГЕНИОХИ: люди, в ком сила Бога, где ЯЬА: сила, АН: Бог, УА: человек, АХЫ: начало, голова. Кроме
Именно его присутствие помогло абхазам сохранить древнейшие этические традиции и формы богопочитания, приготовило их для принятия апостольской проповеди и для грядущего служения в апокалиптическую эпоху. ЕНОХ появляется на исторической арене в периоды глубоких религиозных реформ: перед угрозой каинитского влияния он ввел культ АНЫХ, подготовил Ноя к встрече с потопом; заложил основы жреческой письменной культуры после крушения империи Нимрода; передал факел изначального монотеизма семитическим народам в лице Авраама; устойчивое церковное пророчество обещает его появление во времена борьбы с антихристом. Не вполне ясной остается лишь его роль в период возникновения христианства. Может быть, три таинственных мудреца, благословившие младенца Иисуса, это Енох с двумя спутниками, водимые звездой (Аныхой!)?
Не был ли Енох тайным вдохновителем апокалипсисов переходной эпохи: от книги, носящей имя Даниила, написанной во 2 в. до н. э. – до “Пастыря” Ерма (2 в. н. э.)? Один из ранних апокалипсисов носит имя самого Еноха, но центральное место в апокалиптической литературе занимает Откровение Иоанна (ок. 70 г. н. э.); Иисус сообщает Иоанну это откровение “через Ангела Своего” (Откр. 1:1). Кто этот таинственный Вестник (греч. АНГЕЛОС ag geloV )? Иоанн рассказывает о том, как этот Вестник запретил поклоняться себе: “Я пал к ногам его, чтобы поклониться ему; но он сказал мне: смотри, не делай сего; я сослужитель тебе и братьям твоим” (19:10).
2. Пастух из Аркадии.
В пользу такого отождествления Еноха с вдохновителем апокалипсисов говорит вполне “адамитский” образ таинственного Пастыря, который открывает Ерму тайны будущего Царства: “Когда я помолился дома и сидел на ложе, вошел ко мне человек почтенного вида, в пастушеской одежде: на нем был белый плащ, сума за плечами и посох в руке” (Писания мужей апостольских, стр. 218); при этом Пастырь сообщает: “я послан к тебе от достопоклоняемого ангела”, под которым толкователи обычно понимают Михаила, упомянутого ниже (там же, стр. 256). Большой интерес представляет для нас описание одного из мистических мест, где происходит беседа Пастыря с Ермом: “И повел он меня в АРКАДИЮ на гору, имеющую вид груди, и сели мы на ее вершине. И показал он мне большое поле, вокруг которого двенадцать гор, каждая различного вида” (стр. 262). Напомним, что АРКАДИЯ arkadia означала у греков “райскую землю”. В духе древней “мистерии АБР” откровение Пастыря проникнуто образом камня. Вот центральный образ: “В середине поля он показал мне белый огромный камень, поднимавшийся с самого поля; камень этот был выше тех гор и квадратный, так что мог бы держать всю землю. Он был древний, но имел высеченную дверь, которая казалась недавно сделанною. Дверь эта сияла светлее солнца… Вокруг двери стояли двенадцать дев…” (стр. 263). Истолкование образа дает сам Пастырь: “Камень и дверь, сказал он, это – Сын Божий… Сын Божий древнее всякой твари, так что присутствовал на совете Отца Своего о создании твари. А дверь новая потому, что Он явился в последние дни, сделался новою дверью для того, чтобы желающие спастись через нее вошли в царство Божие” (стр. 270). Здесь мы видим одну из дохалкидонских попыток выразить в образе тайну двух природ Иисуса: божественной и человеческой – “присутствовал на совете Отца” и “явился в последние дни”.
3. Строительство башни, отнюдь не вавилонской.
