Тайны КремляСталин, Молотов, Берия, Маленков
Шрифт:
Открыл совещание Маленков. Он заявил, что ЦК сочло необходимым обсудить имеющиеся спорные вопросы и выработать общие принципиальные установки. Под «спорными вопросами», вне сомнения, подразумевал те взаимоисключающие тенденции, которые четко обозначились еще в канун войны, получили уже не столько научный, академический, сколько политический характер. Сводились к ответу на вопрос: как же теперь следует оценивать многовековое расширение Российского государства, сопровождавшее его сопротивление нерусских народов, населявших присоединенные территории.
Скорее всего, Маленков полагал, что назрела необходимость окончательно преодолеть все еще ощутимое влияние школы Покровского. Настала пора отрешиться от порождаемой ею нигилистической оценки прошлого России, жизни и деятельности ее выдающихся государственных деятелей — отдельных царей, императоров, полководцев. Научно обосновать
Дискуссия самих историков — В. П. Волгина, Б. Д. Грекова, Н. С. Державина, М. В. Нечкиной, М. М. Панкратовой, Е. В. Тарле, других, растянувшаяся более чем на месяц, показала, что завершиться совещание может только одним: общим признанием концепции унитарного государства. Единственной, и позволявшей снять все накопившиеся противоречия. Однако именно такой результат не согласовывался с идеями УПиА, и потому вторая важная антинационалистическая акция ничем не завершилась. Проект постановления ЦК «О недостатках научной работы в области истории», загодя подготовленный Александровым и его сотрудниками как итог совещания, был отклонен при первом же рассмотрении Щербаковым. Безрезультатным оказалось и вмешательство Жданова. Довести документ, найдя убедительные аргументы в пользу «третьего пути», не удалось и ему [408] .
408
Стенограмма совещания по вопросам истории СССР в ЦК ВКП(б) в 1944 году//Вопросы истории. 1996, № 2–8.
Глава четырнадцатая
К концу января 1944 года, после побед в Сталинграде, на Курской дуге, Северном Кавказе, Днепре, под Ленинградом, война для Советского Союза вступила в новый этап. Изначальная, самая важная задача — любой, даже самой дорогой ценою, величайшим напряжением всех сил остановить врага, отстоять независимость и целостность страны — была решена. Превосходство Красной Армии над вермахтом отныне стало неоспоримым. Начавшееся стремительное и неудержимое наступление с каждым днем приближало долгожданное полное освобождение. Немцев уже изгнали с двух третей занятой ими территории СССР, а разрабатывавшиеся очередные операции в самом близком времени должны были вывести советские войска к старой, на 1 сентября 1939 года, границе.
Однако именно успехи Красной Армии на всех фронтах, ее постоянное, неуклонное продвижение все дальше и дальше на запад, и заставили временно отсрочить осуществление новых стратегических планов Генштаба. Выдвинули на первый план оказавшиеся более значимыми проблемы политические.
Боевые действия в последующие месяцы предстояло вести на той земле, которая, по мнению Лондона и Вашингтона, являлась для Москвы «заграницей». В трех Прибалтийских республиках, остававшихся для Великобритании и США независимыми. В западных областях Белоруссии и Украины, с точки зрения польского эмигрантского правительства — неотъемлемой части Польши, воевавшей с Германией. Но ни согласиться с подобными представлениями, ни даже принять их за исходную позицию для обсуждения советское руководство никак не могло. Поступить так значило для него открыто признать ошибочность, мягко говоря, собственной довоенной политики. Забыть о страшном и жестоком уроке 1941 года. Пренебречь историческим опытом, сознательно, в ущерб отечеству, игнорируя геополитический фактор. Умышленно не вспоминать о том, что слишком уж часто западная граница, точнее — ее участок в районе Белоруссии, служил менявшимся противникам неизменным путем на Москву. И для поляков в 1612 году, и для французов в 1812, и для немцев в Первую мировую войну.
