Тайные стражи империи
Шрифт:
«Да, что же это? Да где же я?», – пробормотал Сосновский, потирая виски.
В это время дверь широко распахнулась, и взору доктора предстали два человека.
Насколько Павел Капитонович мог рассмотреть в полумраке, один из них был среднего роста и средней комплекции, а второй был грузен, лыс и усат, и был ему смутно знаком. «Где же я его видел?», – задал себе вопрос Сосновский, и, никак не мог на него найти ответ.
«Следователь сыскной полиции Аристарх Петрович Новосильцев!»,
– представился господин средней комплекции.
«Штаб-ротмистр Игнат Петрович Великанов», –
«Ну, а вы, как я полагаю, Павел Капитонович Сосновский», – подытожил Новосильцев.
Сосновский кивнул, поглядел на них растерянно, и сказал: «Господа, я не понимаю, как и за что я здесь оказался».
Новосильцев и Великанов переглянулись. Аристарх Петрович прислонился к стенке, скрестив руки на груди.
Великанов же стремительно подошёл к Сосновскому и схватил его за грудки. Нужно сказать, что вид у Игната Петровича был угрожающим. Он тряс Сосновского изо всех сил, угрожающе рыча: «Ты мне всё расскажешь, ты мне убивец всё расскажешь, как ты Варю Архипову убивал!».
При этих словах, Павел Капитонович, не сопротивлявшийся вовсе, а болтавшийся как тряпичная кукла в руках Великанова, вдруг напрягся и вцепился в его руки.
45
Совершенно спокойным голосом он сказал: «Значит, Варя правда умерла.
Её убили. Я думал, что это всего лишь кошмар. А теперь он оказался явью! Но я не убивал эту девушку. На мне достаточно грехов, но греха убийства нет!».
«А я вам верю!», – вдруг раздался голос Новосильцева. Аристарх Петрович сделал знак Великанову, и тот отпустил Сосновского. Затем, Новосильцев постучал в дверь камеры. Тут же дверь открылась и показалась участливая физиономия Ничипоренко. «Вот что, голубчик, принеси-ка нам три чая с лимоном»,– сказал Аристарх Петрович, и, обернувшись к Сосновскому, продолжил: «Побеседуем, сударь, и беседа у нас будет долгая. Вы должны до мельчайших подробностей вспомнить, что происходило в тот вечер. От этого зависит ваша судьба, да и сама жизнь».
«Я всё расскажу, всё вспомню, пусть только он уйдёт»,– кивнул в сторону Великанова Павел Капитонович.
«Ничипоренко! Будь добр, два чая и лампу, темно тут!», – распорядился Аристарх Петрович, незаметно подмигнув Великанову. Ничипоренко побежал выполнять приказание, вслед за ним вышел Игнат Петрович.
Оставшись наедине с доктором, Новосильцев сел за небольшой столик, напротив койки и участливо поглядев на Павла Капитоновича, сказал: «Я вас не тороплю. Прежде всего, вам надо успокоиться. Тогда легче будет вспоминать». Сосновский молча одной рукой массировал висок, а другой держался за затылок.
«Эге, братец. А голова-то у тебя после вчерашнего раскалывается на самом деле, или ты притворяешься?», – подумал Новосильцев.
Вскоре возвратился Ничипоренко с чаем и керосиновой лампой. Сосновский взял чай, медленно прихлёбывая, стал греть руки о стакан, и покосился на лампу. «Зачем лампа?», – недовольно спросил он.
«А я, знаете ли, при беседе люблю смотреть собеседнику в глаза. Так сразу понимаешь, врёт тебе человек, или нет».
«Поверьте, я вам лгать не буду, это не в моих интересах», – сказал Сосновский. «Очень на это надеюсь, и внимательно вас слушаю», – кивнул Новосильцев.
Из рассказа доктора, Новосильцев узнал, что Варя была влюблена в Сосновского. «Да она была просто маленькой глупой девчонкой, которая ходила за мной по пятам и это не скрою, осложняло мне жизнь», – зло сказал Сосновский.
«Но Варя, была очень хорошенькой. Не поймите меня неправильно Павел Капитонович, но многих мужчин она бы привлекла»,– возразил Новосильцев.
«Видите ли, Аристарх Петрович, я взрослый мужчина, и привык иметь дело с ровесницами, женщинами, состоявшимися и самостоятельными, а не с взбалмошными маленькими деревенскими девчонками»,– ухмыльнулся Сосновский.
46
«А вы не пробовали объяснить ей, что между вами ничего быть не может?»,– задал вопрос Новосильцев.
«Много раз, но она делала вид, что не понимает, о чём это я!», – возмущённо сказал Сосновский.
«В тот день я был в театре»,– продолжил он.
«Один?»,– уточнил Новосильцев.
«Один»,– нахмурившись, ответил доктор.
«Значит, ты поссорился со своей дамой, или она была с тобой в театре, а ты не хочешь говорить, кто она»,– сделал вывод Аристарх Петрович.
«Каково же было моё удивление, когда я увидел Варю. Я поначалу даже обрадовался, когда увидел, что она не одна. С ней был какой-то рыжий паренёк. Кажется, она называла его Гришей. Наконец-то у неё появился кавалер, обрадовался я. Надеюсь, она теперь оставит меня в покое. Вот о чём были мои мысли. Но она нашла меня во время антракта, и попыталась обратить на себя внимание. Как вы понимаете, меня это не радовало. А тут еще этот деревенский Отелло*6 заметил нас и кинулся на меня драться», – продолжил рассказ Сосновский.
«А вы не думали уйти из театра, когда увидели Варю с кавалером?», – задал вопрос Аристарх Петрович.
«Я не привык бегать от женщин. Если они бегают за мной, то это их забота, но не моя. К тому же я долго ждал эту театральную премьеру. Мне нужно было развеяться», – заявил Павел Капитонович.
«И что же было дальше?», – поинтересовался Новосильцев.
«А дальше кавалера Вари выгнали из театра. Эта же дурёха, покраснев от стыда, заявила, что хочет уйти. Попросила, чтобы я проводил её. Моё воспитание не позволяло мне оставить девушку одну, на ночь, глядя, в городе. Я поймал экипаж и вызвался сопроводить Варю до деревни. Решил, что там и переночую. Заодно, утром навещу некоторых моих пациентов».
«Интересно, чрезвычайно интересно. А скажите, любезный Павел Капитонович, как выглядел кучер?», – спросил Аристарх Петрович.
«Да, я, собственно его не разглядывал. Обычный кучер. С бородой, в тулупе»,– пожал плечами Сосновский.
«Ночью был сильный мороз. Наверняка в дороге вы выпили спиртное, коньяк с водкой, например?»,– поинтересовался Новосильцев.
«Аристарх Петрович. Я никогда не пью водку. Только дорогой коньяк. И уж тем более, не мешаю водку с коньяком. Кроме того, пью я умеренно. Да, я действительно сделал два глотка коньяка, чтобы согреться, не более. Предложил сделать глоток Варе, но она отказалась».