Тайны подмосковных лесов
Шрифт:
– Да ну, - пробасил бритоголовый.
– Зарежет еще.
Крашеная вся затряслась в неукротимом смехе.
– А запросто! Истыкает тебя ножом, как подушку булавками. Ну, бык! Умора с тобой, да и только. Ладно, вот что, слесарчук херов, пока будешь работать с Костей, завтра подъезжай к Киевскому вокзалу к восьми утра. Там тебе все объяснят. А сейчас возьми полторы сотни баксов да погуляй. Ладно, хрен с тобой, послезавтра приходи, завтра побалдеешь еще, отожрешься после казенных харчей. Смотри, не опаздывай. Все, притормози-ка здесь, Костя. Все, выметайся отсюда!
– До свидания, - пробормотал озадаченный Рыжий.
– Век бы вас всех не видела!
– отвечала Элеонора Вениаминовна. Поехали, Костя!
Жизнь била ключом. Только что привезли из зоны, из-под стражи в зале суда выпустили, а теперь ещё и работу предлагают. Не жизнь - лафа! Все за просто так, конечно, не делается. И Рыжий прекрасно понимал, к т о стоял за спиной адвоката, кто стоит за спиной Элеоноры Вениаминовны. Но задавать вопросов он не стал. Этому был приучен - никаких лишних вопросов. Что ему положено знать, он и так в свое время узнает. А теперь его дело слушать, что ему говорят, сопеть в две дырки и исполнять.
Впереди было полтора дня отдыха. Рыжий купил две бутылки водки, пивка, закуски и поехал домой.
... В квартире была окончательная разруха. Запах стоял - не продохнуть. Постаревшая, насквозь пропитая мать в тельняшке и шароварах стояла перед ним и дымила ему в нос "Беломориной".
– Эдик, сынок, - расплакалась она и облобызала сыночка. Рыжий даже чуть не отпрянул от нее, до того уж мерзкий запах она источала. Стерпел, однако.
– Здорово, мам. Как ты тут?
– Плохо, сынок, дальше некуда. Здоровья нет, а Коляка-то наш...
– Она истошно заголосила.
– На кого ж ты меня, несчастную, покинул?! А-а-а! Зачем ты так рано сгинул?! А-а-а! Никому-то я теперь не нужна! А-а-а!
От всего этого Рыжему стало не по себе. Сразу захотелось на свежий апрельский воздух.
– В отпуск приехал, сынок?
– спросила мать, отхаркнув прямо на пол.
– Там отпуск не дают, - ухмыльнулся Рыжий.
– Пересмотрели мое дело. Другую статью дали. А я за неё уже отсидел два года. Подчистую освободился!
– О-о-ой, к-а-акой ты молодец!
– запела мать.
– Ну теперь мы заживем. А то и не чаяла тебя увидеть. Зинка зараза, как замуж вышла, так и глаз не кажет. Западло ей с матерью посидеть, полялякать. Она теперь у нас богатая, "Смирновскую" пьет, икрой закусывает, матерью родной брезгует, сучка.
– Как они там живут?
– Живут, не тужат. Торгуют, одним словом. Ларек на ходовом месте, а они знай купоны стригут.
Рыжий вывалил на стол гостинцы - водку, пиво, колбасу, банку импортной селедки.
– Кормилец мой!
– орнула мать и снова попыталась лизнуть его в лоб, но Рыжий вовремя увернулся от её ласки.
Тогда мать стала открывать водку и разливать по грязным стаканам...
Весь следующий день он похмелялся со старыми корешами по двору, но наутро был как огурчик. И ровно в восемь часов был там, где ему велено.
... Погода испортилась, моросил дождь, было довольно прохладно. Ждать пришлось минут пятнадцать.
– Садись!
... В машине уже сидело трое здоровенных молчаливых парняг.
– С ними пойдешь. Бабки надо выбить с одного, обнаглел, падло. Гляди, парень, и учись, как надо.
Сюрпризам не было конца. Не успел Рыжий и опомниться, как быстроходная "Тойота" примчала его прямо к дому, где жил нынешний муж его сестры Зинки Юшкин. Прямо напротив дома, где жил он сам.
– Вы чегой-то, меня обратно домой везете?
– спросил Рыжий, глупо улыбаясь.
– Куда надо, туда и везем. Тебя забыли спросить, - проворчал Костя.
Он притормозил машину около дома Юшкина, и вся орава ринулась в подъезд.
– Делай, как мы и молчи, - буркнул Рыжему один из парняг.
Они промчались на третий этаж, и только тут Рыжий понял, куда его ведут.
– Слы, ей, братаны, - сказал он в недоумении.
– Тут же моя сеструха живет с мужем, Зинка. Вы чо?
– Сеструха, братуха, какая нам разница? Тут наш должник живет, мы с него бабки выколотить должны. А твое дело маленькое, при вперед и сопи в две дырки. Что скажем, то и будешь делать.
Они начали трезвонить в дверь.
– Кто там?
– слышался заспанный Зинкин голос за дверью.
– Открывай, падла! Дело есть!
– Чо такое? Вы чо?
– испугалась Зинка.
– Эй, Вить, тут чо-то такое... Иди сюда!
– Кто там? Что за дела?
– басил за дверью Юшкин.
– Открывай! У нас времени нет! Это мы, сам знаешь, кто!
Юшкин голос узнал и открыл, надеясь договориться с кредиторами.
Перед ним стояло четверо здоровенных качков, в одном из которых он с удивлением узнал своего шурина, только что вышедшего на свободу. Пятый, Костя, остался в машине.
Один из парней грубо толкнул Юшкина в грудь, и орава ввалилась в квартиру. Рыжий огляделся. Жили неплохо, зажиточно. Но ему было не до этого. Он не мог глядеть в глаза Зинке, таращившейся на него с таким удивлением, словно покойник встал на её глазах из гроба.
– Эдик, ты, что ли?
– Да я, я, - ворчал Рыжий, пряча взгляд и топчась своими бахилами по мягкому красному паласу.
– Оставайся пока здесь!
– крикнул ему один из парней.
– А ты - сюда! сказал он Юшкину. Хозяина увели в другую комнату, и вскоре Рыжий и Зинка услышали стук от ударов и грохот мебели. Они смотрели друг на дружку, как завороженные.
– Ну и падло же ты, - наконец, проговорила Зинка.
– Да я и не знал, куда едем, - промямлил Рыжий.
Из соседней комнаты раздался крик Юшкина. Зинка бросилась на помощь. Рыжий непроизвольно поплелся за ней.
В комнате на полу валялся Юшкин, а трое парняг лупили его по ребрам и другим местам пудовыми башмаками. Лупили молча, мрачно, лишь изредка из их уст извергались звуки типа "У-м-м, у-б-б, у-с-с..."
– Вы чего делаете, гады?!
– бросилась на них отважная Зинка, и тут же получила от одного ощутимый удар в челюсть, от чего отлетела в угол комнаты.