Тайны соборов и пророчество великого Андайского креста
Шрифт:
Но откуда же он черпал информацию? Ответ на этот вопрос можно найти в труде, изданном спустя шесть десятилетий после выхода в свет книги Хьюитта и принадлежащем перу ученика другого индийского святого, попытавшегося реконструировать древние ведические учения, опираясь на западную научную мысль. Это — Шри Ауробиндо, который провел молодость в Англии, получил в 1892 г. диплом в Оксфорде, а в следующем году вернулся в Индию, поступив на службу гражданским чиновником. Он быстро самостоятельно освоил санскрит и другие языки современной Индии и к 1902 г. активно включился в политическую деятельность. В 1910 г., под юридическим и политическим давлением со стороны свараев,сторонников независимости Индии, Ауробиндо ушел в отставку и всецело посвятил себя духовной практике, перебравшись из Бенгалии в Пондишери,
Вскоре вокруг Ауробиндо образовалась группа, в которую входили молодая француженка по имени Мирра Альфасса, вскоре ставшая духовной супругой Ауробиндо. Ее именовали просто — Матерь, и все члены общины считали ее инкарнацией (воплощением) Божественного Присутствия. Спустя восемнадцать лет после смерти Шри Ауробиндо и за пять лет до своей собственной кончины Матерь предприняла целый ряд строительных проектов в Ауровилле, как стали называть разросшуюся общину в Пондишери. Один из этих проектов был назван в ее честь Матримандит.
Матерь работала в тесном контакте с другой молодой француженкой, Патрицией Норелли-Башеле, над архитектурным ре*-шением. и символикой Матримандита — алтаря-святилища, которое должно было символизировать присутствие божественного начала на земле. Как писал в своей книге «Галактическая ориентация» Джон Мэйджор Дженкинс, Матримандит, как и алтарный камень-линга Хьюитта, представлял собой комбинацию всех трех космических центров и направлений осей в едином символическом объекте. И хотя законченное сооружение не вполне отвечало точным геометрическим планам Матери и, следовательно, с самого начала не соответствовало мистическому содержанию, описания и замыслы, которые Норелли-Башеле донесла до нас в своих книгах «Гностический круг» и «Новый путь», со всей очевидностью указывают на важность центра галактики и периодических изменений ее прецессии для духовной эволюции человечества.
«Мы продвинулись настолько далеко, — пишет Норелли-Башеле, — что знаем о существовании великого Центра, с которым мы связаны в нашей системе и который обладает своего рода ключом к прецессии равноденствий. Это — тот самый Центр, который превращает ось, связующую знаки Козерога и Рака, в Ось Эволюции нашей планеты. Посредством духовных исследований мы можем убедиться, что в нас самих, в наших телах, мы можем найти точное отражение этой галактики, которая дарит нам откровение Высшего Женского Начала». Другими словами, упоминаемая ею «Ось Эволюции», данная в тропических [230] знаках Козерога и Рака и в созвездиях Стрельца и Близнецов, — это, конечно, ось галактики, идущая от ее центра к внешней границе. Дженкинс подчеркивает, что Норелли-Башеле получила эту ось, основываясь на работе Рене Генона, однако есть доля вероятности, что Норелли-Башеле получила эту информацию непосредственно от Матери, которая, в свою очередь, почерпнула ее из того же источника, что и Генон. Но самое любопытное здесь заключается в том, что источники и Матери, и Генона косвенно восходят к общему источнику информации — книге Хьюитта.
230
Тропический в данном случае относится к знакам зодиака, каноническая форма которых сложилась во II в. до н. э.; созвездия — к этим знакам в том виде, как они существуют в наше время. (Прим. авт.).
