Тайные стражи империи
Шрифт:
Михаил молча махнул рукой, смахнул слезу и подошёл к дочери.
Агата стояла возле тела подруги, судорожно сжимая в руках её шаль. Её всю трясло, из глаз текли слёзы, но она, казалось, их не замечала.
Войков обнял дочь за плечи и сказал: «Ты поплачь, дочка, поплачь, легче станет! А сейчас пойдем, я тебя в экипаж посажу!». Агата взглянула на отца своими бездонными глазами, в которых застыло горе и сказала: «Если бы только я могла её отговорить ехать в театр! Если бы только мы успели!».
«Не вини себя, дочка! Ты не могла знать, что Варю убьют», – тихо сказал Михаил, и, взяв дочь за руку, повёл её к распряженному
«Агата, ты должна быть сильной. Сейчас мы поедем обратно в город.
37
Нужно отвезти тело Вари и сдать полиции Сосновского. Скорее всего, нас будут опрашивать, как свидетелей. Тебе нужно будет вспомнить всё, о чём вы говорили накануне с Варей».
Агата кивнула, и вдруг произнесла уверенно: «Сосновский не убивал! Он трус, негодяй, но не убийца!». Войков удивлённо посмотрел на дочь, покачал головой и сказал: «Агата, ты не можешь этого знать. На то и есть полиция, чтобы разбираться в таких делах!»,– и, подошёл к Кузьмичу.
«Вот, что Кузьмич, надо ехать в город. Помоги ко мне дотащить Сосновского до наших саней. Туда же положим тело Вари, а сами поедем в их экипаже». Кузьмич кивнул, и они взялись за дело. С трудом, осторожно, Михаил разогнул онемевшие от мороза пальцы Сосновского и вытащил скальпель, завернул его в платок и спрятал в карман. Затем они с кучером пытались привести Сосновского в чувство, отхлестав его по щекам и тормоша, но тот только стонал.
Из пальто Сосновского выпала фляга. Кучер поднял её, отвинтил крышку, понюхал и сказал: «Клопами пахнет, Михаил Иванович!».
Войков тоже взял флягу, понюхал и заключил: «Коньяк!», – и спрятал флягу в карман, там, где лежал скальпель.
Наконец, они подняли Сосновского, и, вдвоём, ухватив его под руки, потащили к саням. Сосновский оказался неожиданно тяжёл. Вдвоём они еле справлялись.
Вдруг, Кузьмич споткнулся, выругался, но устоял на ногах и заявил:
«Михаил Иванович, тут какая-то бутылка!». Войков озабоченно сказал: «Надо её обязательно забрать, но сначала давай дотащим доктора». Они с трудом дотащили Сосновского до саней, взвалили его на них. Кузьмич прочной верёвкой связал ему руки и ноги и пояснил Войкову: «Для порядка!».
Вернувшись к месту преступления, взяв фонарь, и, посвятив себе, Михаил нашёл злополучную бутылку. Это оказалась пустая бутылка из-под водки. Водка была самая дешёвая. Такую продают в каждом кабаке.
Бутылка была передана Кузьмичу, с приказанием, надёжно припрятать.
Затем, тело Вари так же было перенесено и аккуратно уложено рядом
со связанным Сосновским. Михаил, тяжело вздохнув, прикрыл лицо девушки шалью.
Кузьмич вновь впряг породистую кобылку в экипаж. Михаил сел на козлы, экипажа взял вожжи в руки. Кузьмич натянул поводья Звёздочки и они тронулись в свой скорбный путь.
Всю дорогу Агата думала о Варе. Почему она не успела её спасти? Как же так случилось, что она погибла? Варя, такая живая, весёлая, полная планов на жизнь? Почему именно она стала жертвой страшного преступления? А иной ничтожный человечишка, приносящий своим близким и окружающим только горе и страдание, живёт долго, и ничто его не берёт. Многим, многим, он сломает жизнь. Почему так происходит? Нет ответа. Но вправе ли мы судить? Одно она знала точно. Она обязательно найдёт убийцу. 38
Такими мыслями была занята головка Агаты, пока они добирались до города.
Немезида
Когда они вновь въехали в Н-ск, была уже глубокая ночь. Остановились у полицейского управления*1. Отец Агаты и Кузьмич принялись изо всех сил стучать в дверь. Наконец, дверь со скрипом отворилась и показалась заспанная физиономия жандарма*2. Жандарм был толст, лыс и усат. Недовольно нахмурив брови, он грозно сказал: «Что это вы господа хорошие, шум по ночам устраиваете? В кутузку захотели? Так я это вам живо устрою!».
Кузьмич заробел, а Михаил сказал спокойно: « Позвольте представиться Михаил Иванович Войков. У нас дело нешуточное. Убийство молодой девушки, подруги моей дочери, Агаты. Возвращаясь из города, мы с кучером и дочерью увидели её экипаж и тело. Она была зарезана. С ней ехал некий доктор Сосновский. Его мы обнаружили рядом с телом. Он был пьян и без сознания. В руке у него был скальпель, одежда в крови. Мы с кучером связали его и привезли сюда. Тело девушки также в телеге».
Сон у жандарма как рукой сняло. Он очень резво, для такого грузного человека подошёл к телеге, убрал шаль с лица Вари, внимательно осмотрел тело девушки, затем презрительно глянул на связанного Сосновского. Тот видимо начинал приходить в себя, что-то бормотал под нос и пытался приподняться. Вдруг Павел Капитонович резко привстал, открыл глаза. С удивлением посмотрел на свои связанные руки и ноги. Когда же он увидел тело Вари лежащее рядом с собой на телеге, крик ужаса вырвался из его горла. Он начал судорожно пытаться освободиться от верёвок, которыми его надёжно связал Кузьмич, выкрикивая при этом: « Что же это? Не, я, это, не я! Освободите немедленно!». Вскоре, поняв, что его попытки тщетны, он перестал рваться, и злые слёзы потекли из его глаз.
Жандарм задумчиво посмотрел на него и сказал почти добродушно: «Ну, ну господин Сосновский, что вы так буянете! Во всём разберёмся!». Сосновский, притих, услышав свою фамилию. Затем, жандарм подошёл к Павлу Капитоновичу, развязал ему ноги, легко, как ребёнка приподнял, поставил на землю, и, подталкивая в спину, препроводил в участок. Кузьмич в след пробормотал что-то вроде: «Дал же Бог силушки человеку!».
Через какое-то время жандарм возвратился к Войкову, Кузьмичу и Агате. Подкручивая, свои усы он сказал: «Я вам так и не представился. Штаб-ротмистр*3 Великанов». Кузьмич и Войков переглянулись, мол, фамилия соответствует. Михаил, в свою очередь представил своих спутников. Великанов же заявил: «Ну, вот что, господа хорошие, благодарю, что злодея задержали, однако от вас потребуются показания. Мы должны выяснить все подробности этого страшного дела!
39
Жду вас завтра в участке». Войков, Кузьмич и Агата подтвердили свою готовность сообщить всё, что только они знают. Вдруг, Войков, хлопнул себя по голове, и сказав: «Чуть не забыл!», – достал из кармана флягу и что-то завёрнутое в платок и сказал: «Вот это мы нашли у Сосновского!».
Великанов оживился. Он достал из своего кармана белые полотняные перчатки, аккуратно их надел, повертел в руках флягу, понюхал её и изрёк: «Коньяк, причём дорогой и хороший». Затем, так же аккуратно развернул платок, и, увидев скальпель со следами крови, издал возглас: «Вот это да! Вот это улика! Всем уликам улика!». Чёрные небольшие глаза его заблестели охотничьим азартом.