Тайны третьей столицы

Шеремет Иннокентий

— А все ж таки, спец ты, Семеныч, хреновый! В политике местной, может, и академик, но как убивец — так себе. Любой нормальный мужик сра­зу бы увидел: это же не сталь, а — железо. Которое от всякого чиха гнется!

Мать-перемать-вашу-тудыть-растудыть! — пошло аргументировал Семеныч. — Мало мы вас, гадов, в революцию давили! Мало я вас резал! Но еще увидите... Вы еще нахлебаетесь дерьма и кровушки!

— Так что ж теперь с дисками будем делать? напомнил Влад. — Ведь в этом псих, похоже, прав. Не верится мне, что Россиль при всех его закидонах,

способен такую фальшивку задумать. Если подумать, то и все словесные закидоны губера - от простодушия. Что думает, то и брякает. Прям не фриц будто, а ванька какой-то.

— Ну, начнем с того, что не сам Россиль все решает. Эту поганку могли замутить даже без его ведома, сами подручные. Политика, знаешь, это непрекращающаяся драка. А в ней часто не до реверансов.

— Нет, вы знаете... Вот не верится мне, что это Россиль. А вот, что Чирнецкий, или его Кунгусов такое замутили — верится.

— Ладно, чего нам с тобой попусту гадать? Сейчас нам с тобой все объяснят, — успокоил жур­налиста Быков и поднял руки, как бы сдаваясь в плен.

— Кто объяснит? — удивился Влад. — Зачем вы...

И в этот же миг многострадальная дверь квартиры с треском вылетела и грохнулась, подняв облако пыли. Одновременно мигом исчезла полови­на остекления балкона. В квартиру, грохоча и оря нечто неразборчивое, но грозное, ворвались жуткие образины в масках, камуфляже и с автоматами, изготовленными для стрельбы.

Журналист тут же последовал примеру стар­шего товарища и вздел руки к потолку. Но ни тому, ни другому это не помогло. Не для того эти существа каждый день тренируются и прячутся под масками, чтобы упустить случай изувечить кого-нибудь безнаказанно.

Закон природы: чем вороватее начальство, тем беспощаднее милиция к законопослушным граж­данам, и тем вольготней настоящим бандюкам.

Прогулка в зоопарк

Поскольку Никрасову и Быкову досталось с избытком, то пока их везли, они даже не пыта­лись переговариваться, хотя мешков им на головы не натянули. Быков смиренно потупясь, дабы не дразнить и без того озверелых конвоиров, прикиды­вал варианты в предстоящих торгах. А Никрасов, закрыв глаза, беззвучно шевелил губами, будто молился.

Но когда их куда-то привезли и пинками загнали в узкую бетонную камеру без мебели и вентиляции, но с массивной стальной дверью, Влад сразу встрепенулся и принюхался:

— Точно! Это зоопарк!

— Немножко пованивает, — согласился Васи­лий. — Но ты уверен? На кой нас в зоопарк? Хищ­никам на съедете, как первых христиан?

— Вы не смейтесь.- Я всю дорогу повороты мысленно на карту накладывал. А про зоопарк у нас в Катеринбурге страшные слухи ходят. Это ведь самое загадочное место по части строительс­тва и ремонта. Сюда уже столько денег вбухано, прямо как в бункеры Гитлера.- Говорят, тут у ЧАМа и тайная типография, и кладовые с сек­ретной электроникой, и даже.- пыточные камеры. Раньше-то у него главная база на Химмаше была, а теперь вот, перебрался...

— Иди ты?! Прямо пыточные?

— Нет, я, конечно, не верю, но... С другой стороны: удобно — центр города, везде решетки, охрана. Рабочих тут используют только иногород­них, которых после каждого этапа строительства выдворяют из Катеринбурга с наказом никогда не возвращаться... Да и сами посмотрите: не похоже, чтобы нас тут хотели чем-то порадовать. Тут ведь что? Прикончат, замуруют и никто ничего даже не узнает. А что с дисками-то?! Они их забрали?

— Может и забрали, — без огорчения отклик­нулся Быков. — Но я думаю, мы им еще приго­димся.

— Зачем?

— Мало ли... Только ты вот что, ты ни в коем случае не геройствуй! Что спросят — сразу вы­кладывай, как оно есть. Так, мол, и так, старика связали, потому что он не давал ему — то есть мне - стереть записи с дисков. А потом, когда связали, он — то есть я — эти самые записи, может, и стер. Я — то есть ты — ничего не успел толком разглядеть. В шоке, мол, был, потому как чуть не стал свиде­телем убийства...

— Но я и в самом деле ничего не разглядел! А вы что, все-таки их стерли?

— Ну а что еще? На кой они мне-то? Короче, говори правду и не нарывайся на неприятности. Учти, допрашивать они нас будут поодиночке...

Быков как в воду смотрел. Массивная дверь распахнулась, и типы в масках схватили его и куда-то потащили.

— Вот, видите? Буквально в подполье загна­ли! — пожаловался мэр Чирнецкий, когда Быкова бросили на пол перед его со вкусом сервированным столом в сером бункере. — Чтобы поесть по-челове­чески, приходится теперь буквально прятаться. А то везде эти сволочи с телекамерами. Так и лезут в рот: не ухватил ли я лишнего кусочка с их народ­ного стола.

— Ты учти: твой рыжий шеф сказал, что твоя судьба его не интересует, — сухо и сразу приступил к делу Кунгусов. — Поэтому тебе лучше не кру­тить, а сразу признаться: где диски?

— Сразу и признаюсь: их забрали те, кто при­волок нас сюда, — охотно пошел на сотрудничество Быков.

Кунгусов кивнул чудовищу в маске, нависав­шему над сыщиком и дышавшему на него луком, и то со всего маха пнуло Быкова по копчику.

Василий взвыл и выгнулся. Потом он перевел дух и спросил:

— Вы хо..отите... чтобы я не...мог говорить?

— Я имею в виду, — проигнорировал его воп­рос Кунгусов, — диски с записями переговоров с Бирезовским. Где они?

— Я уже сказал. Их забрали...

Новый пинок был еще сильнее. Быков от боли и вредности характера, воя и причитая, откатился от бившего, и как-то нечаянно задел стол. Тарелки и яства со звоном посыпались на пол.

— Не хорошо, — терпеливо сказал мэр. — Это, между прочим, казенная посуда. Из представитель­ского фонда.

Но его укоризна пропала впустую. Чудовище в маске попыталось вытащить Быкова из-под сто­ла, он этому сопротивлялся изо всех сил. Стол оп­рокинулся, и шикарный темно-синий костюм мэра обезобразили бело-зеленые разводья.