Тайны сирен
Шрифт:
— Да, мы слишком долго у нее пробыли. Спи спокойно, деточка, никто тебя здесь не найдет. — Доктор Брок ласковым жестом убрал волосы со лба Конни, и оба посетителя тихо вышли из комнаты.
Этим вечером, когда Конни проснулась со свежими силами, придя в себя после выпавшего ей испытания, ее обучение началось по-настоящему. Настало время посвятить ее в глубинные знания универсалов. Занятия проходили в сенном сарае, где шесть Советников учили ее контролировать связь более чем с одним созданием одновременно. Кинга и Морджик отсутствовали из-за ранений дракона, но были неподалеку. Морджик лежал в соседнем сарае для ягнят, страдая от
— Мой дядя Реджинальд, — обратился он к Конни, усевшись на охапку сена; в полосе резкого электрического света, падавшего сверху, его седые волосы поблескивали, как мокрый гранит, — был последним универсалом в этой стране, до тебя разумеется. Он умер десять лет назад, но в свое время рассказал мне то, что может оказаться полезным.
Нетерпеливая Кайра со сдержанной яростью львицы в клетке мерила шагами устланный соломой пол.
— Фредерик, — сказала она, — мы должны помочь Конни научиться отражать нападения. До тех пор, пока она не будет способна защитить себя, она уязвима перед Каллерво. В Гескомбе мы не можем охранять ее днем и ночью: там она должна жить своей собственной жизнью.
— Разумеется, мы должны всему ее научить, Кайра, — согласился Фредерик, — но существуют умения универсала, более важные, чем простая защита от враждебного вторжения в сознание. — Он снова обратился к Конни: — Мой дядя рассказывал мне, что некогда универсалы славились как целители и воины Общества — в те времена, когда мы вели сражения в интересах мифических существ. У универсалов даже была собственная группа внутри Общества, и в Совет тоже входил универсал — он был девятым членом и главой всего Общества.
— Но у нас в распоряжении не годы, а только один вечер, чтобы оказать Конни необходимую помощь, — с тревогой сказала Кайра. Ветер-Жеребенок беспокойно била об землю смоляным копытом и в ожидании шевелила ушами, шкура ее под ярким светом отливала серебром.
— Тогда давайте начнем, — резко сказал Гард, награждая посредника единорогов холодным взглядом.
Ему не по душе было слышать, как кто-то критикует его посредника, особенно теперь, когда он с радостью видел, что к его другу возвращается прежний дух.
— Согласен! — оживленно сказал Фредерик, беря на себя руководство. — Будь добра, Конни, встань в центр нашего круга.
Когда Конни встала посреди охапок сена, все вдруг поняли, что одно из делений своеобразно образованного компаса пустует. Без Морджика энергия их круга была неуравновешенна. Ветер-Жеребенок тихо и горестно заржала, и хрустальный звук ее жалобы эхом отразился от стропил. Громовая птица зарокотала, как отдаленный раскат грома во время грозы, идущей через равнину.
— Сейчас, — продолжал Фредерик, — я припоминаю: дядя рассказывал мне о том, что главные орудия универсала представляют собой меч и щит. Разумеется, я могу лишь описать то, что он мне рассказывал, потому что я никогда сам не испытывал ничего подобного: тебе придется сделать остальное самой. Он рассказал мне, что эта броня защищает универсала от непрошеных вторжений в сознание. Он сказал, что всегда представлял себе, что держит огромный щит над головой так, чтобы отражать им нападение. Наиболее
Конни была полна сомнений в своих силах, она была уверена, что у нее ничего не выйдет, но знала также, что ей ничего другого не остается, кроме как попытаться. Теперь она знала, что у нее есть долг как перед собой, так и перед другими, а это значило, что ей придется научиться защищать себя от Каллерво; она не хотела, чтобы кто-нибудь из существ снова рисковал жизнью, спасая ее, Она сделала глубокий вдох для храбрости.
— Хорошо, я готова, — сказала она.
В комнате повисла тишина. Воздух задрожал от энергии, — энергии, которую Конни почти могла увидеть: она перетекала к ней. Поток серебряных искр, раскручивавшийся из рога единорога; белый свет, с треском и шипением исходящий из кончиков крыльев Громовой птицы; серо-стальные цепи, которые с лязгом протянулись по земле от деревянных молоточков горного гнома к ее ногам. Она мгновенно распознала их различную природу: мягкую, яростную, несокрушимую. Напомнив себе, что ей следует сопротивляться этим воздействиям, она пошарила в своем сознании в поисках того дара, которым, как говорили, она обладает, и наткнулась на кое-что в темноте — оно прорастало в ней, как цветочная луковица ранней весной выбрасывает первые побеги. Постепенно в ее сознании вырисовались слабые очертания щита. Она прикрылась им сверху. Это сработало: чужие мысли отступили.
— А теперь постарайтесь настойчивее добраться до Конни, — сказал Фредерик, внимательно наблюдая за девочкой, которая даже наморщила лоб от усердия.
Существа начали пробивать ее броню; их удары становились все сильнее, и все тяжелее было держаться. Коварная волна мягкого спокойствия просочилась через барьер и ласково окружила ее разум: единорог прорвал защиту. И тут же, как будто прорвало плотину, следом хлынули остальные, наполняя сознание Конни своим присутствием. Ее, как беспомощный листок, увлекло и закружило этим потоком.
— Ох! — воскликнула Конни, хватаясь за копну сена, чтобы не рухнуть на пол.
Все присутствующие немедленно отступили.
— Это было весьма неплохо, Конни, — сказал Фредерик. — Ты не должна сейчас ожидать от себя слишком многого сразу. Ты смогла понять, как нужно действовать?
— Да, — тяжело выдохнула Конни, — но я не настолько сильна, чтобы удерживать щит.
— Может быть, пока еще не настолько, тем более что против тебя сейчас выступали такие мощные сознания, но ты наберешься сил и умения. Второй прием — меч — поможет тебе это сделать.
— И что это за меч? — с сомнением спросила Конни. Она в жизни еще не брала в руки меч.
— Дядюшка Реджинальд описывал его как основное душевное состояние универсала. На самом деле он использовал другой образ, чтобы передать его суть: он говорил, что универсал подобен морю, в которое впадают все реки, — огромной дельте, в которой холодные воды, теплые воды, быстро и медленно текущие воды — все смешиваются в едином потоке. Ты никогда не теряешь власти над собой, потому что ты — море, но при этом можешь без труда ощутить присутствие каждого отдельного представителя.