Пастырь показывает, как малые камни, изображающие верующих, вносятся внутрь через эту щель и затем, очищенные, “изменившие цвет”, выносятся обратно. Нет ли здесь намека на мистериальную роль камня Адама АБР, а затем дольменов в адамитском таинстве? Приобщаемый к роду Адама мог влезать через узкое отверстие внутрь, поклоняться останкам патриархов-адамитов и затем символически рождаться вновь, выходя наружу из каменного чрева. Что же касается дев, стоящих у входа, то Пастырь истолковывает их как Божественные Энергии; одежды дев символизируют собой Божественные Имена: “Эти девы суть силы Сына Божия… Самые имена означают одежду их. Всякий, кто носит имя Сына Божия, должен также носить и их имена, потому что Сам Сын носит имена этих дев” (стр. 271). Светлым девам, стоящим у камня, Пастырь противопоставляет других “женщин”, уносящих камни в сторону, т. е. уводящих верующих с пути Царства: “Они увлеклись теми красивыми женщинами, которых ты видел одетыми в черную одежду, с обнаженными плечами и распущенными волосами; увидевши их, они возымели пожелание к ним и облеклись их силою, а силу этих дев свергли с себя. Поэтому они извержены из дома Божия и преданы тем женщинам” (стр. 272).
Если святые девы, согласно Пастырю, символизируют собой Божественные Энергии, то “женщины в черных одеждах” символизируют греховные страсти: тварные энергии, отравленные влиянием преисподней. Не содержится ли здесь пророчества о грядущем женском “ордене” служительниц “новой Нахамы” – вавилонской блудницы, о чем мы уже говорили выше? “Откровение Иоанна” и “Пастырь Ерма” имели одних и тех же слушателей и читателей, они проникнуты одним духом и пользуются той же системой образов. В этой системе образов становятся понятными слова Откровения Иоанна о 144 тысячах, “которые не осквернились с женами, ибо они девственники” (Откр. 14:4). “Жены” и “женщины” в греческом первоисточнике – одно и то же слово; речь, очевидно, идет о тех самых “женщинах в черной одежде”, о которых подробно говорит Пастырь Ерма. Вырванное из раннехристианского контекста, пророчество Иоанна может быть истолковано в манихейском, гностическом смысле – как осуждение супружеской жизни. Однако, ни иудейство, ни христианство не могли считать “осквернением” правильное и законное соединение с женами. Специально против манихейских уклонений раннего монашества Гангрским Собором (сер. 4 в.) были приняты, по настоянию Василия Великого, особые анафематизмы, как против ереси: “Аще кто девствует, или воздерживается, удаляяся от брака, яко гнушающийся ими, а не ради самыя доброты и святыни девства: да будет под клятвою. Аще кто из девствующих ради Господа, будет превозноситься над бракосочетавшимся: да будет под клятвою” (Правила 9 и 10 Гангрского собора. Книга Правил св. Апостолов, св. Соборов вселенских и поместных и св. Отцов. Изд. Свято-Троицкой Лавры. 1992). О чрезвычайной живучести манихейских предрассудков свидетельствует то, что знаменитый толкователь Апокалипсиса Иоанна, Иоахим из Флоры (12 в.) толкует “144 тысячи избранных” как монашеский орден.
4. Ныне царство Мое не отсюда.
Надо сказать, что само включение Откровения Иоанна в новозаветный канон встретило яростное сопротивление александрийской оригеновской школы, осуждавшей эту книгу прежде всего за “иудействующее” учение о Тысячелетнем мессианском царстве на земле. Откровение Иоанна было спасено для Церкви только несомненным свидетельством ее апостольского происхождения: наиболее веские аргументы приводил Ириней Лионский, ученик ученика самого Иоанна Богослова. Однако в период возникновения христианства влияние апокалиптической литературы было огромным; апокалипсисы, носящие имена Еноха, Даниила, Варуха, Ездры, Моисея сыграли решающую роль в подготовке иудеев к встрече Иисуса как Мессии; Сам Иисус и апостолы цитируют изречения Еноха, нисколько не сомневаясь в их подлинности. Не меньшим был авторитет раннехристианских апокалипсисов: Пастырь Ерма едва не был включен в новозаветный канон, но подвергся той же критике, что Откровение Иоанна.
