Тайны старой аптеки
Шрифт:
Дальше произошло то, чего Джеймс ожидал меньше всего.
Хелен оживилась и, бросившись к супругу, обняла его, а затем поцеловала в щеку, отчего Лемюэль смущенно потупился.
— Позвольте представить вам мою супругу Хелен, дорогой кузен, — сказал он. — Вы ведь с ней еще не знакомы.
Глядя на то, как эта женщина с нежностью придерживает Лемюэля под руку, с какими восторгом и обожанием смотрит на супруга, Джеймс подумал:
«Да, с этой Хелен Лемони я еще не знаком…»
И ему стало страшно.
Глава 4.
Джеймс в ужасе зажал рот ладонью.
Выглядывая через щелочку приоткрытой двери кладовки, он наблюдал разворачивающийся в коридоре кошмар и не мог поверить, что все это происходит наяву.
Коридор тонул во тьме. Это была очень коварная тьма — она скрывала почти все. И вот это «почти» пугало сильнее всего.
По полу прокатился клубок ниток. Тянущаяся за ним, разматывающаяся багровая нить походила на тонкую дорожку крови.
Белая рука, выпустившая клубок, жутко сокращалась, точно в судорогах. Джеймс не мог даже моргнуть, глядя на нее.
И тут закричала мадам Клопп. Истошно, безумно — так мог кричать только человек, который испытывает невыносимую боль. Крики пронизали коридоры и лестницы, а затем, словно ответом на них, весь дом вздрогнул. Откуда-то сверху раздался рокот. Звук шел волнами. Стены и пол завибрировали, с мелко дрожащих полок кладовки посыпались консервные банки. Портреты аптекарей в коридоре закачались…
И чудовищный голос, усиленный, казалось, дюжиной бронзовых вещателей, провозгласил:
— Ле-е-емюэ-э-эль!
Громадная черная фигура появилась в коридоре. Она тяжело ступала, покачиваясь из стороны в сторону, и волочила за собой по полу окровавленную мадам Клопп…
Не в силах глядеть на происходящее, Джеймс зажмурился, отчаянно надеясь, что весь этот кошмар исчезнет, развеется, когда он их снова откроет.
Собравшись с духом, Джеймс открыл глаза. Кошмар никуда не делся, и он лишь нарастал…
***
Несколько часов назад Джеймс так же выглядывал через щелочку в двери. Другую щелочку другой двери.
Он был у себя в комнате и уже довольно долго наблюдал за этой странной женщиной.
Хелен Лемони чистила от пыли портреты в коридоре щеткой. При этом она вела себя очень подозрительно — что-то напевала себе под нос, пританцовывала, кружилась и щелкала каблуками туфель. Настроение у жены кузена было просто превосходным, и это вызывало у Джеймса весьма смешанные чувства.
Проснулся этим утром он от кое-чего такого, что прежде попросту не мог представить в этом мрачном месте. От смеха. И это был не каркающий смех мадам Клопп, не приглушенный смешок Лемюэля, а настоящий, веселый смех, чистый и звонкий, словно вымытая склянка из-под лекарства.
С момента, как Хелен Лемони, покинула свою комнату, аптека будто ожила. В ней поселился топот двух непоседливых ножек, стук постоянно хлопающих дверей, цокот каблучков и упомянутый смех. Хелен была повсюду: в один миг она весело щебетала о чем-то с Лемюэлем внизу, в следующий — задорно корила мадам Клопп
Джеймс не понимал, что происходит. Перемены, произошедшие с этой женщиной со вчерашнего дня, были настолько разительными, что казалось, будто в аптеке живут две разные миссис Лемони или… Лемюэль все же сделал то, что собирался, — приготовил любовную сыворотку и напоил ею Хелен.
Именно так думал Джеймс, лежа в своей постели ночью после того, как увидел миссис Лемони впервые: «Ему удалось! Он воплотил свой коварный замысел в жизнь!» Но чем больше Джеймс об этом размышлял, тем сильнее сомневался. Лемюэлю нужен недостающий ингредиент, а мистер Блохх обещал его предоставить, только когда Лемюэль исполнит свою часть сделки — сделает заказ типа в полосатом экипаже. А это значило, что здесь творилось что-то другое…
Оставалось лишь признать: той Хелен, которая накануне молила его выпустить и спасти ее, больше не было. Она даже не помнила о вчерашнем разговоре и вела себя так, будто ее не держат здесь взаперти. Лемюэлю в какой-то момент надоели выпученные глаза и раскрытый рот кузена, и он шепнул ему: «Не удивляйтесь, Джеймс. Болезнь на время отступила. До очередного приступа. Но он будет лишь через две недели. И я заранее прошу прощения: Хелен — весьма… гм… в общем, ее жизнерадостность может быть слегка заразной. Если вы увидите весело хохочущую мадам Клопп, советую на время запереться у себя в комнате».
Пока что признаков жизнерадостности у себя Джеймс не замечал. Напротив, он был мрачен, полнился подозрениями и постоянно напоминал себе: «Это все какая-то игра…»
Джеймс не верил, что произошедшие с миссис Лемони изменения — всего лишь следствие того, что болезнь отступила, и именно поэтому он все утро следил за Хелен, ожидая, что вот-вот она себя выдаст…
Почистив очередной портрет, миссис Лемони спрятала щетку в карман передника и запустила пневмоуборщик. Похожий на медный бочонок, аппарат затарахтел, и Хелен поволокла его за собой на колесиках, как собачонку на поводке; за пневмоуборщиком хвостом тянулся по полу через весь коридор и скрывался на лестнице толстый гибкий шланг. Сжимая в руках длинную телескопическую трубку, миссис Лемони принялась чистить ковер при помощи скрежещущих проворачивающихся щеток на конце этой трубки. Хелен что-то приговаривала, но из-за заполонившего дом рокота пневмоуборщика, невозможно было разобрать ни слова.
Когда она приблизилась, Джеймс поспешно закрыл дверь. В ее основание что-то ударилось.
Гул внезапно затих.
— Джеймс! — позвала миссис Лемони. — Откройте! Мне нужно у вас убрать!
Джеймс нехотя открыл дверь, и жена кузена закатила пневмоуборщик.
— Какой тут беспорядок! — с улыбкой сказала она, оглядев комнату. — Столько пыли, еще и этот яд гремлинский повсюду. Как вы здесь живете, Джеймс?
— Ну, здесь вполне уютно, — солгал Джеймс. — Я вообще думал, что меня поселят в чулане, миссис Лемони.