Тайны прошлого
Шрифт:
— Я в пятнадцати минутах от… Сэди?
Звонок оборвался. Меня затрясло крупной дрожью.
Небоскребы, красная «тойота» передо мной, синее небо, оранжевое солнце — все сплелось вместе, как в калейдоскопе, рассекая ветровое стекло призмами цвета. Ключи упали на пол.
Мне показалось, что я умираю. Это была не просто паническая атака. Четыре года назад, после первого приступа, мне было стыдно признаться кому-то, что я нашла список советов в Интернете, на случай, если это случится снова.
Голос в моей голове звучал чертовски похоже на рулады доктора Фила, [23]
— Номер один: расслабьтесь и измените паттерн дыхания, — гнусавил он с оклахомским акцентом.
Как изменить? Попытаться не дышать?
— Номер два: отправьтесь в «мысленный отпуск», — жизнерадостно продолжил он, и я представила себе его особняк за пятнадцать с половиной миллионов и «Феррари 360 Cпайдер».
Отчаянно пытаясь заткнуть доктора, я зажмурилась и представила, как мы с Мэдди у пруда испытываем новый «Вулли Фюр Баггер», «мушку» для рыбалки, которую на прошлой неделе нашли на сайте Киллроя. Я старательно наматывала мушку, шаг за шагом. Дыхание немного замедлилось, и я перешла к вязанию «Пулл Бэк Нимф». К тому времени, как я завязала узел на «Эмбеллишд Лефти», все закончилось, моя рубашка промокла от пота, а дыхание было поверхностным, но ровным.
23
Имеется в виду Филлип Кэлвин «Фил» Макгроу (род. 1950) — американский психолог, писатель, ведущий телепрограммы «Доктор Фил».
Приступ длился тринадцать минут.
Я выехала с парковки и газанула по хайвею в сторону больницы.
— Боже, Томми, ты выглядишь почти как мама.
Сэди подняла на меня глаза, как только я вошла в переполненную приемную, переступив через двух возившихся под ногами малышей.
— Ее состояние пытаются стабилизировать. Мама почти ничего не понимает, говорит бессвязно, но я надеюсь, что это просто эффект лекарств.
Я удержалась и не напомнила Сэди, что нынче мама и без препаратов очень редко бывает в своем уме.
Она потянула меня в угол, схватив за локоть, и заговорила тревожным шепотом:
— Тот репортер пришел.
— Что? — Я проследила за направлением ее взгляда.
Джек Смит, зажатый у стены между дремлющей старой леди и подростком, маниакально строчащим эсэмэски, дружески помахал мне рукой.
— Что ты здесь делаешь? — спросила я таким ядовитым тоном, что старушка резко вскинула голову. Пальцы подростка продолжали давить на кнопки.
— Простите, мадам, — Джек извинился перед леди и встал.
— В коридор, — зарычала я. — Быстро.
Ожидающая приема толпа, измученная беспокойством, глазела, как наше маленькое трио шагает в сторону коридора. Мы, наверное, приятно разнообразили их скуку: Джек, сегодня надевший оранжевую рубашку, я, потная и растрепанная, и Сэди, которая явно не осознавала, что на ней до сих пор заляпанные краской очки, которые она надевала, работая с паяльной лампой.
Я осела у стены и помассировала лоб. Сэди скрестила
— Я ждал возможности поговорить с вами обеими, — сказал Джек. — У пансионата я оказался одновременно со скорой. Не смотри на меня так, Томми. Ты же не думаешь, что репортер упустит возможность добыть информацию из первых рук.
— Ты видел парня, который напугал нашу маму? — И тут же я подумала: «Черт, да ты, наверно, и есть тот парень».
— Нет. Вчера меня там не было. Я никогда не говорил с вашей матерью. Весь хаос начался еще до моего приезда.
— Сэди, — тихо сказала я. — Я хочу, чтобы вы с Мэдди ненадолго переехали в «Ворсингтон». Мне не нравится, что вы остаетесь одни посреди чистого поля. Для начала нужно все это прояснить.
— А почему бы нам просто не пожить вместе с тобой в доме?
— Потому что мне кажется… я их цель. А нам нужно думать о Мэдди.
И о тебе, Сэди. Я бы с радостью отдала жизнь за мою сестру. Проблема была в том, что она поступила бы так же. А стреляла она куда хуже, чем я.
— Я волнуюсь за тебя. — Сэди смотрела на меня в упор. — Лаванда, запах которой ты почувствовала… Я читала об обонятельных галлюцинациях.
— Фантосмия, — отрезала я. — Скорее всего, единоразовая, и связана она с мигренями, которые начались у меня после смерти папы. — Я заставила себя улыбнуться. — К тому же Хадсон обещал помочь мне.
Я не сказала когда. И как.
И это решило дело. Сэди расплылась в широкой радостной улыбке.
— Ладно, — она кивнула. — Раз уж Хадсон с тобой, я вернусь в палату к маме и позволю тебе самой разобраться с ним. — Она ткнула большим пальцем в сторону Джека.
— Я приду через пару минут.
И я обернулась к Джеку, четко выговаривая каждое слово:
— Меня. Тошнит. От. Твоих. Игр.
Две сиделки, проходившие мимо, повернули головы и замедлили шаг.
— Чуть потише, пожалуйста, — сказал он. И улыбнулся сиделкам: — Все в порядке, леди. Она просто расстроена.
— Ты высокомерный придурок, — громко сказала я, когда женщины исчезли в палате. — Так достаточно тихо?
— Ты слишком часто меня оскорбляешь. Рано или поздно я могу обидеться. — Он проверил дверь слева и затащил меня в кладовку с бельем — изолированный кокон, где каждая полка была доверху набита сложенными серо-белыми простынями, наволочками, одеялами и полотенцами. Уймой того, чем можно меня задушить.
— Чуть больше тридцати лет назад твоя мать попала под программу защиты свидетелей, вместе с маленьким мальчиком, — выпалил он, как только дверь за нами щелкнула замком. — Твоим братом. И младенцем. Обозначенным как «неуточненный».
Его слова показались мне бредом. Моя мама была под программой защиты свидетелей? С Таком? И «неуточненной»… мной?
— И как ты об этом узнал?
— По своим каналам. Мне удалось добыть некоторые файлы ФБР по программе защиты свидетелей.
Резкий стук в дверь напугал нас, и она тут же со скрипом открылась. Заглянула седоволосая медсестра.