Вся история Божественного домостроительства внушает убеждение: власть Бога на земле не может быть установлена без предварительного создания избранного народа; без жреческого сословия не бывает Первосвященника, без дружины не бывает Царя. Евреи не приняли Иисуса за то, что Он не установил обещанное пророками и Им Самим Царство; но, возможно, дело обстоит наоборот – Царство оказалось неосуществимым из-за того, что избранный народ отверг Иисуса: “к своим пришел и свои Его не приняли” (Ин. 1:11). Само благовестие (греч. ЕВАНГЕЛИОН euaggelion) Иисуса есть “Евангелие царствия” (Мф. 4:23; Мф.9:35; Мк. 1:14); Царство называется “Божьим” или “Небесным” по своему источнику и внутреннему содержанию, но проповедь Иисуса не дает никаких оснований сомневаться, что установлено оно будет на земле и притом в ближайшее время. В разговоре с Пилатом Иисус вынужден признать: “Ныне Царство Мое не отсюда” (Ин. 18:36); отметим, что в латинской Вульгате ключевое слово “ныне” выпущено, что в корне меняет смысл речения; но в церковно-славянском и лютеровском переводе слово “ныне” сохранено. В последней беседе на земле, перед самым вознесением Иисуса, апостолы задают ему все тот же решающий вопрос: “Не в сие ли время, Господи, восстановляешь Ты царство Израилю?” На что Иисус отвечает: “Не ваше дело знать времена и сроки, которые Отец положил в Своей власти” (Деян. 1:6-7). Отметим, что греч. КАЙРОС kairoV , переведенное как тавтологическое “сроки”, имеет также смысловые оттенки: обстоятельства, поводы, причины и даже: подходящий способ, удобный случай.
5. Снова передача эстафеты.
Израиль был избран из Адамова рода, из всего человечества, приобщенного к роду Адама в древнем таинстве Камня; Новый Израиль будет создан внутри рода Иисуса, созидаемого в таинствах Слова, Крещения и Причастия. Пророк Исайя с изумлением возвещает о внезапности и стремительности этого рождения Нового Сиона: “Кто слыхал таковое? Кто видел подобное этому? Возникала ли страна в один день? Рождался ли народ в один раз, как Сион, едва начал родами мучиться, – родил сынов своих? Доведу ли Я до родов, и не дам родить? говорит Господь. Или, давая силу родить, заключу ли утробу? говорит Бог твой” (Ис. 66:8-9).
Христианство не стало религией евреев, но оно передало другим народам великие достижения еврейской духовности. Эта передача началась уже с перевода Священного писания на греческий язык; в связи с этим достойна внимания полулегендарная фигура старца Симеона, которому “было предсказано, что он не увидит смерти, доколе не увидит Христа Господня” (Лк. 2:25-26). Церковное предание добавляет, что Симеон был одним из семидесяти переводчиков Библии: таким образом, подобно Еноху при Аврааме, он принял участие в очередной смене духовной парадигмы истории – передаче библейского откровения индоевропейским народам, что подготовило их к принятию христианства. Евангелист Лука рассказывает: “Взяв младенца Иисуса на руки, Симеон пророчествует о нем как о “спасении всех народов”, как “свете к просвещению язычников” и в то же время как о “славе” народа Божия Израиля (Лк. 2:27-32). Симеон благословляет Иосифа и Марию, предсказывая ей скорбную материнскую участь: “И сказал Марии, Матери Его: се, лежит сей на падение и на восстание многих в Израиле и в предмет пререканий, – и Тебе Самой оружие пройдет душу, – да откроются помышления многих сердец” (Лк. 7:33-35). Она приняла в свое сердце все страдания, которые пришлось испытать Иисусу, и достойно разделила Его славу после Своего успения и, как учит Церковь, телесного вознесения к престолу Всевышнего. Но уже при жизни она стала душой апостольского собора.