Тайны Вечного города. Термы Нерона
Шрифт:
– Можете поберечь связки и не пытаться кричать. Все солдаты, кроме караульных возле ворот и еще парочки мест, каких, вам знать необязательно, отправлены в город, охранять порядок. Вас некому услышать.
Он улыбнулся и пригладил растрепанные волосы. Придирчиво осмотрел тогу, поправил складки, вернув парадному одеянию идеальный вид.
Вернулся Диодот, неся на плече большой, широкий мешок.
– Займись ребятишками, – приказал сенатор. – А я пока подгоню повозку.
Сириец хищно ухмыльнулся и быстро привязал к ногам Туллии тяжелый на вид камень. Юная матрона пыталась крутиться,
– Ничего у вас не получится, – прошипел Фабий. – Вам не удастся довести нас до реки. Днем повозкам запрещено ездить по городу. А ваш заговор обречен. Скоро сюда придут и вы все получите по заслугам.
Наемник смутился, его движения сделались нервными и скованными. Едва на пороге показался Фений Руф, он сразу пожаловался ему на слова Фабия.
– Ерунда, – весело отмахнулся тот. – Мою повозку никто не посмеет остановить. Нашел, кого слушать, болван. Он сейчас наговорит все что угодно. Давай, пошевеливайся. Тиран уже должен покинуть дворец.
Вдвоем они засунули в мешок сначала Феликса, а затем наступила очередь и Фабия. Предварительно заткнули рот кляпом, затем привязали к затекшим лодыжкам камень. Внутри вонючей мешковины стоял тошнотворный смрад. Фабий на короткое время даже потерял сознание. Пришел в себя от мерного покачивания, видимо, уже лежал в повозке, едущей по городу. Дернулся, но сразу понял, что связан слишком крепко.
“Кинжал. Где он?”
Попытался нащупать, но начинавшие дрожать пальцы отказывались повиноваться.
“Выронил?”
Страх холодком пробежал по спине. Наконец, извернулся и с облегчением почувствовал кожей руки спасительную прохладу стали. Медленно вытащил оружие из рукава туники и попытался перерезать веревки. Сделать это оказалось не так просто. Оружие на счастье попалось острым, но резать было неудобно. Связанные руки с трудом двигали лезвие, рискуя в любую секунду его выронить.
– Вот и приехали, – послышался удовлетворенный голос Фения Руфа. – Дети? Прочитали молитву? Готовы встретиться с Хароном? А с его хозяином Плутоном?
– Приступать, господин? – торопился нетерпеливый Диодот.
Голос сирийца заглушил плеск речной воды. У Фабия перед глазами промелькнула синева Тибра. Сколько раз он купался в нем? Плавал, весело плескаясь? И даже подумать не мог, что окончит в этих водах свои дни. Сильное течение отнесет мертвое тело далеко отсюда и мама даже не будет иметь возможности похоронить сына. Стиснув зубы от гнева, он яростно продолжил перерезать веревки.
– Впрочем, – весело продолжил сенатор. – Я вовсе не изувер. Диодот, лиши их сознания, выруби. А то, как представлю, как детки бьются в мешке, заполняющимся водой, так на глаза сразу слезы наворачиваются.
Фабий мысленно застонал, сжимая ладонью кинжал.
“Будь ты проклят!”
Мешковина раскрылась, в лицо ударил яркий солнечный свет, спустя мгновение сменившийся темнотой.
Глава двадцать третья. Прощание с жизнью
Было холодно, мокро и очень тесно. Ощущения напоминали те, которые испытываешь, когда застреваешь в глубоком и узком колодце. Ледяная вода доходит уже до подбородка, а ты понимаешь, что ничего не можешь поделать. Еще немного и она начнет затекать в рот, затем в нос. Ты бросаешь взгляд наверх, туда, где ярко светит теплое солнце, видишь лишь маленькое пятно размером с небольшую тыкву и осознаешь, что смотришь на него в последний раз…
Фабий не был знаком с таким чувством, но сейчас ему казалось, что он испытывает нечто подобное. От окутывающей кромешной темноты веяло сыростью и беспокойством.
“Это сон, мне снится кошмар”, – пронеслось в голове. – “Пора просыпаться”.
Попытался открыть глаза и сразу почувствовал, что рот наполнен водой. Выплюнул мерзкую жидкость, закашлялся. Дернул руками, затем ногами. Безрезультатно, связаны. Окончательно придя в себя после сильного, заставившего его потерять сознание, удара нанесенного Диодотом, он вспомнил о ноже. Вцепился в рукоятку и изо всех сил принялся разрезать веревки. Легкие разрывались от почти полного отсутствия кислорода, камень упорно тянул вниз, на самое дно, в голове носились панические мысли:
“Как там Туллия?.. Брат?.. Сумеют продержаться?..”
Лопнула веревка, связывающая руки. С удовольствием подвигав ими, Фабий перерезал следующую, к которой наемник привязал камень. Стало легче. Резким движением вспорол намокшую ткань и выбрался из мешка. В глазах поплыли красные круги, рот помимо воли наполнился водой, легкие рвало и, казалось, они скоро не выдержат и взорвутся.
Согнувшись пополам, Фабий дотянулся до щиколоток и, чувствуя, что слабеет, почти теряет сознание, освободил ноги. Представил, как бьется, тщетно пытаясь спастись Туллия, захлебывается, теряя надежду, Феликс и, собрав всю свою волю в кулак, он в несколько взмахов, оттолкнувшись от илистого, мягкого дна, добрался до поверхности воды и вынырнул из нее. Рот жадно вдохнул вкусный, спасительный воздух и тут же исторг наружу мутную жидкость. Фабий зашелся в кашле, едва сумел унять спазмы, сотрясающие горло, сделал несколько глубоких вдохов и нырнул обратно.
Тибр, протекая через город, сделался грязным, напрочь лишившись синевы и прозрачности. Отыскать в его водах серые мешки оказалось делом весьма трудным. И, только когда легкие вновь начало ломать и рвать, он, наконец, сумел разглядеть их. Один дергался, крутился, то и дело, пытаясь оторваться от поверхности дна, а вот второй оставался подозрительно неподвижным, лишь слегка покачивался ласкаемый течением.
Внутри у Фабия все похолодело.
“Опоздал? Тиберин, не смей забирать моих друзей!” – обругал он речного бога.
Подплыл к тому, что шевелился. Внутри оказался Феликс. Брат даже не взглянул на него, лишь еще сильней закрутился, в попытке освободиться от прочных пут. Пустил ртом поток пузырей, бешено вращая выпученными глазами.
“Почему Туллия не двигается, не борется? На нее непохоже…”
Сердце сжалось от боли и отчаяния. Быстро, нервными, несколько дерганными движениями полоснул кинжалом по веревкам. И даже не перерезав их до конца, кинулся спасать юную матрону.
“Только бы не оказалось слишком поздно… Тиберин, не смей ее трогать!”