Тайное послание библии.
Шрифт:
Если поставить вопрос еще глубже, то суть вовсе не в различении небесного и земного, духовного и материального, вечного и временного: суть в том, что именно является для человека предельной целью и смыслом его существования. Мечта о потустороннем небесном блаженстве также может стать соблазном, уводящим человека от истинной цели бытия человека – уподобления Богу и личного общения с Ним. Речь не о том, что блаженства не будет, но о том, что это – не самое главное. Если цель человека – само блаженство (какой бы возвышенный характер оно ни носило), то он способен согласиться на подмену, если ему покажется, что это блаженство может быть получено из другого источника и другими средствами. Творческое преодоление принципа наслаждения во всех его формах – самый трудный шаг в развитии человека: он дается ценой величайших усилий, жертв и почти неизбежных страданий.
Этим требованием Творца к человеку о его восхождении на качественно новый уровень бытия
14. Истина хилиазма.
Хилиастические надежды, хотя и не одобряемые из педагогических соображений церковной властью, подспудно сохранялись Церковью на протяжении всей ее истории. Так, св. Бонавентура, генерал ордена францисканцев с 1257 г., пророчествовал:
“Настанет еще время мира перед концом времен. В самом деле, когда, после великого разорения Церкви, антихрист будет уничтожен Михаилом, после этого великого поражения антихриста настанет предшествующее дню суда время такого мира и спокойствия, какого не бывало со дня сотворения мира и людей, время святости, сравнимой с той, какая была во времена апостолов, которые там встретятся. Действительно, тем, кто воспротивится антихристу, в изобилии будет дан Дух Святой. Суд произойдет после этого времени, когда же неизвестно” (Цит. по: Патрик де Лобье, стр. 36).
Учение о Мессианском царстве на земле не отвергнуто Церковью, но ею как бы забыто. Такое временное забвение было психологически оправдано: благодаря поддержке императоров Церковь уже торжествовала на земле. Историк Евсевий писал, что при виде почестей, которые императорский двор оказывал вчерашним исповедникам, гонимым за веру, многие подумали, что уже наступило то царство, о котором говорил Иоанн Богослов. Также и средневековые грузинские историки высказывали мысль, что после воцарения династии Багратидов уже началось Тысячелетнее царство, предсказанное Иоанном.
В качестве духовного противовеса в связи с опасностью обмирщения необходимы были не мечты о еще большем торжестве, но аскетический подвиг монашества, постоянно напоминавший о вечном, Божественном, нетварном, бесконечно превосходящем как землю, так и небо. Выразителем этого настроя стал блаженный Августин, который в молодости был манихеем, последователем учения, объявлявшего весь материальный мир творением “злого бога”. Приняв христианство, Августин все же сохранил дуалистический взгляд на историю: так, он противопоставляет “град Божий” и град “земной”, хотя град Божий строится на той же земле. Августин предложил толковать учение о Тысячелетнем царстве в том смысле, что оно уже наступило после воскресения Иисуса Христа: сатана связан, Церковь торжествует, души воскресают от греховной жизни, святые царствуют на земле. Хотя некоторая натянутость этой концепции была очевидной, она стала общепринятой по тем психологическим и педагогическим мотивам, о которых мы упомянули выше. Однако, в наше время, когда “торжество христианства” осталось лишь историческим воспоминанием, возрождение библейского и апостольского учения о Христовом царстве на земле может помочь христианам вернуть потерянную ими историческую инициативу, вдохнуть в их души энергию активного творчества, вселить надежду на грядущую победу Божьего дела на земле, как и на небе.
Знаменитый католический кардинал Ньюман, первоначально англиканский священник, в конце прошлого века проповедывал:
“Христос недвусмысленно призывает нас опасаться беспечной гордыни. Если правда, что когда христиане ждали Его, Он не приходил, так же верно, что когда Он придет по-настоящему, мир не будет ждать Его. Если верно, что христиане придумывали знаки Его пришествия тогда, когда их не было, так же верно, что мир не увидит знаков Его пришествия, когда они будут явлены… Верно, что часто в различные эпохи христиане ошибались, веря, что распознали пришествие Христоса. Но гораздо лучше тысячу раз поверить, что Он приходит, когда Он не пришел, чем один раз поверить, что Он не приходит, когда Он пришел. Такова разница между Писанием и миром: следуя Писанию, мы всегда будем ожидать Христа; следуя миру, мы не будем ждать Его никогда. Итак, Он придет однажды, рано или поздно. Люди мира сего смеются над отсутствием у нас сегодня рассудительности; но тот, у кого рассудительность отсутствует – восторжествует” (Цит. по: П. де Лобье, стр. 151-152).