Мирру Альфассу, или Матерь, по праву можно считать одной из самых ярких и впечатляющих фигур в оккультизме XX в. Задолго до того, как она перебралась в Индию и познакомилась со Шри Ауробиндо, Мирра активно занималась поисками источников эзотерической мудрости. В 1906 г., спустя пять лет после того, как Хьюитт опубликовал свою нашумевшую книгу, Мирра встретила своего первого учителя, Макса Теона, основателя герметического Луксорского братства. Теон, к которому мы еще вернемся, был, по отзывам современников, весьма привлекательным человеком и единственным из духовных адептов, кто заслужил восторженные отзывы Рене Генона. Мать, которая тоже не отличалась особой щедростью на похвалы, называла Теона человеком феноменальной оккультной силы, знаний и восприятия. Но еще более сильное впечатление на Матерь произвела жена Теона, Мэри Кристина Вудрафф Уэйр, которая еще до брака с Теоном успела стать признанным медиумом и ясновидящей. Миссис Теон, урожденная Вудрафф, была
В тот же период, точнее — в 1907 г., когда Мирра Альфасса изучала оккультизм у Теона, Вудрафф обратился с письмом к Хьюитту, прося его прислать информацию о тантрических текстах в Бенгалии. Вскоре Вудрафф и Хьюитт стали друзьями, чему немало способствовал тот факт, что анонимный благожелательный отзыв о последней книге Хьюитта «История традиционных примитивных народов», опубликованный в журнале «Nature», на самом деле принадлежал перу Вудраффа. Книги самого Вудраффа, публиковавшиеся под псевдонимом Артур Авалон, которые впервые вышли в свет в начале 1910-х гг. и издавались на всем протяжении 1920-х гг., до сих пор пользуются заметным влиянием в кругах оккультистов.
Хотя Вудрафф был лично знаком с Хьюиттом и знал Макса Теона, у нас нет прямых доказательств того, что Хьюитт был знаком с Теоном. Однако существуют косвенные свидетельства таких авторитетных людей, как Матерь, которые наверняка знали Теона, и крайне любопытная неопределенность в оценке продолжительности прецессионного года, о которой мы упоминали выше. Хьюитт попытался обосновать свою оценку продолжительности более длинного прецессионного года (=25 920 лет) по равнению с годом продолжительностью 24 000 лет, состоящим из четырех циклов по 6000 лет. Та же самая неясность присутствует в книге Т. Буржойна «Свет Египта», которая вышла в свет во многом на основе оригинального учения герметического Луксорского братства. И хотя Буржойн допускает известную путаницу в типах лет и даже «изобретает» новые типы лет а-ля Хьюитт, он совершенно точно указывает, что «период Большого Века продолжительностью 12 000 лет на самом деле представляет собой движение центра Земли (Солнца) в космическом пространстве вокруг еще более крупного центра», повторяя расчеты Хьюитта и Матери, а затем делает неожиданный поворот и указывает на более длительную продолжительность периода — 25 920 лет.
Поскольку нет окончательных доказательств того, что мистические наклонности Хьюитта подпитывались благодаря контактам с герметическим Луксорским братством, связи между ними, как мы увидим далее, можно считать скорее гипотетическими. Куда более загадочным представляется происхождение загадочного линги — каменного алтаря, описанного у Хьюитта. Это — ключевой элемент фактических доказательств, который, как мы уже говорили, представляет собой символ пересечения космических осей в центре, подобно Матримандиту Матери. Но по мере продолжения исследований перед нами возникла еще более любопытная загадка.
Пьер дю Шателье, в доме которого Хьюитт исследовал камень-линга, в свое время был ведущим археологом и крупнейшим специалистом по мегалитам Бретани. Его перу принадлежит множество публикаций по этой теме. В 1894 г. он вел раскопки неолитического кургана, или холма, высившегося в конце ряда гораздо более древних вертикально стоящих камней (менгиров), и обнаружил камень-маркер, похожий на омфал. В 1896 г. он опубликовал отчет о своих раскопках, и в этой монографии мы с удивлением читаем, что на камне-маркере не было никаких резных символов. Шателье не вел раскопок никакого иного кургана, который бы соответствовал описанию, приводимому у Хьюитта, и в его монографии нет ни слова о каком-то камне, покрытом резными символическими знаками, о котором упоминает Хьюитт. Действительно, камни эпохи неолита с резными знаками, аналогичными тем, о которых пишет Хьюитт, представляют собой величайшую редкость, уникумы, которые, можно сказать, практически не существуют в природе. По крайней мере, на сегодняшний день не найдено ни одного такого камня. Что же касается резных символов такого типа, о которых упоминает Хьюитт, то они относятся к гораздо более позднему времени, а никак не к неолиту или эпохе мегалита.
Но если уж мы готовы утверждать, что Хьюитт попросту сам сфабриковал этот камень, остается предположить, что он мог видеть нечто подобное в Шато-Керню. Хьюитт явно бывал в этом замке в период после 1868 г., времени публикации статьи Шателье, и до 1900 г., когда его книга была передана издателю. Быть может, существовал еще какой-то другой, неизвестный нам камень, не из числа тех, которые были найдены Пьером дю Шателье, и именно этот камень исследовал и описал Хьюитт? А если этот так, где же он нашел его?