Тайны соборов и пророчество великого Андайского креста
Шрифт:
По мнению Хьюитта, первым мифом, возникшим у обитателей земледельческих общин, был миф об Измеряющем Время, персонаже, аналогичном древнеегипетскому Тегути, который разделил солнечный год на две части, каждая из которых состояла из тридцати шести недель по пять дней, что хорошо согласовывалось с циклами муссонов в долине Инда, этой родине цивилизации, по мнению Хьюитта. (Обратите внимание, что это числа, лежащие в основе прецессии и связанные с пентаграммой.) Кроме того, Хьюитт отождествил свою «Птицу Жизни» с египетским ху,которого он интерпретировал как ворона. Тем самым он отождествил его с темной птицей ветров, которая делит год на части, принося с собой муссоны.
В начальный период в фокусе внимания космогонии, по мнению Хьюитта, находилась Полярная звезда и Древо Жизни, вырастающее из нее. В этой связи он цитирует кельтские мифы, связанные с Граалем, в которых материнское древо мира рождается из семени, оброненного птицей-облаком, порождением волшебного Котла
225
Котел — излюбленная тема кельтской мифологии. Так, у Дагды был неисчерпаемый котел, от которого никто не уходил голодным. Бран Благословенный вручил Матолвху волшебный котел, который исцелял раненых и воскрешал мертвых. В археологических раскопках на многих землях, населенных в древности кельтами, были обнаружены котлы. У кельтов существовал обычай прятать котлы, бросая их в озеро или болото, что нередко являлось и жертвой богам, приносимой по обету. Один из таких котлов — знаменитый Гундерструпский котел. (Прим. пер.)
226
Ср. славянское вран. (Прим. пер.)
В следующий период, согласно Хьюитту, сформировалась совсем другая космогония. Здесь мир предстает в образе яйца, которое Птица Жизни отложила на Древе и вокруг которого свил свои кольца огромный змей. Хьюитт усматривает в этом новую модель соотношения между Полярной звездой и Мировым Древом и определяет змея как эклиптику зодиакальных созвездий, так что в итоге голова и хвост змея предстают северным и южным полюсами эклиптики. Происхождение этой концепции, как и всегда у Хьюитта, весьма любопытно, ибо у него фигурируют и финские великаны-людоеды, поклонявшиеся птице буревестнику и богу в образе змея, но сама по себе эта концепция, как мы уже знаем, являлась важнейшей составной частью древней астрономии.
Третий период великой эпохи мифотворчества носил строго солярный, солнечный характер, когда в бога солнца у разных народов превратились либо первобытный осел, либо бог в образе небесного коня. Процесс этой трансформации слишком сложен и длителен, чтобы останавливаться на нем подробно, однако Хьюитт выходит на целую серию образов и метафор, которые имеет смысл упомянуть здесь:
«Этот последний бог, генеалогия которого свидетельствует о том, что он является сыном или потомком солнечного бога в образе осла [227] … родился, как я уже сказал, под звездой Спика (Колос) созвездия Девы, матери зерна… Рождение его произошло в эпоху, когда Солнце в точке весеннего равноденствия находилось в созвездии Девы, то есть между 13 000 и 12 000 гг. до н. э…. Этот первобытный осел… который, как говорят… пересекает священный путь божественного порядка, путь богов годового круга (цикла), был богом народа бортников, почитавших пчел… Эти люди были искусными ремесленниками, первыми из людей научившимися плавить металлы, которые изобрели бронзу и сделали лунный серп Кроноса… а также трезубец Посейдона. Последнего они воспитали вместе с нимфой, дочерью Океана по имени Каферия, по-семитски Кабира, по-арабски Кабар, то есть богиней-матерью по имени Кабири или, в другой версии, — Гармония, мать небесных кузнецов. Ее также называли черная Деметра Фигальская, богиня с головой лошади, которую люто ненавидел и преследовал Посейдон… Таким образом, по их генеалогии мы можем проследить их легендарную историю начиная со времени между 15 000 и 14 000 гг. до н. э. и вплоть до периода между 13 000 и 12 000 гг. до н. э. Жрецами этого культа были куреты, религиозные танцы которых служили отражением круговращения небесных тел вокруг полюса».
227
Ср. бытовавшее у иудеев пророчество о том, что Мессия должен въехать в Иерусалим на осле, и реальный въезд Христа (постоянным атрибутом и керигмой которого служат солнце и Свет) на молодом осле в сакральное пространство Святого Града. (Прим. пер.)