Таким образом, возвращаясь к вопросу о причинах распада Абхазо-Имеретинского царства, мы можем за политической поверхностью событий увидеть религиозный раскол, связанный с двумя типами хилиазма. Багратиды постепенно вступили на путь профанации Божественного Откровения, перенеся энергию мессианских чаяний на строительство обычного национального государства или “малой империи”. Абхазский же народ не смог и не захотел принимать участие в этом замысле и тем более возглавлять его исполнение; народ, в глубинах души помнивший Адама, в порыве любви ко Христу сумел создать для Него царство, но, не дождавшись Его пришествия, смиренно ушел в историческую тень, ожидая нового призыва Всевышнего. Разумеется, подобные решения народной души редко осознаются на логическом уровне, но они выявляются в ходе реального исторического процесса. В результате спада религиозного энтузиазма, а вследствие этого – исторической активности абхазов, картлийцы одержали над ними верх в борьбе за преобладание в Западной Грузии; после этого Абхазия политически замыкается в своих этнических границах. Однако, эту борьбу за влияние еще долго продолжала Пицундская митрополия, о внутренней, духовной жизни которой нам еще предстоит много узнать из непрочитанных церковных архивов. До того, как Пицундская митрополия стала автокефальной, она входила в состав Константинопольского патриархата, в отличие от митрополии Мцхетской, принадлежавшей к Антиохийской кафедре.
15. О церковной юрисдикции земли Адама.
Знаменитое 28-е правило IV Вселенского (Халкидонского) собора, определяющее Константинополь как “новый Рим” и права его Епископа как второго после Римского, очерчивает границы Константинопольского Патриархата: “митрополиты областей Понтийской, Асийской, Фракийской, а также епископы у иноплеменников вышереченных областей, да поставляются… от престола святейшей Константинопольской церкви… Каждый митрополит вышеупомянутых областей, с епископами области, должны поставлять епархиальных епископов, как предписано Божественными Правилами. А самые митрополиты вышеупомянутых областей должны быть поставляемы, как сказано, Константинопольским архиепископом, по учинении согласного, по обычаю, избрания, и по представлению ему оного”. К Понтийскому округу были отнесены все народы Причерноморья, а также аланы (осетины); “россы” – к Фракийской области.
Начиная с середины XIII века, монголы включили Грузию в свою военную политику; так, в 1303 г. грузинские войска, преследуя мамлюков, вместе с монголами, вошли в Иерусалим. Последний подъем Пицундская митрополия пережила в период 1390-1460 г. г.: между нашествием Тамерлана, который разгромил Золотую Орду и вошел в Восточную Грузию – и вторжением в Западную Грузию и Абхазское княжество турок-османов. В этот период Пицундский митрополит именуется “Католикос Абхазский и Имеретинский”, т. к. под его властью оказывается Абхазия и вся Западная Грузия – Имеретия, Мингрелия, Гурия и Сванетия. После турецкого вторжения Абхазские Католикосы, сохраняя название “Пицундский”, переместились в Кутаиси, где влияние турок было не так сильно, как на побережье; раз в год Католикосы старались совершить паломничество в Пицунду. Замечательно, что на протяжении столетий Софийский храм не был разграблен; абхазы почитали его как великую святыню.
В 1793 г. Грузинская Церковь перешла в подчинение Российскому Синоду, который передал в ведение Мцхетского Католикоса церкви Западной Грузии; последний Католикос Пицундский Максим умер в изгнании в Киеве в 1795 г. Мцхетская митрополия была вскоре ликвидирована и заменена “грузинско-имеретинской синодальной конторой”. После русско-турецкой войны 1877 г. упраздняется Абхазская епархия, а 46 церквей Сухумского округа и 9 церквей Черноморского округа (от Веселого до Новороссийска) передаются в юрисдикцию тифлисской синодальной конторы. Однако, зависимость от Тифлиса была в значительной мере номинальной; в это время начинается быстрый рост Абхазской православной церкви, воспитавшей свою религиозную интеллигенцию и духовенство. Постановлением Российского Синода от 16 августа 1906 г. Сухумская епархия была преобразована во вполне “самостоятельную”, несмотря на резкие протесты грузинского Сухумского епископа Кириона. Согласно официальным данным, в это время в Сухумской епархии значилось: православных христиан 148.000, в т. ч. православных абхазов 55.000, абхазов-мусульман 12.000, храмов 130, монастырей 4, приходских школ 112 с числом учащихся 4.150 (Материалы Предсоборного Присутствия. Цит. по газ. “Русская Мысль”, 1996, №4115, спец. приложение). После февральской революции в России, собрание духовенства и верующих в мае 1917 г. объявило о создании автокефальной Абхазской церкви; известительные телеграммы были посланы в Москву и Тифлис (М. И. Тарнава. Краткий очерк истории Абхазской церкви.).