Тайны «Монастырского приюта»
Шрифт:
– Сейчас мы разделимся на группы, по два-три человека, – сказал комиссар. – И начнем методично обследовать весь монастырь. Они где-то прячутся или отдыхают. Соблюдать предельную осторожность, эти старички очень опасны. Хитры и изворотливы.
– Смотрите, смотрите! – выкрикнула вдруг Тамара Локусова. Она показывала в сторону горной тропы, которая вела к северному плато. Там медленно двигались три фигурки.
– Это они! – громко сказал Куруладзе. – Куда они направляются?
– Решили полюбоваться пейзажем, – высказался Багрянородский. – Самое милое дело после убийства. Это успокаивает
– Надо их вернуть. – Тошик зачем-то передернул затвор помпового ружья.
Комиссар, а за ним и все остальные вышли за ворота. Стали кричать, пытаясь привлечь внимание стариков. Один из них, последний, обернулся, но продолжил путь. Вскоре они уже достигли плато, над которым нависал снежный козырек.
– Пойдемте, возьмем их там, – предложил Куруладзе. Прозоров, Багрянородский, Сивере и Тошик двинулись за ним.
Но где-то на середине тропы вдруг раздались выстрелы. Это шедший позади всех Полонский начал стрелять из помпового ружья. Но он метил не в стариков, а вел огонь над ними, поверх голов. Заряды попадали в снежный козырек, вырывая куски льда, разлетаясь снежными брызгами.
– Остановитесь! – закричал Сивере, понимая, насколько это опасно.
Но было уже поздно. Снежный козырек сдвинулся, зашевелился, словно живое существо, затем пополз вниз. Еще мгновение – и он рухнул на трех стариков, увлекая их за собой в пропасть.
Глава 4. Оглушительный взрыв
1
– Ну-с! – победоносно изрек комиссар Куруладзе, собрав всех в трапезной. – Теперь-то вы убедились, что я оказался прав? Меня трудно обвести вокруг пальца, каким бы хитрым ни был преступник. Я всех вижу насквозь.
– А что вы разглядели такого, чего мы не увидели? – ехидно спросил Багрянородский, подтолкнув Александра Юрьевича в бок.
– Все убийства в монастыре совершены этими тремя стариками, – заявил комиссар. – Это несомненно. Я следил за ними давно, специально усыпляя их бдительность. К сожалению, я слишком медлил, надо было их обезвредить раньше. Но сама судьба вмешалась в мои планы. Их настиг Божий суд, и они теперь навеки погребены под многометровым слоем снега. Финита ля комедиа.
Аплодисментов, как в прошлый раз, тем не менее, не последовало. Лишь Тошик, одобрительно крякнув, добавил:
– Все тайны «Монастырского приюта» раскрыты, наконец-то мы можем спать спокойно.
– Зачем вы стреляли в снежный козырек? – в упор спросил его Сивере. – Вам что, делать больше было нечего? Только идиот может не знать, что сойдет лавина. Теперь они мертвы и уже ничего не скажут.
– Вам что – мало улик, которые мы нашли в их комнатах? – сердито возразил Куруладзе.
– Улик достаточно, но они ничего не объясняют, – ответил Александр Юрьевич. Он взглянул на Прозорова, ища поддержки, но тот молчал, лишь кривил губы в усмешке. Оставались безмолвными и остальные, словно их устраивала новая версия Куруладзе.
Локусовы сидели, погруженные в трансцендентальное состояние, Оленька Дембович чистила пилочкой коготки, Анна Горенштейн вновь напоминала мраморную статую. Гелу можно было и не спрашивать, он лишь блаженно улыбался.
– Вам не угодишь, – проворчал Куруладзе. – Давайте не будем болтать попусту и путать столь удачно разложенные карты. Мы все находимся в одной лодке, я – капитан. По крайней мере, до тех пор, пока нас отсюда не вызволят. Утром я слушал радио – в городе начались пожары. Население уходит. Нам еще повезло, что мы тут в относительной безопасности.
– Вот именно – в относительной, – вставил Багрянородский. – Я бы предпочел находиться за тысячу километров отсюда, от этих проклятых гор.
– Спрятаться от своей судьбы еще никому не удавалось, – заметил Прозоров. – Особенно таким шустрикам, как ты.
– Будем ждать и надеяться на лучшее, – закончил Куруладзе. – А теперь все свободны, – и, подумав, добавил свою излюбленную фразу: – А гостиницу никому не покидать.
2
Куруладзе сказал, что «все свободны», но кто мог чувствовать себя свободным и в безопасности, находясь в этом готическом замке ужасов? Только тот, кто обладал знаниями, видел подлинную причину происходящих событий. Сивере подобным похвастаться не мог. Чем дальше – тем больше загадок. Вместе с Прозоровым он вышел во двор, оба уселись на каменную рыбу.
– Сплошная средневековая готика, – с каким-то удовольствием произнес Герман. – Тайнам конца нет. Смотри, что я нашел в комнате Алоиза.
Он вытащил из кармана колоду карт. Она была необычной – с фотографиями людей вместо привычных дам, тузов, королей и валетов. Среди них были и снимки нынешних постояльцев. Сивере узнал себя, Прозорова, Анну Горенштейн, других. Были и незнакомые лица. Но фотографировали явно в монастыре, на фоне стен, фресок, в кельях.
– Чья работа? – спросил Александр Юрьевич. Прозоров пожал плечами.
– Главное, очень хорошая аппаратура. Высокочувствительный объектив. Снимали украдкой, может быть, через стекло. Не думаю, что старики. Колоду им, скорее всего, подкинули.
Сивере вспомнил, как они играли в келье этими картами, а он наблюдал за ними сквозь зеркало. Так может быть, и постояльцев снимали из потайного хода в монастырских стенах? Но зачем?
Прозоров убрал колоду в карман.
– Старики были сумасшедшими, – твердо сказал он. – Но одним безумием ничего не объяснишь. Это декорация. Я специалист, знаю, что когда разрабатываешь какую-нибудь серьезную операцию, то всегда параллельно организуешь другую, фальшивую, для прикрытия, чтобы пустить возможного противника по ложному следу. Так и тут, уверен. Кто-то очень хочет запутать следы.
– А чего тут путать, и так сплошная трясина, – усмехнулся Сивере. – Зачем они поперлись к северному плато?
– Ты спроси у дурака, зачем он делает то или это? Если только его намеренно не направляют на какое-то действие. А шизофрения – болезнь внушаемая. Психиатр может легко управлять своими пациентами. Использовать их в своих целях. Я не удивлюсь, если кто-то оказался сильнее князя Романова, «перепрограммировал» стариков. Вот они и отпилили ему голову. А затем этот «некто» отправил их к северному плато.