Методы, которыми пользуется Хьюитт, выглядят действительно необычными, ибо цитирование им средневековых романов о Граале как мотива, восходящего к 18 000 г. до н. э., способно повергнуть ученых в шок, а его «факты» на чей угодно взгляд неточны и недостоверны. Так, например, мы не располагаем никакими свидетельствами об обработке металлов в Европе 15 тыс. лет тому назад. Но приводимая им символическая смесь метафор и мифологии представляется нам не лишенной смысла, особенно в свете исследований, изложенных в главе 7. Размышляя над этими символическими образами и синхронистическими темами, невольно приходишь
Прежде чем обратиться к рассмотрению эзотерических источников Хьюитта, давайте познакомимся с немногими реальными свидетельствами, приводимыми у него и представляющими наиболее интересную для нас часть его книги. Говоря о Второй волне миграции, именуемой у него переселением «турано-семитских мореходных племен», которые, по мнению Хьюитта, были создателями мегалитических построек от Мальты до Скандинавии, он упоминает о резном камне, найденном, по его предположению, неподалеку от руин мегалитических сооружений в Карнаке, Бретань (Франция).
Карнак, согласно санскритской матрице Хьюитта, представляет собой пример «индуистского ритуала жертвоприношения сомы», и, следовательно, ряды вертикально стоящих камней «означают какие-то элементы календаря, происходящего от индийской системы исчисления года». Чтобы хоть чем-то обосновать свое слишком смелое — даже по тем временам — утверждение, Хьюитт указывает на «алтарный камень в виде линга [228] , находящийся в собрании М. дю Шателье в Керню, неподалеку от Пон-л’Аббе, Финистер». Он утверждает, что этот камень выполнен по всем канонам формы, изложенным в «индуистских религиозных книгах», и, тщательно осмотрев этот камень, Хьюитт «сразу же понял», что мастер, выполнивший резьбу на этом камне, «наверняка был хорошо знаком с богословскими символами, присутствующими на каменной резьбе в Индии» (см. ил. 10.1В).
228
Линга ( др. — инд.«знак пола») — в древнеиндийской мифологии — символ мужской производящей силы, изображение мужского детородного органа. Культ линга восходит к протоиндийской цивилизации (об этом свидетельствуют изображения в Мохенджо-Даро и Хараппе, а также тексты «Ригведы»), Наибольшее распространение культ линги получил в шиваизме. Изображения линги в виде каменного столба играли важную роль в ритуалах различных сект и с глубокой древности служили объектом поклонения. (Прим. пер.)
Описание, приводимое у Хьюитта, настолько важно, что мы позволим себе привести выдержку из него:
«Сверху на камне был вырезан косой крест св. Андрея, символизирующий день солнцестояния, — знак летящей птицы-года, начинающей свой полет в точке зимнего солнцестояния. На одной стороне камня изображена «женская» свастика, символизирующая годовой путь Солнца, которое начинает свой путь по небесам, двигаясь на север из точки зимнего солнцестояния. На другой стороне вырезана восьмилучевая звезда, символизирующая взаимоналожение креста св. Андрея (знак солнцестояния) и креста св. Георгия (знак равноденствия +)».
Далее Хьюитт описывает, как, согласно древним ведическим преданиям, колесо жизни было выбрано в качестве меры куба, символизирующего «историю солнечного года» и «птицы-года Су или Ху, что служит объяснением исторической важности названия «с[у]вастика», которое означает прохождение Солнца через восемь (ашта, аста) точек небесной птицы-года».
Затем он переходит к третьей стороне, на которой изображена фигура из четырех листьев… расположенных в форме креста св. Андрея. На четвертой стороне, по мнению Хьюитта, представлен «крест св. Георгия в виде дерева палаша». А поверх всех четырех символов, согласно Хьюитту, представлен виток «женской» свастики, а в нижней одна из змей символизирует крест «мужской» свастики. Затем Хьюитт сообщает, что этот резной камень был найден М. дю Шателье «в конце улицы, помеченной двумя рядами камней без всякой резьбы».
Хьюитт продолжает: «Вряд ли можно сомневаться в том, что этот древний алтарный камень или камень-гномон (солнечные часы) был воздвигнут в честь бога Солнца, и, аналогичным образом, первичное дерево юпа, точнее — древесная ветвь, означает бога, который измеряет время по изменениям… трех времен года… Символы, вырезанные на этом алтарном камне, с такой же определенностью, как и написанные слова, говорят: «Это — алтарь Бога Времени, который посылает птицу-солнце зимнего солнцестояния в полет по ее годовому кругу с юга на север и с севера на юг «вокруг оси», чтобы она приносила свет и тепло материнскому Древу Жизни».