Накануне гитлеровской агрессии Кремль, еще не имевший боевых союзников, осознававший неподготовленность СССР к борьбе с нацистской Германией в одиночку, отчетливо понимал ту роль, которую могли бы сыграть хотя бы лишь дружественные страны, протянувшиеся вдоль границы страны. Существуй, они стали бы буферной зоной, предохранившей бы Советский Союз от внезапного нападения. Послужили бы предпольем для первых, самых непредсказуемых по исходу и потому крайне опасных сражений. Тогда подобные и, главное, открытые, ни от кого не скрываемые намерения в силу жестокой реальности ограничились примитивными, почти всеми оцененными как «империалистические» и «захватнические»,
Теперь же, в предвидении близкой победы, для советского руководства оказался возможным, наконец, и иной вариант решения той же задачи. Более приемлемый для всех. Цивилизованный, привычный и понятный в практике международных отношений. Во-первых, с помощью признанных мировым сообществом договоров закрепление за СССР приобретенных в 1939–1940 годах территории. Во-вторых, таким же образом достижение того, чтобы вдоль границ Советского Союза появились дружественные ему страны, желательно связанные с ним системой договоров об обеспечении взаимной безопасности. Именно такое видение будущего послевоенной Европы Сталин изложил Идену во время беседы в Москве еще 16 декабря 1941 года. Тогда, когда битва за столицу только начиналась, а исход ее оставался пока непредсказуемым.
«Советский Союз, — пояснил Сталин, — считает необходимым восстановление своих границ, как они были в 1941 году, накануне нападения Германии на СССР. Это включает советско-финскую границу, установленную по мирному договору между СССР и Финляндией 1940 года, Прибалтийские республики, Бессарабию и Северную Буковину. Что касается границы СССР с Польшей, то она, как уже выше было сказано, в общем и целом могла бы идти по линии Керзона и со включением Тильзита в состав Литовской республики. Кроме того, Советский Союз, сделавший в 1940 году подарок Финляндии в виде возвращения Петсамо считал бы необходимым ввиду позиции, занятой Финляндией в нынешней войне, вернуть себе этот подарок. Далее Советский Союз хотел бы, чтобы Румыния имела военный союз с СССР с правом для последнего иметь на румынской территории свои военные, воздушные и морские базы… На севере такого же рода отношения Советский Союз хотел бы иметь с Финляндией, т. е. Финляндия должна была бы состоять в военном союзе с СССР с правом последнего иметь на финской территории свои военные, воздушные и морские базы» [409] .
409
СССР и германский вопрос. 1941–1949 М., 1996, т. 1., с. 126–127.
Так, предельно ясно, четко впервые была сформулирована концепция национальной безопасности СССР.
На Тегеранской конференции Сталин и Молотов сумели добиться от Черчилля и Рузвельта одобрения таких планов. В числе договоренностей глав великих держав о послевоенном устройстве Европы впервые были обозначены будущие границы Польши. На востоке — по линии Керзона; на западе — по Одеру, за счет германских Померании и Силезии как компенсации территориальных потерь; на севере и северо-востоке — в тех же целях включение Данцига, «коридора» и южных районов Восточной Пруссии. Согласились главы Великобритании и США и с тем, что граница СССР с Финляндией должна пройти по линии, установленной весной 1940 года [410] .
410
Тегеранская конференция. М., 1984, с. 141–150.
Поступая таким образом, Рузвельт и Черчилль отнюдь не стремились продемонстрировать несвойственный политикам альтруизм. Не поддавались они и некоему давлению со стороны Сталина, бездумно поддерживая его замыслы. Отлично понимали, что при желании их поведение легко можно расценить как неожиданное, необъяснимое отступление от основного положения Атлантической хартии. Первого ее пункта, провозглашавшего категорический отказ от территориальных приобретений как целей в войне. Идя навстречу пожеланиям советской стороны, президент США и премьер-министр Великобритании просто обозначали новые неписанные правила «большой игры» и отношений между союзниками. Предоставляли СССР свободу рук в Восточной Европе в обмен на его невмешательство в дела Западной. Неучастие для начала советских представителей в действиях оказавшейся исключительно англо-американской Союзной контрольной комиссии, установившей полный контроль на освобожденных землях Италии.